Национальные проблемы в РФ приобрели такую остроту, что за помощью пришлось обратиться в милицию. И, кстати, не исключено, что "милиция разберется": узел наших межэтнических, межрегиональных, межконфессиональных и прочих "постимперских" проблем настолько запутан, что его давно уже пора рубить. Впрочем, даже рубить узел каждый предлагает по-своему.

Суровый мужской разговор на неполиткорректные темы ведут:

Вадим Орлов, заместитель председателя комитета Госдумы по делам СНГ и связям с соотечественникам;
Андраник Мигранян, вице-президент фонда "Реформа";
Аслан Папшуов, председатель постоянного представительства республики Адыгея в Москве;
Александр Дугин, председатель политсовета движения "Евразия";

Александр Дугин: Рассуждая о национальной политике в России и т.н. "конституционном патриотизме", нужно помнить, что гражданского общества как явления у нас не существует, и, более того, не может существовать по историческим причинам. Вместо этого в России возможно существование разнородной структуры евразийского общества, сплоченного по одному признаку - стратегическому, и дифференцированного по другим - общинным, религиозным, этно-конфессиональным. Евразийское общество, стратегически интегрированное и этно-конфессионально - шире - общинно дифференцированное, является формулой, которую Россия выстрадала на всех этапах своей истории. Гражданского общества в России не может быть даже в теории, поскольку гражданское общество - это социально-политический продукт развития западноевропейской романо-германской цивилизации, двигавшейся по совершенно иной логике. Попытки превратить авторитарным образом социальную организацию россиян в гражданское общество (или его прообразы), что на практике было тождественно его радикальной вестернизации, всякий раз приводило к катастрофическим, апокалиптическим последствиям, к расколу, жестокой диктатуре, отчуждению правящих элит от широких масс. Попытки привнести гражданские элементы в просвещенно-монархическом обрамлении (Петровские реформы) привели к невиданной "рабовладельческой" диктатуре дворян, бездонному отдалению правящего класса от народных слоев; то же самое в радикально-демократическом исполнении дал большевизм со всеми присущими ему эксцессами. Но и при таких кровавых и жестких методах народная евразийская стихия находила способы трансмутировать основы гражданских реформ, навязать режиму определенные евразийские, автохтонные черты.

Аслан Папшуов: При исследовании интересов, а также ценностей молодежи в ряде регионов нашими специалистами наблюдались безразличие и негативные эмоции в сознании молодых людей 16-25 лет относительно федерального центра, но 70% опрошенных, независимо от национальной принадлежности и места проживания, осознают и испытывают патриотические чувства к России как к своей стране, Родине.

Вадим Орлов: Конституционный патриотизм - это не что иное, как разновидность интернационализма. Несмотря на то, что сам по себе интернационализм - великая идея, я в него не очень верю. Мы за 70 лет существования СССР не только не пользовались им эффективно, а попросту до него не доросли. О каком конституционном патриотизме сейчас может идти речь, когда со стороны государства отмечается неудовлетворительное отношение к русскому народу - нации, которая по своему традиционному положению должна быть титульной и государственно-образующей.

Андраник Мигранян: К сожалению, процесс формирования конституционного патриотизма шел у нас за последние 10 лет (после развала СССР) в двух разных направлениях. Первое из этих направлений заключалось в том, что русский этнос пытался вновь идентифицировать себя в качестве несущего ядра новой российской государственности. Второе направление предполагало в качестве общескрепляющих начал в национальной политике присутствие идей космополитизации и максимальной либерализации всевозможных прав и свобод, при осуществлении которых полностью игнорировались национальные и этно-конфессиональные особенности народов России и подчеркивался наднациональный характер российской государственности. Оба этих направлений развивались синхронно и параллельно, и каждое из них само по себе представляет угрозу для России. Доминирование русского этноса при осуществлении национальной политики чревато вспышкой национальных и межконфессиональных распрей. Доминирование либерально-наднационального элемента способно привести к такому же результату, так как выгодно и удобно, в конечном счете, лишь для очень узких социальных групп. При стремлении "быстро оформить" конституционный патриотизм и "воспитать" гражданскую нацию в России, нам следует помнить, что Запад по этому пути шел достаточно долгое время. Поэтому любые резкие колебания в сторону гражданской нации я считаю для России контрпродуктивными по своей сути.

Аслан Папшуов: На мой взгляд, не нужно путать слова и понятия. Есть национальный патриотизм - он, как я полагаю, является прямой противоположностью Конституции. Если я правильно понимаю, конституционный патриотизм - это целая система, в которой такие понятия, как гражданский долг, патриотизм и сама Конституция как основной закон нашего государства, - неразделимы. В этом смысле конституционный патриотизм в нашей стране необходим, но как именно его реализовать в масштабах нашей многонациональной Родины - для меня вопрос.

Александр Дугин: Нельзя забывать, что идеи конституционного патриотизма являются прямым продуктом Великой французской революции, наряду с другими ее фундаментальными принципами: государством-нацией, гражданским обществом, правовым государством. Идея абсолютизации статуса "гражданина", как автономного и атомарного индивидуума, движимого эгоизмом и агрессивностью ("человек человеку волк" - это максимума именно гражданского общества), подотчетного лишь бюрократической системе ("Левиафану" Гоббса), была принята за правовую и мировоззренческую основу в Западной Европе и США, но для нашей этики, для нашей культуры это "волчье" общество глубоко отвратительно, совершенно неприемлемо и непременно будет отторгнуто. На такой базе никакой гармоничной и действенной национальной политики выстроить невозможно. Те, кто всерьез настаивают на этой идее, ведут дело к серьезному гражданскому конфликту.

Как же в таком случае заставить все народы РФ испытывать единую (и неделимую) национальную гордость?

Вадим Орлов: Безусловно, каждая нация может и должна гордиться собой, но сейчас этот принцип проявляется исключительно на примере национальных меньшинств РФ, но никак не относится к русскому народу.

Андраник Мигранян: Регионы РФ, так или иначе тяготеющие к сепаратизму, невозможно включить в систему построения единой гражданской нации и конституционного патриотизма, если не удастся убедить их элитные круги в том, что в рамках конституционного патриотизма их этносы будут существовать достаточно свободно в качестве субкультур, сами регулирующие собственную жизнь. Принцип метакультуры по шаблону США в России неприменим. В самих Штатах он затрагивает очень незначительный спектр населения. Подавляющая часть американского общества по-прежнему организована по этно-конфессиональному признаку.

Александр Дугин: Социальная политика на основе концепции "гражданского общества" не только не решит проблем сепаратизма и этно-конфессиональных трений, но только усугубит их. Навязывание искусственной модели "конституционного патриотизма" и "гражданского общества" безмерно усилит сепаратистские тенденции любого рода и будет лишь препятствовать реальному единению народов России. Против этой модели восстанут органичные цивилизационно уникальные сектора реальной России, отказывающиеся от превращения своей самобытности в абстрактную, не близкую им и непонятную, догму. На следующем этапе возникнет порочная альтернатива в российской политике: атлантистский централизм (гражданское общество) против евразийского регионализма (вплоть до сепаратизма) - и эта дилемма не имеет позитивного решения. В данном случае условием интеграции будет утрата идентичности, деисторизация, денационализация России, а идентитаристские тенденции будут ориентированны в антицентралистском, антифедеральном ключе. Нельзя исключить, что одной из задач нынешних строителей "гражданского общества" как раз и является провоцирование распада России, разведение по разные стороны баррикад двух органичных импульсов, которые должны в теории быть гармоничными и взаимодополнять друг друга. Сторонники ускоренного внедрения "гражданского общества" аргументируют свой проект, в частности, тем, что такой подход отнимает у сепаратизма правовую базу, поскольку юридически нации и народности вообще лишаются каких-либо политических прав, какой-либо субъектности. Такой план, на самом деле, представляет собой экстремистскую утопию, обреченную на провал. В настоящий момент самосознание отдельных народов и национальностей, входящих в состав РФ, столь развито, что они ни в коем случае не согласятся на такой поворот. Вместо того, чтобы противодействовать сепаратизму регионов, проект "гражданского общества" взорвет Россию.

Андраник Мигранян: Чтобы не вызвать определенные проблемы национальных меньшинств, связанных с чрезмерным ростом "русского начала", нужно его целенаправленно контролировать таким образом, чтобы избегать всех возможных перехлестов, наподобие недавних погромов на рынках в Москве. Это должно стать кардинальным направлением при оформлении российской государственной общности на современном этапе. Но в то время как стратегия более-менее понятна, тактику еще следует разрабатывать. Пока мы оцениваем нынешнее положение русской нации как основной в государстве, никакой гражданской нации мы не получим. Но, с другой стороны, потакание ни к чему не обязывающей декларации одинаковых прав и возможностей русских наряду с другими этносами - при явном занятии большинства домнирующих позиций выходцами с Северного Кавказа, евреями, татарами и представителями других этносов - не может привести ни к чему хорошему.

Аслан Папшуов: Патриотизм в рамках права не может быть национальным в этническом смысле. Либо мы будем патриотами России, где живут представители десятков национальностей, либо мы будем русскими (славянскими) национал-патриотами - со всеми вытекающими отсюда последствиями. Конституционный патриотизм возможен даже в ряде "трудных" регионов. Но он станет абсолютно невозможен, если мы и дальше будем десятилетиями забывать про целые народы. В том числе, будем и дальше воспринимать целый народ по поступкам нескольких поганых собак, которые за деньги готовы на все. Меня сейчас трудно будет переубедить, что все народности Северного Кавказа и Кавказа вообще воспринимаются как бандиты.

Получается, сегодня в нашей национальной политике царит разруха...

Аслан Папшуов: Кто сейчас занимается проблемами национальной политики и конкретно - конституционного патриотизма, мне трудно ответить. Кто этим должен заниматься на самом деле? У нас много, подчеркну - очень много департаментов, комитетов отвечающих и за регионы и за молодежь в регионах - а результат?

Вадим Орлов: Ситуация усложняется тем, что сегодня национальная политика проводится в условиях крайней государственной разобщенности русских. Русскоязычные беженцы из стран СНГ встречают полное равнодушие госслужащих в России, в то время как беженцам из кавказского региона и Средней Азии оформляют статус, предоставляют дотации и возможность проживания в России очень быстро. При этом ситуация с рабочими местами для молодежи в крупных городах, где сталкиваются различные этнические группы, продолжает оставаться крайне напряженной, но ее по привычке продолжают игнорировать. Таким образом, при рассмотрении национального вопроса мы получаем наложение сразу нескольких социальных проблем. И это продолжается уже много лет.

Андраник Мигранян: Нам нужна совершенно новая национальная политика, которую осуществляли серьезные люди, готовые предложить что-то реальное, а не масса сменяющихся случайных министров, у каждого из которых есть "своя" концепция. С этой точки зрения, меня абсолютно не смущает ликвидация Миннаца, поскольку он был никчемным и неэффективным институтом. Меня пугает другое - уже давно эффективные институты по национальному строительству у нас в стране фактически отсутствуют.

Александр Дугин: Передача межнациональных и миграционных вопросов в ведение МВД может быть оценена двояко. Сегодня межэтнические отношения в России давно переросли уровень гуманитарно-социальный и стали проблемой политической, относящейся к вопросам национальной безопасности страны. Поэтому ликвидация Миннаца и Эмиграционной Службы и переход их основных функций в ведение МВД можно расценить как нормальный, даже позитивный факт, но только при том условии, что МВД придется пересмотреть ряд своих функций. В таком случае общая структура МВД должна серьезно трансформироваться, включив в себя ряд областей, связанных напрямую с национальной безопасностью, которые сейчас находятся в ведении ФСБ, но недостаточно активно курируются (в том числе - и из-за отсутствия четкой юридической проработанности полномочий в этом вопросе). Это предполагает, что МВД должно заниматься напрямую не только гражданскими и уголовными вопросами, но отчасти и геополитикой. Если события будут развиваться в этом направлении, то это будет позитивным моментом. С другой стороны, если истолковать данное ведомственное преобразование как результат влияния строителей "гражданского общества", то это, напротив, окажется выражением полного пренебрежения к национальной политике со стороны государства, опускающего эту важнейшую политическую тему до уровня банальной юридически-правовой гражданской процедуры.

Поможет ли нам заграница?

Андраник Мигранян: Ориентация национальной политики на российских эмигрантов полезна России только в одном случае. Их опыт инкорпорирования в иные социальные системы может быть очень полезен и интересен при экстраполяции на собственно российскую ситуацию. Сами же по себе эмигранты никакой серьезной опоры для национальной политики не представляют.

Александр Дугин: Чисто теоретически, русские эмигранты, проживающие в дальнем зарубежье, могли бы стать агентами внедрения в России норм "гражданского общества", так как сама их ментальность уже неизбежно впитала в себя западный код. Однако, когда мы переходим к практике, возникают три серьезных соображения, которые сводят на нет это теоретическую возможность. Во-первых, русским, освоившим и впитавшим как нечто позитивное и "развитое" "гражданское общество" нет никакого резона возвращаться в Россию, где до такого общества еще очень далеко, а на самом деле, если говорить честно, то оно вообще никогда не будет построено. Следовательно, большинство искомых типов останутся на Западе. Их принудительная репатриация, по понятным причинам, исключается. Во-вторых, русские - очень пластичная нация, которая легко интегрируется в иную социально-культурную систему. Проникаясь "гражданским обществом", они перестают быть русскими (что логично, так как этничность не обладает здесь юридическими правами), и в отличие от других этносов (китайцев, армян, греков, евреев и т.д.) естественная национальная или расовая солидарность в нашем случае почти полностью отсутствует. В-третьих, те зарубежные русские, которые действительно заинтересованы в контактах с Россией, как правило, -горячие русские патриоты, которым - именно потому, что они русские патриоты, - гражданское общество должно быть глубоко отвратительно. Они никак не будут способствовать строительству "гражданского общества", так что придется их потом искусственно и грубо замалчивать, как Солженицына. Поэтому на практике архитекторы "гражданского общества" вряд ли смогут серьезно опираться на русских за рубежом.

Что делать?

Вадим Орлов: Я считаю, что нам нужно максимально ужесточить миграционный закон. В противном случае демографический баланс между динамичными национальными меньшинствами и русским этносом будет нарушен далеко не в сторону последнего, что может привести к массовым столкновениям именно на национальной почве. Государству следует также самое пристальное внимание обратить на русскоязычное население т.н. "ближнего зарубежья", которое представляет из себя очень динамичную и здоровую часть нации. Планомерная политика по возвращению "русских беженцев" из той же Средней Азии обогатит Россию профессиональными высококвалифицированными кадрами, крепко связанными со своей исторической родиной, которые сейчас являются куда более эффективной опорой государства, чем пресловутая "дальняя эмиграция".

Андраник Мигранян: Концепция национального строительства должна стать единой политической концепцией государства, если не сказать - метагосударственной идеологией, учитывая многонациональный характер России. Проблема единой гражданской нации и единой национальной политики должна самым серьезным образом дебатироваться в информационных сферах, и особенно - в медийных. Процесс должен быть всесторонним - его участники должны приводить самые серьезные аргументы в пользу того или иного довода, а не просто говорить и делать вид, что все идет своим чередом.

Александр Дугин: Единственным правильным решением может быть только "евразийский федерализм", сочетание стратегической интеграции (основанной на геополитических континентальных принципах) с многообразием этно-культурных, региональных, конфессиональных и иных автономий, каждая из которых образует элемент внутренней многополярности, основанной на разнообразных моделях коллективной самоидентификации, закрепленных в правовой системе. Аналоги такого подхода мы видим в прошлом - принцип "империи", включающей в свой состав различные "царства" и "княжества", и в настоящем - к этой модели постепенно эволюционирует Евросоюз, когда на месте европейских государств-наций постепенно заново возникнут народы как политические и правовые субъекты - французы, англичане, итальянцы, немцы и т.д. "Евразийский федерализм" удовлетворяет и стремлению народов России, шире Евразии, к сохранению идентичности, в том числе и юридической (так как они становятся субъектами Федерации), и стратегическому, геополитическому единству государства, перерастающего узкие и отжившие рамки государства-нации и эволюционирующего в Евразийский Союз (с параллельной интеграцией со странами СНГ).

Аслан Папшуов: Для начала нужно элементарное следование правительством государства всем пунктам нашего Основного Закона вообще и относительно регионов - в частности.