Фрагмент. Полностью работа планируется к печати в журнале "Вопросы философии".

В России неоднократно, особенно после 1861 года, показывала свою несостоятельность так называемая многоукладность отношений собственности на землю. Разные формы земельной собственности и их владельцы начинали просто паразитировать друг на друге, и это паразитирование усугублялось и интенсифицировалось в связи с крайне непредсказуемыми и неблагоприятными геоклиматическими условиями на пространстве Евро-Азии, где речь шла зачастую просто о массовом выживании. Так кулаки - новые личные собственники земли, появившиеся на рубеже XIX - XX веков, стали отбирать лучшие земли у своих прежних партнеров - обобществленных земельных собственников, ставя их на грань физической смерти в неурожайные годы, так как кулакам отводились (за взятки и просто по правительственным инструкциям и циркулярам) не просто лучшие земли, а так называемые страховочные земли. То есть земли, которые гарантировано вне зависимости от погодных неблагоприятных условий давали урожай и тем спасали в тяжелые времена общину крестьян от голодного вымирания. Эти земли, как правило, имели общий клин, а также небольшие участки, находившиеся в ведение каждой семьи общины. На страховочных землях господствовала так называемая чересполосица. Каждая семья-член общины имела небольшой надел хорошей земли, небольшой надел средней по качеству земли и небольшой надел плохой земли. Но вся штука была в том, что в неурожайные годы от голодной смерти крестьянские семьи, как и всю общину, спасали именно лучшие земли, которые не были лучшими в смысле продуктивности, а были лучшими в смысле гарантированности урожая, например, земли у реки и т.д. Кулаки потому и назывались "кулаками", что это были крестьяне, которые в кулак собирали эти земли с более-менее всегда гарантированным урожаем, которые до того распределялись малыми участками среди всей крестьянской общины. Перевод страховочных земель в личную собственность, собирание их всех в один кулак лишало возможности всех остальных крестьян гарантировано выживать в неурожайные или слабоурожайные годы, которыми в России были (и остаются) приблизительно каждые три года из десяти.

Все это ставило основную массу крестьян в крайне невыгодное, крайне ущербное и зависимое положение. Ведь их выживание в неурожайные годы теперь целиком зависело от доброй воли и хорошего расположения новых личных собственников земель с гарантированной урожайностью. Эти новые собственники, пользуясь зависимостью остальных крестьян, начинали паразитировать на них не только в неурожайные, но и во все остальные годы, заставляя их работать на себя практически бесплатно. И необходимо сказать, что у личных частных собственников земли в России не было другого выхода. Ведь в условиях России с ее полной неопределенностью, в том числе природной и климатической, гарантировано вести товарную рентабельную хозяйственную деятельность на земле можно только пользуясь в массовом количестве бесплатным или очень близким к тому ручным трудом. Именно захватывая земли гарантированной урожайности в свои руки, кулаки и обеспечивали себя бесплатной рабочей силой и, следовательно, возможностью рентабельно хозяйствовать на непредсказуемой российской земле. Не они в принципе это изобрели, первыми захват в личную собственность земель с гарантированной хозяйственной продуктивностью начали в XIX веке старые личные собственники земли - помещики одновременно с частичным освобождением крестьян от прямой подневольной юридической зависимости. Таким образом помещики в России во второй половине XIX века обеспечивали себя бесплатной рабочей силой. Бесплатный рабочий труд, да еще под угрозой голода, по своей природе не мог быть производительным, но ничего другого в условиях России для обеспечения рентабельности своих хозяйств частные или личные собственники земли придумать не могли.

Другой исторически известный путь рентабельного хозяйствования на земле в России - это путь общинного религиозного хозяйствования. Было много примеров ведения рентабельного сельского хозяйства старообрядческими православными религиозными общинами. Вне всяких сомнений, члены старообрядческих православных конфессий в экономическом плане были гораздо эффективней и дееспособной, чем последователи официальной православной церкви в России. Это очень сильно отразилось в промышленности, ведь почти все крупные фабрики в XIX веке, созданные на личные или частные средства без опоры на государство или иностранные финансы, были первоначально старообрядческими. Первые российские крупные частные финансовые компании, которые начали широкомасштабное инвестирование в промышленность России, так называемые финансовые товарищества Рогожского и Преображенского кладбищ, были также старообрядческими, но особенно сильно это превосходство старообрядцев над последователями официального православия проявлялось в сельском хозяйстве.

Старообрядческие общины, как правило, не знали помещиков, а впоследствии не имели кулаков, были организованы сугубо по религиозному признаку, имели свой религиозный устав, пользовались помощью религиозных единомышленников за пределами своих общин, в том числе финансовой, всячески скрывали и маскировали от государства и посторонних свои доходы, свои резервы, системы и механизмы сбыта, то есть вели тайное закрытое от посторонних глаз и естественно от постороннего вмешательства общинное хозяйство. Все отношения внутри подобного хозяйства строились на основе очень авторитетного, и в моральном смысле весьма авторитарного, религиозного культа. Скорее всего, в нормальные годы такие общины собирали средства и пускали их в оборот на стороне, за пределами общины, что позволяло им в неурожайные годы пользоваться доходами с этих вложений. Так же сообща в нормальные годы они накапливали резервы, которые затем использовались в трудные времена, сообща они ослабляли налоговое бремя, пользуясь для этого всеми лазейками и общей своей грамотностью, а также присущим им навыками логического мышления, которыми отличались старообрядцы (в среднем) от приверженцев официального православия. Немаловажными были также связи старообрядческих общин с подобными общинами по всей стране, а также с выходцами из общин, занятыми в совсем других сферах хозяйственной деятельности, - помогая им в нормальные для себя годы, они могли рассчитывать на отдачу в тяжелые времена.

Как показала перспектива, ни частно-личные хозяйства, основанные и функционировавшие на бесплатном рабочем труде, ни религиозные общинные хозяйства не стали основой будущего сельского хозяйства России. Несмотря на то, что они соответствовали необходимым критериям дееспособного ведения хозяйственной деятельности на земле, свойственным условиям России, они не справились с историческими и общественными реалиями. Дело в том, что если бесплатный ручной труд в массовом исполнении порочен сам по себе, то религиозное оформление трудовой и хозяйственной деятельности возможно лишь если не при поддержке, то во всяком случае при невмешательстве государства и общества в дела и жизнь религиозной общины.

После того, как в конце XIX, а особенно в начале ХХ века началась вторая волна захвата страховочных земель крестьянской общины (а таких земель в общем земельном клине всегда было немного), начала формироваться прослойка новых личных собственников продуктивной земли - кулаков, начала реализовываться их новая система хозяйствования, основанная на бесплатном или долговом батрачестве. Вот тогда их прежние партнеры - обобществленные общинные землевладельцы, лишенные гарантий выживания и подстраховки на будущее, а также бедные выходцы из общин, которым не достались земли с гарантированной урожайностью, совместно начали, отвечая на вызов времени, активно грабить помещиков - старых личных собственников земли. Одновременно общинники начали массово конфликтовать с новыми личными привилегированными владельцами продуктивных наделов - кулаками. Грабеж помещиков особенно усилился после массовой смертности во время небывалых по силе голодов 1890 и 1900 гг. Все это приводило к массовым тяжелейшим конфликтам в деревне. Знаменитая реформа П.Столыпина в свое время настолько не удалась, что ему за это пришлось заплатить своей жизнью. Собственно, по-другому и не могло произойти: реформа шла вразрез не только с тем, что считалось тогда здравым смыслом, но и вразрез с инстинктом самосохранения подавляющей массы крестьян. Около половины сельских хозяев, вышедших из крестьянских общин с 1906 г. по 1911 г., вернулись обратно в общины (по данным на 1913 год). Общины в тех условиях не хотели разрушаться, иначе периодические голодовки превратились бы для них в массовую гибель. Подобную, например, гибели населения во время голода 1922 года.

Неопределенность самой природы понятия "частная собственность" в условиях России приводила всегда к тяжелейшим последствиям. Так именно с попыткой сделать частные сельскохозяйственные владения в России рентабельными и просто продуктивными в 1722 году была введено повсеместно в стране рабовладение в отношении русскоязычных крестьян. Эта же самая неопределенность в понимании основ частного предпринимательства и частного хозяйствования привела к ужасающим последствиям во время голода 1889-1890 года, когда массовая гибель приблизительно 500000 крестьян и физическая деградация в результате голода еще нескольких миллионов человек были связаны с тем, что частные владельцы в массовом количестве приняли решение о выполнении заранее заключенных контрактов с иностранцами на поставку хлеба за границу, и им была оказана правительством помощь в массовом вывозе зерна за рубеж в условиях небывалого голода и небывалой смертности во многих губерниях России. Вообще, заключение подобных контрактов в стране с неопределенной продовольственной безопасностью и геоклиматической непредсказуемостью выглядит дико, тем более когда внешние цены были существенно ниже, чем внутренние, - таким образом поддерживалась конвертируемость рубля в конце XIX и начале XX веков. Тем более что под прикрытием выполнения соблюдения ранее заключенных контрактов многие владельцы запасов хлеба вывезли его за границу без всяких контрактов, не имея никаких обязательств, а единственно создавая и пряча свои запасы за границей, чтобы затем, пользуясь голодом в стране и искусственно созданным дефецитом, в два-три раза дороже продать хлеб, в том числе и собственному правительству (которое так или иначе должно было реагировать на голод). Но правительство, вполне в российских традициях, реагировать не стало, а более того, предоставило почти весь железнодорожный состав страны под вывозку хлеба за рубеж, да так, что в стране повсеместно прекратилось железнодорожное сообщение: все паровозы были брошены на вывозку за границу груженых составов с продовольствием.

Из-за прекращения железнодорожного сообщения в стране люди из голодающих областей не могли покинуть зоны бедствия, так как голод к тому времени продолжался уже целый год с 1889 и все лошади в голодающих областях уже пали. Это, конечно, усугубило число жертв. После голода 1889-90 гг. частнособственнические отношения в сельском хозяйстве, вернее то, что под ними понимали в России и не понимали больше нигде в мире, были обречены.