Вопрос о земле, кажется, решен, причем решен корректно - а значит, не до конца. Действительно, если куплен завод или дом, то вполне естественно купить и землю, на которой все это стоит. Но насколько естественным для нашей страны является сельскохозяйственное землевладение? Купля-продажа сельхозугодий в принятом Земельном Кодексе не предусмотрена - что вызывает вздох облегчения у одних и негодование у других. При этом сторонники полной и безоговорочной приватизации сельскохозяйственных земель, равно как и ее противники, апеллируют к нуждам граждан, нуждам экономики и нуждам государства. А ведь это далеко не одни и те же нужды. Поскольку решение в конце концов здесь будет принимать государство, земельный вопрос интереснее рассмотреть с точки зрения именно государственных нужд.

Как же государству поступить с землей, чтобы сохранить контроль над землепользованием и извлечь максимальный доход? Задача сложная, поскольку для осуществления полноценного контроля - земли у нас слишком много, а для извлечения полноценного дохода наша земля слишком неплодородна. Климат наш также не располагает к успешному сельскому хозяйству: Россия лежит восточнее роковой "изотермы января", проходящей через Прибалтику, Западную Белоруссию и Украину к Черному морю. Поэтому сельскохозяйственную "отсталость" мы не можем преодолеть, перенимая опыт тех стран, природа которых позволяет снимать в год по несколько урожаев. Именно поэтому "передовая" Екатерина Великая, вняв князю Щербатову, не стала отменять крепостное право: без крепостного права Россия осталась бы и без сельского хозяйства. Аргументы Щербатова, казалось, были поколеблены во второй половине XIX века, когда Россия успешно торговала хлебом с Европой. Однако в конце 1870-х снизились цены на дальние морские перевозки, в Европе появился дешевый американский и австралийский хлеб, а в России разразился сельскохозяйственный кризис - который, собственно, продолжается по сей день.

Речь, конечно, не идет о возвращении крепостного права. Климат и почвы остались те же, мало того - лучшие земли "переехали" в ближнее зарубежье... Зато Россия перестала быть сельскохозяйственной страной. Контроль над гражданами сегодня не связан с сельским хозяйством - большая часть населения живет в городах. Государственных доходов сельское хозяйство также не приносит, почему и ставится вопрос о земле. После "естественного капиталистического отбора", как многие предполагают, на наших угодьях останутся фермеры, хозяйства которых будут приносить достаточный доход, чтобы и государство могло поживиться (взимая налоги)...

Если бы данное предположение было верным, фермеры в России возникли бы еще при Екатерине Великой или, самое позднее, при Павле Первом, который не был склонен к уступкам дворянству (за что и поплатился). А учитывая нынешний юридический кавардак и готовность части населения к коммерческим авантюрам, можно было ожидать появления фермеров в начале девяностых годов XX века. Почему их нет?

Ключевым является слово "коммерческий". В отличие от традиционного русского крестьянского хозяйства, ферма - коммерческое предприятие. Фермер берет в банке ссуду на землю и инвентарь, работает, продает урожай, получает доход, возвращает ссуду с процентами... Русский крестьянин тоже брал у землевладельца ссуду на все необходимое для работы - и попадал в долговую кабалу, которая в XVII веке обернулась крепостным правом. Скудость почвы и суровость климата делают фермерство в России коммерчески невыгодным - по крайней мере, на большинстве земель и применительно к основным сельскохозяйственным культурам. Поэтому сталинские "крепостные" колхозы были совершенно необходимы (не гражданам, разумеется, тем более - не колхозникам: необходимы государству). Пока в России не завершилась индустриализация, кто-то должен был вкалывать на полях, пусть даже против собственного желания. По завершении индустриализации Россия смогла позволить себе крупный импорт сельхозпродукции - и необходимость в "крепостных колхозах" отпала.

А что нужно государству сейчас?

Конъюнктурные соображения требуют показательного, с помпой, введения частной собственности на землю. Соображения контроля требуют избежать при этом народных волнений либо удержаться в рамках таких волнений, которые можно дешево и быстро подавить без ущерба для государственного имиджа. А волнения весьма вероятны: все основные русские бунты происходили именно в связи с земельным вопросом. Из тех же соображений контроля придется сохранить в стране минимально необходимое "страховочное" сельское хозяйство - на случай международных обострений, пандемий ящура в Европе и прочих событий, затрудняющих продовольственный импорт. Наконец, казна требует, чтобы земля приносила доход - независимо от того, подо что используется: под пшеницу, под посевы льна, под лес или под строительство новых заводов и шикарных вилл. Причем доход такой, чтобы привлечь иностранные инвестиции, а значит - забудьте о родной пшенице.

Как видите, одни государственные нужды практически исключают другие. Тем не менее, государство может их удовлетворить, если кое-что выяснит.

Во-первых, какие земли лучше подходят для "страховочного" сельского хозяйства. Если некоторые из этих земель пригодны для доходного фермерства - то почему бы и нет? Во-вторых, следует выяснить, на что годятся все прочие сельскохозяйственные земли и следует ли их вообще оставлять сельскохозяйственными.

Теперь о людях. Если земля не приносит дохода, это не значит, что она никого не кормит. Не только крестьяне, вымирающие как класс, но и многие горожане часто распахивают участки бессмысленных колхозных полей под собственную картошку. Смогут ли они выкупить свои делянки? Если нет, пойдут ли подрабатывать батраками на льняную плантацию? Как отнесутся к тому, что вместо поля возник завод? Устроят бунт? И если устроят, то какой: организованный, "бессмысленный и беспощадный" или безобидный, подавляемый без лишнего шума? Наконец, экономическая возможность фермерства на отдельных землях - еще не все. Частное землевладение имеет на Руси солидную историю, однако соединение в одном лице землевладельца и землепашца вовсе не в русских традициях. С другой стороны, времена изменились... А может, действительно, крестьянство склонно к общине? До проведения социологических исследований любые предположения на этот счет звучат либо наивно, либо провокационно.

Также следует понимать, что в случае удачной приватизации земель обязательно возникнут какие-нибудь "фермерские лобби", "лобби земельных спекулянтов" и т.д. Как будут действовать новые лоббисты, с кем и против кого кооперироваться? Необходим экспертный прогноз.

И вот (предположим) все данные получены, все прогнозы сделаны; стало понятно, в каких регионах земля годится для приватизации, а в каких нет; точно известно, каким образом собственник постарается использовать землю... Тогда можно приступать к "раздаче слонов" - без страхов перед голодными бунтами, землевладельцами-иностранцами и "нецелевым" использованием земель, "целевое" использование которых и использованием-то не назовешь. Я готов предположить, что наиболее выгодной для государства окажется продажа нашей нечерноземной "пашни" под высокодоходные свалки радиоактивных отходов. Это вызовет столь бурную радость мирового сообщества, что нашему государству простят любое подавление любых бунтов - и еще помогут силами НАТО, объявив бунтовщиков "террористами".