Тема недели "вменяемость науки" быстро превратилась в тему "невменяемость науки". Что было предсказуемо: успехи науки заумны, скучны и привычны, как мирная погода, неудачи науки раздражают, на них хочется повесить всех собак. Про чужие неудачи писать легче всем (и мне тоже). Поэтому хотелось бы, не ввязываясь по крупному в полемику в адвокатской роли, попробовать лишь смягчить некоторые слишком резкие атаки.

Начнем с колонки редактора.

Действительно, кажется странным, что многие преуспевающие бизнесмены и политики являются полными нулями в академическом смысле, зато вполне солидные политологи живут, затюканные мелким начальством, солидные психологи теряются в собственных семейных проблемах, а солидные экономисты - бедствуют.

О судьбах солидных политологов автору процитированных строк видней. А идея, что бизнесмены и политики просто обязаны что-то из себя представлять в академическом смысле, выглядит спорной. Наука работает на тиражируемость знаний (она иначе не воспроизводится), а бизнес и политика - на их эффективность. Это разные виды спорта.

Насчет же моих бедствующих коллег... настораживает порядок общности утверждения. Если пробежаться глазами по истории экономической мысли, то мы увидим, в основном, людей небедных. А то и просто очень богатых. Фалес хорошо заработал скупкой и монополизацией маслобоен перед урожайным годом. Фон Тюнен и Петти - крупные землевладельцы. Кейнс баснословно разбогател, играя на бирже, а нынешние американские и европейские светила за одно только преподавание в университетах получают сотни тысяч долларов в год. На Западе сейчас "бедствующий экономист" - это некий оксюморон, сухопутный моряк. В России несколько иначе. В чем иначе и насколько - тема для отдельного глубокого разговора. Но, все же, полагаю, что "бедствуют" - звучит слишком сильно.

Вообще, теме недели я обязан редкой возможностью узнать лишний раз, как же моя дисциплина воспринимается людьми со стороны. Даже легкая неадекватность некоторых статей лишь возбуждает любопытство, если понимать ее как отражение некоего "коллективного бессознательного", на которое чутко ориентируются журналисты. Чутье журналиста в этом отношении бесподобно.

Вот, например, "Нищета экономикоцентризма".

...Марксизм отложил отпечаток в массовом сознании, в идеологии современного Запада. Ведь именно он окончательно сформулировал и затвердил в свободно-либеральном обществе мысль о первичности экономики по отношению ко всем остальным сферам его жизни - экономикоцентризм.

Ключевое слово здесь - марксизм. Оно на одной шестой части суши ругательное. Таким образом, удается пнуть экономикоцентризм на психологическом уровне. А вот на логическом...

Начнем с того, что "свободно-либеральное" общество напоминает "сепулькарий - место для сепуления сепулек". Но допустим, автор "Нищеты..." отдает себе отчет в том, что он под таким обществом и под историей его мысли понимает. То, что марксизм утверждал первичность экономики по отношению к много чему, - это оспорить трудно. А вот то, что "свободно-либеральное" общество заимствовало экономикоцентризм из марксизма, это, что называется, притянуто.

И дело даже не в том, что Маркс, как классик экономической мысли, стоит "сбоку", со стороны неудачной смитовской "теории трудовой стоимости", и, что более важно (для марксовой современности), наблюдений за эффектами концентрации капитала. Дело в том, что марксизм пересекается с либерализмом лишь в том, что Маркс заимствовал у Смита и Рикардо. То, что в западной экономической науке было после них, Маркс считал не более чем апологетикой буржуазного строя. Считать, что с такой позицией Марксу удалось что-то затвердить в либеральном общественном сознании, весьма смело. У либералов были и свои светлые головы. Уж если "шить" кому-то "первичность экономики", то, например, Джону Стюарту Миллю с его "Утилитаризмом". К марксизму отношения не имеющему.

Далее автор приводит пример аргентинских реформ Кавалло, под кураторством МВФ. МВФ, конечно же, антигерой, игнорирующий реалии политики, за которые Кавалло был отправлен в отставку, "несмотря на экономические успехи". А что герой ни разу не смог сшить бездефицитный бюджет, об этом автор умалчивает. Ну ладно. Аргентина далеко, лучше посмотрим, что происходит у нас дома.

Антипример - современная Россия. Вспомним, как много ругали в прошлом и нынешнем году Путина, который якобы слишком увлекается политическими реформами и мало что делает в экономике. Сколько было криков в прессе, что, дескать, упустили такой благоприятный момент! А оказалось - ничего не упустили. Растет экономика, быстро растет. И не надо все валить на нефтяные цены. Сами судите: в пятницу, 21 сентября 2001 года, нефть Urals стоила 24,83 доллара/баррель. А ровно год назад она же на ура шла по 31,81.

Такова простенькая дилемма. Экономический рост, значит, обязан либо чисто политическим причинам, либо чисто экономическим, среди которых автору известна только одна - цены на нефть. Или нефть, или политика, третьего не дано. Положительный курсовой шок, загнавший торговое сальдо в плюс до невиданных доселе 33 миллиардов долларов, автором, конечно же, "не замечен". Трудная, но успешная налоговая реформа проигнорирована. Возможность жестко исполнить профицитный бюджет, не сменив при этом двух-трех премьеров за год, тоже уже не считается - к хорошему привыкаем быстро. А списание 30% долга Лондонскому клубу? На самом деле, причины сплошь экономические, и их результат: три года роста в среднем темпе 5-6%. Еще бы в том же темпе столько же до следующих президентских выборов... ну, и после них еще четыре года не помешает - и можно считать, что к германскому, японскому, корейскому и китайскому экономическому чуду добавляется российское. Да здравствует нищета экономикоцентризма!

Впрочем, заслуги политиков, а точнее - одного из них, сбрасывать со счетов негоже: российские экономисты, работающие на правительство, никогда не чувствовали такого сказочного комфорта, как при нынешнем Президенте. Оппозиция есть - но она представлена, в первую очередь, коллегами. Лоббисты есть - но "доступ к телу" по критическим вопросам у них только через процедуры согласований с правительством. Послушнейшая Дума, построенные олигархи. В общем, экономикоцентризм в действии - это и есть эпоха Путина. Но экономикоцентризм спокойный, без лишней помпы. "На вынос" идет патерналистская риторика, для маскировки, для облегчения работы. На самой работе внимание масс не фокусируется. Все журналисты помнят битвы за бюджет 90-х, похожие на "битвы за урожай" советских времен. В этих битвах суперигрок Чубайс стал трижды трупом как публичный политик. А много ли журналистов знают имя Аркадия Дворковича? Чистейший, без малейшей примеси политики, скромный экономист пережил в своей должности всех премьеров, начиная с Черномырдина. Какое отношение он имеет к верстке бюджета? Чем меньше об этом будет знать общество, тем лучше и Аркадию, и обществу.

Можно даже (смело) предположить, что вся нынешняя политика - наполовину фасование всяческой потенциальной оппозиции, наполовину шум для отвода глаз.