Страсти по Земельному кодексу, сотрясавшие московские мостовые всю осень, несколько поутихли после его принятия Госдумой и Советом Федерации. Но это не слишком остудило страсти в глубинке - вопрос о земле остается главной темой практически всех политических дискуссий, а вопрос о собственности на землю - козырной картой коммунистов в деле разоблачения "антинародного режима Кремля". За скобками, как правило, остаются вопросы куда более существенные и продиктованные самой жизнью - что же делать с благословенными российскими черноземами и как заставить крестьянина трудиться на них?

О том, что российские черноземы (особенно в Центрально-Черноземном регионе) потрясают воображение впечатлительных европейцев, не забывает при случае вспомнить ни один чиновник - куб земли из центра России выставлен в каком-то музее Парижа, и надо так понимать, что парижане и гости столицы Франции, разинув рты, взирают на природную красоту, способную ко всему прочему (и при надлежащем подходе) давать огромный урожай.

До эмоций европейцев нам по большому счету нет никакого дела. Хотят удивляться? Пусть! Нам бы как-то получить свой кусок хлеба от тех щедрот, которыми наградила мать-природа российскую глубинку. И на все политические баталии по Земельному кодексу смотрят, например, в Тамбовской губернии именно с этой точки зрения. На полном серьезе говорят о том, что по весне стоит воткнуть палку в землю, как она зазеленеет, а по осени можно будет собирать с нее богатейший урожай. А вот с этим как раз, увы, до последнего времени была большая напряженка.

В Тамбовской области основная отрасль экономики - сельскохозяйственная. В области свыше двух миллионов гектаров пахотных земель. Несколько сот новосозданных сельхозкооперативов, которые подчас носят ново/старые названия (например, СХПК им. Карла Маркса), являются наследниками старорежимных колхозов и совхозов. И полная неразбериха с землей: чья она, на каких правах принадлежит - на эти вопросы нет ответа, потому как нет главного документа, в котором были бы расписаны все права собственности на плодороднейшую землицу.

После краха советской системы хозяйствования колхозы, которые даже в приснопамятные времена сохраняли статус коллективных, а значит - и формально независимых от государства хозяйств, были преобразованы в сельхозкооперативы, а их работники получили на руки бумажки, по которым получалось, что их обладатели являются собственниками земельных паев (в разных местах размеры паев были различны), которые они в добровольном порядке передают в хозяйственное ведение сельхозкооперативу. Туда же передавалось все имущество, закрепленное за хозяйством, - опять же в виде паев работников бывших колхозов. Почти такая же процедура была проделана с совхозами, которые формально были собственностью советского государства.

С изменением форм собственности, однако, ожидаемого подъема отечественного агропромышленного комплекса почему-то не то что не случилось, произошло все с точностью до наоборот - сельское хозяйство рухнуло в одночасье. Государство, избавившись от подчиненных ему хозяйств, получило право заявлять, что теперь не обязано из бюджета покрывать убытки от производственной деятельности СХПК. Покупка удобрений, техники, расчеты с работниками, мол, внутреннее дело самих хозяйств, которые должны по идее начать поставлять на рынок более дорогие, но зато лучшие по качеству продукты.

Не получилось, не произошло. Причин тому несколько - неповоротливость громоздкой структуры АПК, отсутствие предприимчивых руководителей хозяйств, упорное, как ни странно, нежелание работать на земле. Одна из причин - прекращение денежных инъекций, однако главная причина - в нерешенности земельного вопроса. Из-за многолетних спекуляций вокруг земли никто не решался брать на себя ответственность за нее. В результате к нынешнему году, например, в той же Тамбовской области (по самым разным оценкам) из оборота выедено от 700 тысяч до 1 миллиона гектаров пахотных земель, в Рязанской области - 250 тысяч гектаров. В соседних областях, традиционно специализирующихся на работе АПК, картина ничуть не лучше - количество непаханой земли исчисляется также сотнями тысяч гектаров.

Уменьшилось и поголовье скота. Если в 1991 году в хозяйствах Тамбовской области насчитывалось 772 тысячи голов крупного рогатого скота, то в нынешнем - только 237 тысяч; свиней: в 1991 г. - 887 тысяч, в 2001 г. - 217 тысяч; овец: в 1991 г. - 494 тысячи, в 2001 г. - 63 тысячи.

Итогом такой "работы" становится полное замирание жизни на селе - Тамбовская областная Дума регулярно исключает из административно-учетных данных исчезнувшие с лица земли села и деревни. Жизнь в них остановилась еще несколько лет тому назад, когда в разваливающихся хозяйствах стали планомерно закрывать школы, фельдшерские пункты, отделения связи, дома культуры.

Другая проблема современного села - отсутствие молодых кадров. Работники Тамбовского областного управления сельского хозяйства просто выбились из сил, фиксируя повальные уходы председателей хозяйств. Дело порой доходит до того, что во главе хозяйств ставят любого, кто имеется в наличии - лишь бы не пил и не воровал сверх меры. Зоотехники, агрономы, то есть те, кого принято называть квалифицированными кадрами, принципиально не хотят ехать в хозяйства, которые давно имеют статус неперспективных. А заставить их, бросить на подъем запущенных хозяйств никто сегодня не в праве - ушли времена суровых партийных поручений!

И вся эта, с позволенья сказать, сельская жизнь идет под аккомпанемент штатных защитников российского села. Лидер Аграрной партии Михаил Лапшин совсем недавно в "Независимой газете" стращал народ неизбежными последствиями непродуманного (с его точки зрения) Земельного кодекса - уравнение в правах российских и иностранных покупателей земли приведет к полной скупке российских черноземов иностранцами. Хитрый Лапшин не говорит, что принятый ЗК никак не решает вопросы земель сельскохозяйственного назначения. По одной простой причине: чем дольше вопрос о сельскохозяйственных землях не будет решен, тем лучше для оборотистых председателей СХПК. Именно они и никто другой сегодня нагревают руки на той неразберихе, которая царит вокруг земли. Приезжайте в любой самый завалящий СХПК - у председателя обязательно и дом повыше, и машина покруче, и дети в столице учатся.

Смешно сказать, но в той же Тамбовской области никто не может назвать точную цифру земель, которые не пашутся из года в год, - из-за отсутствия кодекса невозможно провести инвентаризацию всех земельных участков и внести эти данные в Земельный кадастр. В результате небольшое количество процветающих СХПК пользуется такой лазейкой - на бумаге они пашут лишь пару-тройку тысяч гектаров, тогда как на самом деле по весне запахивают не только свои земли, но и земли соседних хозяйств - давно развалившихся, чьи земли официально считаются бросовыми. Под это дело председателям удается выбить нужное количество ГСМ, удобрений, техники. А осенью хозяйства сдают урожай, собранный с официально оформленных земель, а собранный сверх того реализуется по договорным ценам и, как правило, без оформления каких-нибудь бумаг вообще.

Понятно, что вся выручка поступает в распоряжение председателя. В зависимости от личных качеств он либо все тратит на себя, либо оставляет немножко на поддержку материальной базы хозяйства (износ техники сегодня колеблется в пределах 80-100%), либо вовсе на другие цели. Но в любом случае господа рыночные председатели колхозов ловят рыбку в мутной воде - юридически они независимы от государства и не обязаны отчитываться за свою работу. В таких условиях страдают все: государство из-за отсутствия рычагов не может воздействовать на результаты работы ни одного хозяйства; крестьяне пребывают в апатии, не верят в собственные силы, а также не имеют стимулов к работе в одиночку (фермерское движение в Тамбовской области фактически выродилось; лишь одно фермерское хозяйство в Мучкапском районе имеет более-менее средний по размерам земельный клин - 5 тысяч Га, что позволяет вести устойчивое производство), а это приводит к бегству из деревни людей трудоспособного возраста. Сегодня, как ни удивительно, обладателями паев в большинстве своем являются пенсионеры, уже давно забывшие о том, что такое вкус настоящей колбасы, и готовые отдать свои паи любому, кто предложит пусть небольшое, но осязаемое вспомоществование - мешок муки, сахара или зерна.

Этим и пользуются ушлые "инвесторы" - по весне в Тамбовскую область нежданно-негаданно нагрянула "Стойленская нива" из Белгородской области. Эмиссары "нивы" не обещали разве что золотых гор. По их словам, через пару-тройку лет доярки должны будут получать по 10 тысяч рублей в месяц (что по сельским меркам является чем-то совершенно фантастическим), механизаторы - до 30 тысяч, а управленцы - вообще запредельные зарплаты.

Приход варягов тем не менее рассудительными тамбовскими крестьянами (готовыми за свою землицу горло вообще-то перегрызть) был встречен в штыки, и белгородцам удалось получить (несмотря на полную поддержку областной администрации - вице-губернатор Олег Кадыков, который ныне перешел на работу в корпорацию, самолично ездил по хозяйствам и уговаривал отдаться целиком и по расчету инвесторам) всего лишь 120 тысяч гектаров земли. По результатам работы этого года "Стойленская нива" уже задолжала областной продовольственной корпорации порядка 15 миллионов рублей. Комментарии излишни. К проблеме собственности на землю, как видим, это не имеет отношения...

В проблеме Земельного кодекса отразились все проблемы российского села. Отсутствие четко проработанного правового документа, регулирующего отношения владения и распоряжения землей, привело к тому, что никто сегодня не хочет заниматься подъемом села. Земельный кодекс не должен быть половинчатым и компромиссным - он должен четко и ясно прописывать все вопросы, которые буквально вопиют. Понятно, что он не может учитывать всех особенностей. И уникальные российские черноземы должны быть в обороте на определенных условиях. Но все особые оговорки можно прописывать только после того, когда имеется база, то есть кодекс. Плясать нужно от печки, причем от "печки" нормально функционирующей.