Начало - здесь.

По следам югославских дел 1999-го г. один из самых ярких русских политологов Михаил Ильин писал о разрушении как такового института национального суверенитета - признаваемого государствами друг за другом "монопольного права на использование принуждающего насилия в пределах своих территорий" - института, бывшего многовековой основой международного права и инструментом, позволяющим государству легитимно обуздывать возникающие в его пределах импульсы группового насилия. В "третьем Косово" Ильин видел символ туч, собирающихся над всем миропорядком модерна - и однако же, как хороший западник, выражал надежду, что фундамент этого миропорядка еще не сокрушен необратимо и что "международному сообществу... удастся найти силы для его восстановления".¹ Процессы последних лет перечеркнули подобную надежду, доказывая большую реалистичность оценок другого нашего эксперта - Александра Неклессы. Последний пишет о воздвижении на постхристианских и растревоженных посттрадиционных пространствах планеты "четвертого Рима", который, основываясь на мифологии "порядка из хаоса" и самоценности геоэкономических игр с ресурсными потоками, явственно выпадает из державной вереницы христианских "Римов", возвращаясь к образу языческого империализма.² Не со всеми выкладками Некслессы я согласен, но в очерченной ее части онтология этого автора для меня неоспорима. И "третье Косово" для меня исторически важнее осенней драмы нынешнего года просто потому, что эта драма могла развернуться только в "мире после Косово".³

Мы живем при начале формирования "четвертого Рима", он же универсальный Вавилон, и мы не ведаем, сколько времени уйдет на его имперский цикл. При нас формирование открытого пространства циркуляции товаров и услуг отозвалось встречным стремлением обобщить в планетарном размахе, перешагивая все суверенные границы прежних веков, пространство применения приватного террористического насилия. Это, в своем роде, "тень Вавилона". Закономерным ответом мирового Центра станет обращение планеты в единое правовое поле, где "четвертый Рим" закрепит за собою право как осуществлять при необходимости в любой точке акты принуждающего имперского насилия, так и выдавать ярлыки на насилие импонирующим ему вассальным субъектам. Итак, с самого начала "четвертого Рима" обозначается работа противодействующих ему факторов и агентов деструкции, которых ему не избыть, пока они не завершат этой работы в увенчивающем ее "восстании десяти рогов". Мы живем в становящемся политическом мире, который рано или поздно будет уничтожен.

Сейчас российские элиты (этот наш бомонд, иначе говоря - люди кормушки) ошалело гонят - успеть в последний вагон отходящего поезда "мировой цивилизации", хамовато отмахиваясь от любых предупреждений насчет того, что поезд движется по заминированной ветке. При таком состоянии элитных мозгов в них просто не может зафиксироваться разительное событийное сцепление грани столетий:

- определившийся натиск на коронные земли мирового Центра "с восхода солнечного";

- идиотический ответ на этот натиск, выданный "царями ойкумены", когда они в порядке большого улещивания ислама развернули в когдатошних македонских и дарданских горах "брань против великого дня Бога Вседержителя";

- наконец, полученное "царями ойкумены" первое воздаяние с "чашей гнева в воздухе" и грянувшими "молниями, громами и голосами".⁴

В России нет политиков, которые могли бы опереть на эту событийную цепочку свой стратегический диагноз наличного времени мира. Сколь бы ни расшаркивались наши лидеры перед православием - сейчас оно для них как геокультурный индикатор совершенно нерелевантно. Трактуя геокультуру как форму политического и особенно геополитического проектирования, основанную на неких формах культурного различения "своего" от "чужого", я говорю вовсе не о том, чтобы повсюду на свете православных принимать за "своих". Понятно, какие из этого могут получиться дурости: достаточно взглянуть на русофобство православной Грузии при Гамсахурдиа и Шеварднадзе. Я говорю о православной сюжетике как о концептуальной лозе в руке политика-лозоходца, - совокупности эвристик, которые позволяют выделить в совершающемся обращенные именно к нему, политику России, аспекты и моменты. Особенно если в обозримое время откроется возможность отнести к исполнившемуся последующую часть той же событийной цепочки с "великим потрясением", "падением языческих городов", "разделением великого города натрое". Я не исключаю, что следующая политическая генерация России могла бы выделить внутри себя весомую группу, готовую на уровне внутреннего пользования довериться ритму "Апокалипсиса" как Книги Раскрытия, а не как Книги Конца. Я допускаю, что осмысление Армагеддона гор Македонских как Армагеддона Иоаннова может геокультурно востребоваться, когда обстоятельства сделали бы предпочтительным отцепить российский вагон от идущего к точке взрыва поезда "мировой цивилизации".

При этом восприятие в России третьего образа Армагеддона может состояться в двух ключах. Либо Армагеддон - уникальное свершение в намечающемся цикле универсального Вавилона: тогда происшедшее в 1999-м должно преподноситься как прямое исполнение пророчества, вместе со смысловым зарядом, упакованным в "мегиддонских" аллюзиях. Либо, как и применительно к "предтечам антихриста", говорить следует об армагеддонской событийной парадигме, предвосхищающей и предуказывающей свершения, которыми должны будут отметиться заключительные сроки универсального Вавилона. В этом случае "третье Косово" для нас бесценно тем, что последовательно конкретизирует будущий, "тот самый", Армагеддон как неравную войну, где побежденные остаются, по вере и делам их, просто людьми, со всем множеством человеческих шансов этого и того света - ни больше, ни меньше, - а иллюзорно-победоносные отродья лаодикийского постхристианства утверждаются в качестве "проклятых и обреченных воителей, осужденных на гибельное истребление дотла,... нечистых настолько, что не подобает их касаться и не должно о них молиться".

Как бы ни было, а в любом из двух мыслимых ключей этот образ Армагеддона должен был бы опереться на матричный "мегиддонский" прототип народа Божьего, окруженного чужой для него войной вздыбившихся друг на друга темных сверхмасс - старого Египта и нового Вавилона.

Впрочем, может, и хорошо, что при имеющемся отношении между православием и властью в России - ни у кого из наших славных радикалов не достало ни наглости, ни образования здесь и сейчас засадить этот образ.

Еще раз перечитывая слова о том, как "каждый остров убежал, и гор не стало", почему-то вдруг захотел взглянуть в греческий подлинник - и подивился подбору глаголов, позволяющему понять это место еще и так: "И всякий остров спасся, а гор не нашлось". Не найти прибежища на былых мировых политических вершинах, но бывает спасение на островах - в дни, когда над инженерами "конца истории" раздаются неоспоримые слова "Которые тут временные? Слазь! Кончилось ваше время!".

PS.

Статья была уже окончена, когда в одном из осенних номеров "Мегаполис-экспресса" я прочел слова журналиста Николая Троицкого: "Противно все время торчать между молотом и наковальней, между джихадом и крестовым походом (ух, и крестоносцы! - В.Ц.), между бандой вооруженных до зубов дикарей и бандой цивилизованных отморозков, готовых камня на камне не оставить в борьбе за новый мировой порядок". Психологически это очень точно и почти то самое, о чем я пишу. Само по себе это "противно", так естественно вырывающееся при взгляде на постхристианско-посттрадиционалистскую (в терминах Неклессы) кровавую муторошь может быть даже и неплохим стимулом к прорезанию подобия нового сознания у части русских, - заболтавшихся между дурным "алканием" хоть какой новой "великой идеи" и ощерившимся нежеланием помирать ни за какую великую идею "в этом мире, кишащем богами". Главное, что помирать придется все равно, и дело вовсе не в том, как бы жизнь положить за веру, а возможна ли вера, которая сделает твою жизнь - твоей жизнью, а твою смерть твоей смертью среди мира, охваченного чужой войной.

Примечания:

¹ Ильин М.В. Война в Югославии: от жертвоприношения Сербии к самоубийству Запада?// Полис, 1999, ╧2. С.110-113.

² Неклесса А. И. Эпилог истории// Глобальное сообщество: новая система координат (подходы к проблеме). С-Пб., 2000, С.239.

³ К осмыслению наличного мира именно в таком его качестве см. прекрасный реферативный сборник: Мир после Косово. М.: ИНИОН, 2001. Должен сказать, что я полагаю крайней глупостью √ связывать какую-либо серьезную мировую альтернативу с "Европой без США". В системе нового мирового порядка консолидированной Европе принадлежит такая же роль, какую исполняла муссолиниевская Италия в системе Третьего Рейха: шакалья роль крупнейшего сателлита с условно выкроенной ему "особой сферой интересов". Пан-Европа как мировой центр была бы возможна лишь после "облома" США √ чем черт не шутит? Но в этом случае "мировой порядок" успевшей американизироваться Европы будет не альтернативой американскому, а его переизданием √ сомнительно, чтобы очень дополненным и едва ли сильно улучшенным.

⁴ Я думаю, что к Иоаннову мотиву "града, величиною с талант, падающего с неба на людей" может восходить как современный "астероидный психоз" на Западе, так и пророчество бен Ладена о "близящемся камнепаде гнева на головы американцев", какими бы промежуточными мусульманскими изводами оно ни было опосредовано. (Мегаполис-экспресс, 26.11.2001.) Если, конечно, это пророчество вообще не фальшивка, в конечном счете отправляющаяся от того же смыслопорождающего Иоаннова прообраза.