Если "отжать воду" из Гражданского Форума, то в качестве сухого остатка можно получить несколько занятных идей. На дискуссии по вопросам внешней политики, например, Сергей Марков фактически дал определение великой державе, указав, что в мире сейчас существует лишь три страны, которые никому не делегируют свои суверенные права: США, Россия и Китай. Все прочие страны действуют во внешнеполитическом поле через разного рода организации (EU, NATO etc.). Действительно, США, к примеру, сложно назвать "членом" NATO - скорее уж, "хозяином". Точно так же СССР был хозяином Организации Варшавского Договора.

Если принять эту идею в качестве рабочей, то сразу становится ясно, почему Европа сопротивляется вхождению России в европейские организации - и почему Америка готова лоббировать это вхождение. Среди великих держав возможна своя иерархия, в которой Россия сейчас активно стремится занять подчиненное место по отношению к США. Но войдя в систему евроорганизаций, Россия сможет (по крайней мере, попытается) подмять их под себя. В противном случае мы перестанем быть великой державой┘ Если такое вообще возможно. Не исключено, что "великодержавность" - это качество, присущее стране помимо планов и позиций госруководства и помимо таких "низких материй", как государственная стабильность или военная и экономическая мощь. Данилевский назвал Россию "культурно-историческим типом" - и затронул самую суть. Все прочие характеристики государства представляют собой либо иллюстрации для самодовольных политологических теорий, либо пищу для тяжелых политологических размышлений. Суть же в том, что великая держава - по причинам, которые должны исследоваться не столько экономистами и политологами, сколько психологами и культурологами, - это государство-индивидуалист. Великая держава может признать большее величие за другой великой державой, равно как может признать свое бессилие перед блоком "невеликих" держав. Но великая держава никогда не поставит себя в один ряд с тем или иным отдельным членом блока. Причем речь здесь идет не об оценочном отношении (мол, не пристало нам со "всякой мелочью" равняться), но о психологической невозможности - как для гражданина великой державы, так и для гражданина любой другой страны - сравнивать вещи, качественно несравнимые.

Вот почему европейцы поспешили принять Китай в WTO: прежде, чем подмять WTO под себя, Россия должна будет выдержать битву с Китаем, а Китай - выдержать битву с Россией. Зато с грядущим вступлением России в NATO Европа, кажется, почти примирилась - тем более, что переговоры идут не о непосредственном членстве, а о неких особых отношениях. Идея особых отношений выросла из немецких заявлений В.Путина, что NATO должна из организации по большей части военной превратиться в организацию по большей части политическую. Глава Парламентской ассамблеи НАТО Рафаэль Эстрелла, радостно предрекая, что формула российско-натовских отношений вскоре изменится с "19 плюс 1" на "20", уточнил, что "полная двадцатка" не тождественна полноценному членству России в NATO: "В данном случае я имею в виду лишь определение тех областей и вопросов, в которых возможно принятие наших общих решений и последующие совместные действия." Прибывший в Москву Робертсон также говорил о необходимости "создать что-то новое". Это "новое" должно вырасти из возникшей благодаря сентябрьским терактам международной коалиции, "которая сама по себе является окном возможностей". Общий враг, жизненно необходимый для создания любого рода коалиций, это, разумеется, "мировой терроризм", в рамки которого Европа сегодня готова закатать Чечню. Робертсон так и заявил: в NATO "все более четко осознают связь между чеченскими экстремистами и терроризмом", после чего уточнил: "Мы также должны продолжать выражать глубокую озабоченность не в связи с целями российской операции в Чечне, а в связи с ее последствиями для ни в чем не повинного гражданского населения, попавшего под перекрестный огонь". Теперь, по Робертсону, Москва и NATO могут обсуждать чеченский вопрос "как коллеги".

Робертсону вторит из Парижа министр иностранных дел Франции Юбер Ведрин, по мнению которого нынешняя проамериканская ориентация России - "это стратегический выбор, и Путин сделал его не просто для того, чтобы его оставили в покое с Чечней".

Постоянные "чеченские оговорки" европейских лидеров - и практическое отсутствие подобных оговорок в американской пропутинской риторике - заставляют по-новому взглянуть на чеченскую проблему. Для Буша позиция Путина и России важна лишь с точки зрения его собственных политических планов - позиционировать себя в качестве окончательного могильщика Холодной войны. Европейцев же (в том числе - европейцев, принимающих решения) всерьез волнует вопрос о статусе России: если Россия все еще великая держава, то она опасна. Но если Россия - разваливающаяся империя, находящаяся в процессе потери великодержавного статуса, то она опасна вдвойне. Наконец, если Россия потеряла статус великой державы, то с ней можно иметь дело: в часности - принимать во всяческие евроорганизации.

Я уже отметил, что государственная стабильность, судя по всему, не имеет отношения к статусу великой державы. Но нельзя же требовать от простых - и даже не от простых - европейцев понимания всех этих культурологических тонкостей! Европейцы уговаривают сами себя в том, что их волнует именно гуманитарная ситуация в Чечне, но на самом деле их волнует ситуация политическая: насколько Чечня сегодня самостоятельна? Насколько затяжным (и неразрешимым) является конфликт? Сегодняшняя "посттеррористическая" политкорректность требует признать политическую правоту России в Чечне - тем с большим занудством будет муссироваться гуманитарный аспект. Реально же вопрос звучит следующим образом: являются ли (готовы ли себя признать) сегодняшние чеченцы гражданами России?

Ответ зависит не столько от фактов (или "фактов") солдатских расправ над чеченским населением, сколько от комментариев к этим фактам. Пока что в европейской риторике чеченские безобразия трактуются как "неприглядные средства", при помощи которых Москва пытается установить свой контроль. Если Россия поступает с чеченцами как с завоеванным народом, то чеченцы уже - не совсем граждане. Ergo - империя разваливается. Пойти на меры, в результате которых Европа сможет сделать утешительный для себя вывод ("империя уже развалилась"), у нас никто не решится. Да это и бессмысленно: поскольку Россия останется отдельным культурно-историческим типом, европейцы вскоре осознают ложность своих критериев. Значит, остается только прилагать усилия к тому, чтобы создать для России в Европе имидж стабильной империи, с которой иметь дело не опаснее, чем с Китаем или с США.

Но раз с точки зрения имиджа чеченский вопрос оказывается основным, его надо как можно скорее решать - по крайней мере, на том же уровне имиджа. Для этого достаточно всего лишь изменить европейскую трактовку ситуации в Чечне, показав, что "зачистки" - не проявление политики Центра, но всего лишь "преступные действия" конкретных военнослужащих (и/или их непосредственных командиров). Практику "зачисток", понятное дело, придется пресечь - но это, фактически, нулевая жертва, если сопоставить ее с возможной выгодой (тем более, что чеченцы - весьма ценный человеческий ресурс, который просто жаль уничтожать: вспомним хотя бы "дикую дивизию").

Как бы, однако, Россия не изворачивалась, в европейском (да и во всяком ином) сознании она останется империей, великой державой. Если Марков прав, то приоритетными направлениями в нашей внешней политике должны быть направления американское и китайское. Характер американского направления более-менее вырисовывается, зато китайское остается загадкой. Ведь получается, что перспектива создания всякого рода блоков с включением "невеликих" держав весьма сомнительна.

В этом контексте интересно звучат сегодняшние слова Селезнева, предложившего создать "новую мировую структуру" с участием России, Китая, Индии, США, а также европейских стран. Селезнев, правда, сказал это, аргументируя свое отрицательное отношение к планам России по всуплению в NATO. Индия здесь была упомянута, скорее всего, как участник несостоявшегося российско-китайско-индийского союза. Селезнев, таким образом, предлагает создать гибрид между союзом виртуальным ("Треугольник Примакова") и реальным (NATO). Но если убрать из предложенного списка Индию и страны Европы, то получится действительно необходимый союз - союз великих держав. Необходимый хотя бы для того, чтобы тигр и дракон не дрались друг с другом, развлекая кролика, а ели кролика вместе. Пусть даже России достанется наименее аппетитная часть.

Кирилл Якимец

Использованы материалы агентства Интерфакс