Ельцин оказался заложником собственной формулы ("берите суверенитета, сколько проглотите"). Центр мало чем мог серьезно повлиять на ситуацию в регионах. Выбранные народом губернаторы и депутаты оказывались фактически вне судебной юрисдикции. Причем многие губернаторы кинулись не только укреплять собственную личную власть, но и устанавливать тотальный контроль над экономикой и средствами массовой информации своих регионов. Когда же федеральный центр пытался в весьма мягкой форме призывать к порядку наиболее зарвавшихся, как, например, Шаймиева, в ход шел прямой шантаж центра. Если говорить о Татарстане, этот шантаж выражался в субсидировании карманной "оппозиции" экстремистского толка. После чего Шаймиев задавал вопрос: "Если не я, то кто", - и центр, не имевший четкого представления о реальном положении дел в республике, отступал.

Однако постепенно все же устанавливались правила игры. Обязательный характер выборов привел к значительному обновлению региональной политической элиты и губернаторского корпуса. Правда, одновременно каждый регион превращался в арену боевых действий, именуемую войной компроматов. Иногда выборы приводили к серьезным противостояниям на национальной почве, как в КЧР, или масштабному переделу власти и собственности - Кузбасс, Свердловская область, Красноярский край.

В какой-то момент интересы региональных элит стали все больше противоречить Кремлю. Война, начавшаяся исподволь, переросла в жестокую бойню. Центр, ослабленный дефолтом и поражением в Чечне, оказался перед лицом объединенного губернаторского корпуса. Три голосования по Скуратову переросли в скандал. Ельцин впрямую так и не смог добиться смещения Генерального прокурора. Однако у центра оказались и другие возможности повлиять на ситуацию. Регионы находились в весьма двусмысленной ситуации - из 89 субъектов федерации 83 были дотационными. Причем среди депрессивных территорий присутствовали такие лакомые кусочки, как, например, курорт Сочи. Все это говорило, с одной стороны, о жесткой зависимости региональных элит от финансовой удавки Кремля, а с другой, свидетельствовало о неэффективности управления в регионах и регионами и о высокой степени коррупции, как в центре, так и на местах.

Ошибкой губернаторов стала безоговорочная вера в собственные силы и тотальная недооценка Кремля. Кремль сумел тем временем нанести несколько жестких ответных ударов, прежде всего - сменив Примакова на посту премьер-министра России, а также отколов от губернаторской коалиции ОВР значительный кусок - тех, кто подписался в поддержку "Единства". Многие губернаторы сначала даже не поняли, под чем подписываются. Памятно в этой связи негодование Строева, отозвавшего свою подпись. Но эта акция лишь усилила двусмысленность ситуации, в которой оказались губернаторы.

Парламентские выборы 1999 года, запомнившиеся жесткой войной компроматов на центральных телеканалах, окончательно закрепили разгром губернаторов. Под шумок выборов центру во главе с Путиным удалось провести через Думу положение, запрещающее губернаторам избираться на третий срок. Положение губернаторов усугублялось тем, что в 2000-2001 году большинству из них предстояло переизбираться. В этих условиях выборы превратились для кандидатов в своеобразную поездку в президентскую администрацию "за ясаком". Президент же занимал двусмысленную позицию, заявляя, что никого не поддерживает (что абсолютно правильно), в то время как в регионах каждый кандидат обклеивал все столбы плакатами, содержащими вариации на тему "Я и Путин" (причем никаких санкций по отношению к кандидатам не следовало). Первым, кто демонстративно склонил гордую главу, был губернатор Санкт-Петербурга Яковлев. Затем были многие. Для большинства переизбранных губернаторов выборы превращались в жестокую порку, а ведь многим эту планку преодолеть было так и не суждено. Причем на примере Руцкого центр наглядно продемонстрировал, что действующий губернатор отнюдь не всегда вправе рассчитывать на свой административный ресурс.

Даже те губернаторы, которые в перевыборах в ближайшие годы не нуждались, вынуждены были принимать правила игры центра. Так Лужков изначально отказывался ехать "за ясаком". Однако после потери "на конкурсах" двух радиостанций московского медиахолдинга московский мэр был вынужден не только обивать высокие пороги, дабы отстоять ТВЦ, на чью частоту по Москве и Московской Области был объявлен конкурс, но и в буквальном смысле кормить министра печати Лесина (см. "Политическая кухня" - "Компания" #014 от 17.04.2000). Практически все аналитики отмечали, что позиции ТВЦ в открытой, "честной и чистой" конкурсной борьбе представлялись объективно намного слабее, чем у конкурентов. Поэтому для сохранения в своих руках такого мощного пропагандистского механизма, как ТВЦ, Лужков предпочел капитулировать по всем пунктам.

Важным этапом во взаимоотношениях центра и регионов стало образование федеральных округов. Поскольку с момента их образования прошло чуть больше года, говорить об итогах еще рано, однако, если смотреть на промежуточные результаты, то сделано уже немало. Прежде всего, важен сам факт создания этих округов. Россия слишком большая страна, чтобы управляться из единого центра. Создание округов явилось констатацией того, что Президент и органы федеральной власти не могут чисто физически уделять равное внимание 89 субъектам, столь разным по природному, демографическому, промышленному потенциалу. То, что регионами стали заниматься профессионально, - безусловно, прогресс.

Особенно ярко высказался по этому поводу Сергей Кириенко сразу после своего назначения полпредом в приволжском федеральном округе. По мнению Кириенко, необходимо разграничить круг работы между федеральными и местными властями: "Президент из Москвы не может определить, как лучше построить работу местной власти в глубинке, как асфальтировать улицы, как работать тому или иному предприятию".

Создание института полпредов вновь привело к дискуссии по вопросам разграничения полномочий между центром и регионами. Так Шаймиев, например, предложил упразднить сферу совместного ведения и разделить эти обязанности между центром и регионами, определив сферу ответственности. Уже то, что подобные инициативы начинают обсуждаться на государственном уровне, таит колоссальную опасность. Ведь если сфера совместного ведения будет упразднена, результатом станет откат к временам авторитарного государства, под угрозой окажется отлаженная с таким трудом система взаимодействия, диалога между центром и регионами. Пример Кириенко наглядно показывает, что как раз сфера совместного ведения, прямого сотрудничества регионов и центра является наиболее оптимальной моделью для России.

Другое дело, что сферы ответственности необходимо четко прописать, поскольку на уровне округов уже начинает формироваться новая бюрократическая прослойка, в результате чего принятие необходимых решений порой затягивается на месяцы, хотя в прежней системе координат на согласование подобных вопросов уходили считанные дни.