В целом, как ни комично, отставка Аксененко может
претендовать на номинацию "Событие года" как
действие федеральной власти с наивысшим
позитивным эффектом для инвестиционного
климата страны.

Борис Грозовский

Трудно полностью разделить этот мрачноватый юмор. Ну, не "событие года", скорее - "хорошее начало"... Надеюсь, у власти будут в этом году ходы и посильнее.

Вопросом "где деньги МПС?" пусть занимается прокуратура, ей в руки карты и презумпция невиновности. А действительность в будущем году такова, что правительству могут понадобиться сильные ходы для того, чтобы просто удержать ситуацию. Ходы в масштабе более широком, чем МПС. Мировая рецессия как-никак. На ее фоне даже 4-5% роста выглядят оптимистично. Может статься, что шок от терактов зацепит не только американцев. Рассмотрим возможную схему его распространения, начиная с Америки.

США

На макроуровне падение произошло в психологически приемлемых пределах. Фондовые индексы просели не более чем на 10%. Доллар, съехавший было до $0.95 за евро, уже отыграл несколько пунктов: во время выхода статьи евро будет стоить, вероятно, около $0.89-$0.91. Для стабилизации Белый Дом прибег к фискальной и монетарной интервенции: к повышению госрасходов, снижению налогов и процентной ставки. Эти вынужденные, типично кейнсианские меры дадут свой эффект. Хотя ножницы между госрасходами и налоговыми сборами вызовут бюджетный дефицит и притормозят экономический рост в долгосрочном плане.

Но в этом и состоит кейнсианский крест (посвященные в модель IS-LM оценят мой каламбур). Основная роль кейнсианских мер в современной монетарной политике - это демпфирование шоков. Снижения потребительских расходов избежать не удастся, а, как следствие, раньше первого квартала следующего года американская экономика расти, скорее всего, не будет.

Европа

В Европе, как и в Америке, в первую очередь пострадали крупные авиакомпании: некоторые из них потеряли до 20% капитализации. Тем не менее, одни только авиатранспорт и страховой бизнес, очевидно, не будет проводниками структурного шока. Влияние последнего весьма неравномерно, его не стоит преувеличивать: у мелких авиаперевозчиков Европы, чья доля лишь примерно 3%, 25%-й прирост пассажиропотока - за счет ценовой конкуренции. Поэтому вряд ли следует рассматривать адресные меры поддержки авиакомпаний в отрыве от контекста протекционизма (и лоббизма), как это делают некоторые рафинированные аналитики. Ведь то, что глобальной экономике first best, в торговой политике может быть неоптимально для отдельной страны. А то, что оптимально для отдельной страны - не обязательно оптимум для ее отдельной индустрии.

Впрочем, торговая политика после 11 сентября - предмет особого разговора. Пока остановимся на том, что на макроуровне Европу, скорее всего, ждет лишь некоторое замедление экономического роста. Не более.

Латинская Америка

Эта часть мира выглядит гораздо более уязвимой. Аргентину, чьи кредитные рейтинги понижены до преддефолтных, вряд ли спасет гений Кавальо. К слову, его currency board оказалась не более эффективной микстурой против кризиса, чем аспирин против гриппа. И по тем же причинам: она лечит не причины болезни, а следствия.

С currency board или без нее, причины аргентинского кризиса те же, что и российского: проблемы с исполнением бюджета. Превышение расходов над доходами можно финансировать либо займами, либо денежной эмиссией. А бороться с ним можно только снижением расходов и повышением доходов. Для борьбы нужна политическая воля. Сurrency board не борется. Она лишь регламентирует эмиссию. Это полезно лишь в случае, если эмиссия - единственный способ проявить политическое безволие. Второй способ - заимствования - ограничен естественными рамками терпения кредиторов. Это нам уже известно из российской конца 97-го, начала 98-го годов. И если кредиторы проявят волю раньше правительства, наступает кризис.

К тому же ригидность currency board затрудняет регулирование платежного баланса. Если соседи, невольно или для стимулирования экспорта, девальвируют свои валюты, то торговый баланс рискует ухудшиться (с соседями Аргентины так и произошло). Поскольку привязка своей валюты к доллару отрицает возможность ответной плавной "бархатной" девальвации, то кризис заканчивается девальвацией "махровой". Которая тоже может пойти экономике на пользу, но... честно говоря, это уже не наши проблемы. Или, точнее, не совсем наши. Потому что вопрос, как Россия пройдет свою "проблему 2003 года" и мировую рецессию, еще не решен.

Азия

Здесь подготовка к кризису выглядит не наилучшим образом. Следует вспомнить, что сразу после терактов некоторые азиатские индексы повели себя даже хуже, чем американские и европейские. Снижение индексов, соответственно, составило 12,01% у южнокорейского COSPY, 6,63% у японского Nikkey, на сингапуской бирже - на 8,43%. Тайвань и Малайзия отменяли торги, Корея приостанавливала.

Причиной того относительная неустойчивость теперешнего положения азиатских экономик, не успевших воспользоваться подъемом 1999-2000 годов для структурных реформ. Общее количество накопленных "плохих" долгов Юго-восточной Азии, по данным Ernst & Young, доходит до двух триллионов (одна треть регионального ВВП). Грядущее снижение потребления в США может для Азии обернуться структурным шоком. В 1997-м году за падением производства в Юго-Восточной Азии последовало резкое снижение спроса на нефть, затем падение цен до 9-10 долларов за баррель. Чем это кончилось для России через год, неприятно вспоминать. Но необходимо.

Конечно же, сейчас время немного другое. Нет твердых знаков того, что азиатские экономики начнут всплывать кверху брюхом. Но если начнут, то...

ОПЕК

Страны ОПЕК испытывают проблемы с соблюдением участниками собственных же квот на продажу нефти. В результате цена нефти сейчас выходит из нижней границы ценового коридора $22-$28 за баррель (на прошедшей неделе она прошла психологическую отметку в $20). Но даже если участники будут строго блюсти свои квоты, не факт, что не понадобится дальнейшего снижения: второй в мире нефтеэкспортер, Россия, не связанная квотами, оптимизирует свой экспорт в противофазе с опековским. Недавно в Москву приезжал председательствующий в ОПЕК президент Венесуэлы Уго Чавес и пытался убедить Путина сократить экспорт или хотя бы не повышать его. Без особых перспектив. Что случится, если ценовой коридор будет разрушен? Возникнет эффект триггера.

Россия

Средняя себестоимость добычи нефти в России составляет $12 за баррель (поэтому о $9 за баррель вспоминать так неприятно). Бюджет пишется, исходя из цен $18,5 долларов за баррель. Нефть и газ составляют половину российского экспорта, который, в свою очередь, равняется одной трети ВНП. До сих пор (в бюджетах 1999-2001), с помощью "цены предосторожности", правительству удавалось получить некоторый маневр. Можно называть это "фокусами со статистикой", если угодно. Очень похоже на то, что скоро "фокусы" закончатся - Путин уже предложил правительству подумать, куда девать излишки. А эксперты предлагают тому же правительству задуматься, что будет, если цены съедут ниже $18. Правительство задумалось, и сказало, что в этом случае возьмет у МВФ два миллиарда. Но МВФ склонен выдать кредит, только если цены будут держаться низкими в течение года. Так что задуматься еще будет над чем.

А нам остается лишь уповать на то, что Максим Кваша прав - и "глобальные катастрофы, все же, маловероятны".

Хотя и случаются.