Насколько священен должен быть День Конституции и, соответственно, она сама?

В немецкой истории был период, во время которого проблема восприятия конституции стояла острее, чем где бы то ни было. Период сложный и закончившийся тем, что сами немцы называют "немецкой трагедией". Речь идет о Веймарской республике. Веймарская Конституция, вступившая в силу 11 августа 1919 г. (эта дата отмечалась так же, как 12 декабря у нас), сыграла свою печальную роль в упомянутой "трагедии". Мало того, что Конституция стала предметом бесконечных споров, раскалывавших общество, так еще и Гитлер был назначен канцлером рейха 30 января 1933 г. в полном согласии с ней.

Историки выделяют массу причин произошедшего. Но без сомнения, конституция была одним из основных камней преткновения общественно-политической ситуации в Германии 20-х - начала 30-х гг. ХХ в. Было бы интересно взглянуть на эту конституцию и шире, на проблемы конституционализма вообще - сквозь призму теоретических подходов современника событий тех лет, крупнейшего немецкого юриста прошлого века и политического мыслителя, возможно, одного ранга с М.Вебером, - Карла Шмитта.

Дело не в аналогиях между Веймаром и современной Россией, которые так любили проводить в начале 90-х гг. и которые сегодня выглядят в большинстве своем неадекватными. Дело в самих возможных принципах и подходах к реализации политических целей посредством конституции, сформулированных ученым.

Сначала о самой Конституции. В ней не было ничего особо выделявшего ее из ряда множества подобных документов. Впрочем, отмечают ее безусловный демократизм (во вполне обыденном сегодня понимании этого слова). Прямые и всеобщие выборы президента республики, однопалатный парламент с правом ничем не ограниченного вотума недоверия, пропорциональная избирательная система и элементы плебисцитарной демократии, все приличествующие политические и гражданские свободы - ничего особенного, но многие немцы полагали, что их страна стала самой радикальной демократией своего времени. В этом был свой смысл. Конституцию писали выдающиеся немецкие юристы (возглавлял группу Хуго Пройс, участвовал в работе Макс Вебер), и они собрали в этом документе наиболее современные либеральные и демократичные нормы, которые, на их взгляд, должны были обеспечить свободное развитие страны.

Шмитт в работе над конституцией участия не принимал. Его блестящая академическая карьера университетского профессора только начиналась. Самой знаменитой его работой является "Понятие политического" (1927), где Шмитт предложил радикальную антитезу "друг-враг" в качестве критерия политического. Не формулируя понятие политики и политического, вообще не считая, что последнее обладает какой-нибудь собственной предметной сферой, он понял его как онтологическую сущность человеческого бытия, определяемую самой природой человека, а именно - его способностью к различению. В исторической реальности политическое есть показатель ассоциации-диссоциации людей и достижение социальными конфликтами определенной степени интенсивности. Любой социальный конфликт (экономический, этический и пр.) лишь тогда становится политическим, когда противоборствующие группы людей способны определить друг в друге врага, который отличается от просто экономического конкурента, - "морального урода", эстетически безобразного тем, что с ним (врагом) необходимо биться до последней черты, то есть, при случае, до физического уничтожения. Концепт "политического", воспринимавшийся тогда и воспринимаемый сейчас как откровенно антилиберальный, являлся лишь органичным элементом масштабной критики Шмиттом либерализма как политической теории. Точнее, он считал, что либерализм как идеология вообще не в состоянии создать и обосновать "специфически политическую идею". Главным препятствием для этого мыслился последовательный чистый индивидуализм, образующий ценностное и смысловое ядро либерализма. Политическое же предполагает коллективное действие, противоположное всякому частному. Не углубляясь дальше в эту тему, отмечу, что критика либерализма Шмиттом была, особенно в начале 20-х гг., сугубо теоретической и не сопровождалась личным аффектом.

Собственно, и против действующей конституции как таковой он ничего не имел. Более того, будучи поборником порядка, и именно - правового порядка, он считал необходимым сам факт ее существования и эффективного действования. Содержательное наполнение норм отходило на второй план. Порядок превыше всего. Эта максима в значительной степени определяла характер творчества Шмитта и самой его жизни. Часто это связывают с непреодолимым чувством страха, которое преследовало его всю жизнь. Этот страх, видимо, не имел конкретных оснований, но, предохраняя личность от разрушения, сублимировался в работе.

Предпочтение нормы как таковой ее содержанию нашло отражение в теории децизионизма (теории решения). Эта теория, как и все положения Шмитта, носила остро полемический характер и была направлена против юридического позитивизма. В рамках последнего нормотворчество мыслилось как последовательный процесс нисхождения от общих и абстрактных норм к более конкретным. Норма всегда определяется другой нормой. Если этого в той или иной ситуации сделать было нельзя, она объявлялась неправовой, и соответственно - не подлежащей рассмотрению юридической наукой. Шмитт считал, что такие ситуации (он называл их "исключительным состоянием" - это может быть война или чрезвычайное положение, но главное - это ненормальность, отсутствие нормы) подлежат правовому регулированию. А именно, путем принятия личного, ниоткуда не выводимого и не верифицируемого решения о создании новой нормы. "Суверенен тот, кто принимает решение о чрезвычайном положении" - это означает, что высшей властью в данный момент обладает именно тот, кто может принять такое решение и утвердить его общезначимость. Собственно, право, по мысли децизиониста, всегда создается политическим решением, а не выводится из некой абстрактной всеобщей нормы. А так как любой политический порядок требует формализации, то всякий порядок есть правовой порядок и всякое государство есть правовое государство. Подобное понимание последнего, очевидно, сильно отличается от общепринятого, когда содержание норм должно соответствовать вполне определенным и конкретным положениям.

Особое внимание немецкого ученого привлекала проблема парламентаризма. Он рассматривал парламентаризм сугубо утилитарно и приходил к выводу, что по крайней мере на веймарский парламентаризм нельзя положиться в "исключительных случаях". Главная причина этого заключается в том, что рейхстаг не способен к принятию тех самых волевых политических решений. Вообще, парламент понимался как институционализированный символ либерализма. В нем в публичной (с целью контроля обществом) форме должна вестись дискуссия, смысл которой состоит в выработке взвешенного рационального решения. Но публичность превратилась в формальность вечной дискуссии ни о чем, а депутаты поглощены дрязгами и закулисными межпартийными сделками.

Такая оценка положения дел в Рейхстаге Веймарской республики была во многом справедливой. Дело не в особой безответственности тогдашних немецких парламентариев, а скорее наоборот. Степень политизации общества была столь высока, что каждая партия считала нужным бороться ни больше ни меньше как за спасение Родины. Но партий было много, а большинством никто не обладал. В результате за четырнадцать лет сменилось семнадцать правительств, и лишь восемь правительств имели за собой парламентское большинство. Веймарская республика пережила два тяжелейших экономических кризиса (к примеру, в 1923 г. американский доллар стоил 40 миллиардов марок, а к 1932 г. уровень безработицы достиг почти 6 млн. человек), несколько вооруженных восстаний как правых, так и левых радикалов, выплачивала огромные репарации победителям Первой мировой войны. Да и сам шок неожиданного для многих немцев поражения 1918 г. (ситуация сильно отличалась от той, что сложилась в конце Второй мировой войны) не способствовал повышению авторитета республики, ее властей и ее конституции. И республику, и конституцию многие рассматривали как навязанные Германии Западом против ее воли и традиций.

Все это привело к тому, что Шмитт стал воспринимать сложившееся положение как "исключительное состояние", требующее принятия волевого решения ради сохранения или даже восстановления политического единства страны. Это было возможно, с его точки зрения, путем ограничения полномочий парламента и запрета экстремистских партий, которые, пользуясь буквой закона, могли прийти к власти, но все это должно быть сделано только и исключительно легальным способом.

В качестве подходящего средства рассматривались положения статьи 48 Веймарской конституции, в которых постулировались чрезвычайные полномочия рейхспрезидента. Благодаря им президент в случае необходимости приобретал черты временного диктатора. В 1930 г. статьей воспользовались для перехода от парламентских правительств к президентским, то есть опиравшимся не на парламентское большинство, а на волю президента. Шмитт разрабатывал юридическую аргументацию этого акта. Более того, он участвовал в составлении хитроумных политических комбинаций ближайшего президентского окружения. В начале 30-х годов стремительно набирала мощь и влияние нацистская партия. Шмитт не желал ее прихода и надеялся на создание авторитарного президентского режима. Но 30 января 1933 г. президент Гинденбург, согласившись на уговоры своего окружения, поручил сформировать правительство Гитлеру, не располагавшему парламентским большинством.

Нет единого мнения о роли президентских кабинетов в крахе республики. Но можно заметить, что переход к ним был половинчатым решением (ни диктатуры, ни нормального правления), то есть именно тем, за что Шмитт больше всего критиковал парламентскую демократию.

Вскоре Гитлер стал принимать решения, которые по своей форме соответствовали доктрине К.Шмитта. И тот, испугавшись, что ему припомнят надежды на запрет нацистской партии, поспешил в нее же и вступить. Чем, несмотря на все научные заслуги, навсегда испортил себе репутацию и доброе имя.

Работы К.Шмитта:

Основная работа Шмитта по конституционализму "Учение о конституции": Schmitt C.Verfassungslehre. B., 1957.

Работы на русском языке: Шмитт К. Политическая теология. М., 2000;
Шмитт К. Понятие политического // Вопросы социологии. 1992 # 1.