Я знаю, что представить себе такое нельзя, это можно почувствовать только шкурой, это нужно прожить, но все-таки... Живете вы в родном доме, ходите каждый день на работу, вас окружают родные и друзья детства, и вот в один несчастный день в середине, а то и на закате своей безмятежной жизни, по чьему-то хотению теряете все сразу и к вам, как ярлык, до конца ваших дней, приклеивается унизительное слово "беженец".

- Люди добрые! Мы беженцы, приехали в ваш город, на работу устроиться не можем, дети голодные. Помогите, кто чем может...

Правда, знакомо? Заунывный голос в вагоне метро, грязный в рубище дядька, тянущий за собой нечесаного сопливого ребенка. Признайтесь, что эта картинка и произносимый изо дня в день текст вызывают в вашей душе не жалость и сострадание, а презрение и брезгливость. Головой ручаюсь, что ни одного истинного беженца среди этих попрошаек нет, но они еще больше дискредитируют касту обездоленных своим внешним видом и образом жизни. Истинные беженцы ходят совсем в другие места и стараются вслух не называть себя унизительным словом "беженец".

"Вы - беженка?" - оглядев с головы до ног элегантную молодую женщину, с нескрываемым изумлением спросил высокий чиновник. Я была свидетельницей этой сцены. Он, видимо, тоже представлял беженцев в рубище и с протянутой рукой. К сожалению, их действительно вынуждают протягивать руку эти самые высокие чиновники, хотя все должны дать им сами. Буду объективна - конечно, дают, и подчас добровольно протягивают руку помощи, но в общей массе...

Мигрантофобия. Это новый термин, и он еще не попал в толковый словарь - но в СМИ уже прозвучал. По данным Центра изучения проблем вынужденной миграции в СНГ две трети населения Москвы, Нижнего Новгорода и Смоленска относятся к мигрантам откровенно враждебно. Так вот, как же мы воспринимаем этих людей второго сорта, или беженцев, или вынужденных переселенцев, как их более прилично стали именовать? Хотя если вдуматься, то если он вынужден был переселиться, то бишь не по доброй воле, - значит, его изгнали. Я к тому, что все эти люди, объединенные еще одним красивым словом - "мигранты", по сути своей - изгои. Готово ли наше общество, гуманное общество, вступившее в третье тысячелетие, в котором "человек человеку - человек", готово ли оно принять, как равных, этих изгоев?

По данным того же опроса, 60% населения считают, что расселять мигрантов следует в сельской глубинке, а за возможность их расселения в "своем" городе высказалась ничтожно малая доля опрошенных - от 3,1% в Нижнем Новгороде до 1,1% в Москве. И то далеко не всех - например, выходцев из стран Африки, Афганистана и Китая народ в большинстве своем предлагает вообще в Россию "не пущать", а что касается "лиц кавказской национальности" (каковой, к слову сказать, в природе не существует, а определение это появилось с легкой руки, а точнее, языка Невзорова), то их готовы принять в свои объятья от 5% до 10% опрошенных, при этом треть от указанных процентов высказалась за запрет на регистрацию этих же самых "лиц".

Причинами такого отношения социологи тоже поинтересовались: народ, оказывается, подозревает кавказцев в криминальной деятельности и стремлении брать под свой контроль движение товаров и денег. Что же касается русских беженцев, то 80% опрошенных высказались за предоставление им убежища в России. Итак, Россия "только для белых"! А к какой масти отнести смешанные семьи? Вывод социологов весьма не утешителен: "Обе тенденции общественного сознания - сравнительно старая "кавказофобия" и новая "мигрантофобия" - взаимно подпитывают друг друга, создавая неблагоприятный фон для действий государственных органов, ответственных за обустройство беженцев и вынужденных переселенцев".

"Образ врага" с изнанки

Мы знаем о пропажах людей в Чечне, но знаем далеко не всю правду. В СМИ появляются сообщения о пропавших русских солдатах да о западных миссионерах и бизнесменах. Но ведь пропадают и чеченцы. Например, пропал племянник-подросток самого популярного, наверное, среди чеченцев человека - Асламбека Аслаханова, единственного депутата Госдумы от Чечни, генерал-майора, доктора юридических наук.

- В Чечне остались самые беззащитные и самые нищие. Они не могут уехать, потому что на блокпостах у них вымогают деньги. Они вымирают от дистрофии и болезней - молодые ложатся спать и не встают утром. Это страшно, - говорит Аслаханов. - В республике процветают произвол и беззаконие. Сложилась порочная практика, когда люди в погонах подбрасывают наркотики, патроны совершенно невиновным. Идет полное разложение силовых структур России, представители которых просто наживаются на горе этих беззащитных людей. Чеченцы стали источником внебюджетного финансирования оборотней в погонах - не только чеченцы, но и люди других национальностей, которые не могут уехать и которые знают, что они нигде никому не нужны. В первую чеченскую кампанию, которую начинал еще Грачев, бомбили не дворец Дудаева, а мирные объекты. И эта, вторая кампания, ничем от первой не отличается - делается все, чтобы каждый мужчина-чеченец взялся за оружие. Как вы думаете, зачем? - спрашивает меня Аслаханов. Ответ я уже предвижу:

- Вот ты приехал в Ханкалу, закрылся там в окружении трехсот омоновцев, пробыл там полгода - получил лишнюю звезду, награбленное золото привез жене, нехилую зарплату получаешь и ни за что не отвечаешь - что бы ни случилось, во всем виноваты чеченцы. А здесь? Забор не выкрашен - тебя начальство "в расход" пустит. Политикам эта война не нужна - они свой рейтинг на ней создали и отдали военным на разграбление этот лакомый кусок, как в старину отдавали на три дня захваченный город. Поэтому высоким чинам эта война - мать родна, они не хотят оттуда уходить. Вот и получается, что бандиты живы-здоровы, а мирное население вымирает, да еще русские необстрелянные мальчики на минах подрываются. А, знаете, что самое страшное? Они же там делают, что хотят, свой адреналин из себя выпускают, а когда-нибудь ведь вернутся сюда. Привыкнув убивать людей просто так, вы представляете, что они здесь начнут творить?! Чечня сейчас - кузница убийц. Их, конечно, повыгонят всех и из органов, и из армии, но скольких они успеют искалечить!

Воспользовавшись случаем, я отдала Аслаханову письмо чеченской семьи Магомадовых, которую война занесла аж в Саратовскую область, где их не регистрируют, а значит, лишают возможности устроиться на работу. Асламбек Ахмедович прочитал, вздохнул и поведал о своей тяжкой доле депутата Госдумы - до ста человек в день обращаются к нему людей разных национальностей, вырвавшихся из Чечни. Но в России, несмотря на то, что они ее граждане, они все оказываются бесправными.

На родине-мачехе

Вначале был "Закон о беженцах", за ним последовал "Закон о вынужденных переселенцах", по которому граждане России считаются переселенцами, а не граждане - беженцами. Но вынужденными переселенцами признаются лица, пострадавшие от межнациональных конфликтов, а лица, пострадавшие в результате военных действий, переселенцами не признаются. Выходцы из Чечни, унесшие ноги уже во время войны, а не до ее начала, и имеющие Российское гражданство, ни переселенцами, ни беженцами по закону не являются. Они у себя на родине - нелегалы. Как сомалийцы, например.

Какое же убежище предоставила Россия тем, кто быстро сориентировался в обстановке и выехал из Чечни до начала войны? Во-первых, статус вынужденных переселенцев, во-вторых, компенсацию за утраченное жилье, в-третьих, по шесть квадратных метров на члена семьи в доме, который Федеральная Миграционная служба в 97-м году построила для беженцев в Санкт-Петербурге, в одном из "спальных" районов. В двух словах история этого злополучного дома такова. Еще с 91-го года общественная неправительственная Ассоциация помощи беженцам стала добиваться строительства кооператива. Добилась положительного решения и даже выделения средств из федерального бюджета. Затем Собчак упразднил свое прежнее постановление, выделенные средства без следа растворились в городском бюджете, дом забрала ФМС и вместо квартир люди получили коммуналки по договору аренды (с недавнего времени - найма), который продлевался бывшей Миграционной службой ежегодно. Ордеров людям не дают, поэтому ни обменять, ни продать они свои квадратные метры не могут. В этом теремке проживают вынужденные переселенцы из многих братских республик (полный интернационал!), в том числе и из Чечни.

Компенсацию за утраченное жилье давали только им и тоже не всем - нужно было еще доказать, что жилье было и что оно утрачено. Предполагалось, что на эту компенсацию семья покупает себе жилье в Питере и освобождает комнату для следующего очередника-переселенца. Однако далеко не все поступили именно таким образом: некоторые и компенсацию получили, и в теремке живут. И теперь в суды пошли иски Миграционной службы на выселение таких чеченских семей. Куда - непонятно. Но это, мол, пусть решает суд. Сами же переселенцы объясняют все дело тем, что они не успели до дефолта купить жилье. А потом деньги обесценились, и они их попросту проели. По-человечески их понять можно, но и Миграционная служба в этом случае права.

Конечно, люди приехавшие, что называется, в чем есть, с Юга на Север, должны были еще что-то на себя надеть, а с работой - извините. С временной регистрацией на работу не брали даже уборщицей в жилконтору, причем откровенно заявляли - нет уж, чеченцев нам не надо (так сказали, кстати, одной русской беженке из Чечни). И вообще, у вас там все нормально, русские войска стоят, так что "ехайте домой". Насколько там "все нормально", мы с вами почти определили, а то, что у большинства от дома остались только руины, можно представить, и не обладая богатым воображением.

Регистрацию в теремке разрешили не сразу, поэтому многие жильцы этого злополучного дома подолгу мыкались без работы. Что уж говорить о тех, кто не получает статуса вынужденных переселенцев, да еще, к несчастью, и чеченцы, а не русские.

О дружбе народов

Казалось бы, у всех переселенцев, невзирая на национальность, общая судьба, и уж они-то не могут делить друг друга на "белых" и "черных", и вообще в этом сообществе должны процветать взаимопонимание и взаимопомощь. Так должно было бы быть в идеале. Но до идеала, как всегда, далеко.

"Почему эти армяне нам ордера не дают?" - спрашивает меня русская беженка из Грозного. √ "И вообще они нас замучили, зачем нас только с ними в одном доме поселили?"

Да потому, бабуля, и поселили, что они-то как раз, армяне (бакинские беженцы), дом для вас всех и выхлопотали. И пока вы еще спокойно жили в своих квартирах в Грозном, они скитались по чужим углам и обивали пороги кабинетов, доказывая, что они люди и им где-то надо жить.

И буквально через полчаса я случайно становлюсь свидетельницей того, как та же бабушка, недовольная армянами, рассказывает своей соседке, как она "у армян" такую гуманитарную помощь получила, что не знала, как ее до дома дотащить, а в своей организации, объединяющей переселенцев из Чечни, сроду ничего не получала. Вот такая простая психология!

Да, выходцы из Чечни, по примеру других, тоже создали свою общественную организацию, председателем которой стал молодой энергичный доброхот, весьма косвенное отношение имеющий к Грозному (фамилию этого Остапа Бендера я сознательно опускаю, поскольку существует у нас такое понятие, как презумпция невиновности). Открыли счет, стали искать спонсоров, благотворительные фонды (и нашли) - одним словом, развернулась кипучая деятельность, а в июле 97-го года от "Общества вынужденных переселенцев из Чеченской республики" отпочковалась организация "Чеченский переселенец", зарегистрировавшая при себе дочернее предприятие ООО "Перспектива". Всеми организациями руководил все тот же Остап Бендер.

Офис "Перспективы" оборудован по самым современным требованиям. А гуманитарную помощь тем немногим счастливчикам, которые попали в число избранных, выдавали почему-то за 30 рублей. Но в один прекрасный день энергичный руководитель вместе с легковой автомашиной, подаренной обществу, просто пропал. Народ подождал-подождал, а затем, опять сплотившись в едином благородном порыве получить свое, вскрыл помещение офиса, где много чего не досчитался. То есть все с начала. Но беженцам не привыкать - их и бомбами пугают, и работу не дают, и обкрадывают, но им все нипочем - живучие!

Неведомо это тем опрошенным, которые страдают мигрантофобией. Неведомо и то, что рождаемость в России падает, и совсем скоро не только защищать страну, но и работать в ней будет некому. А беженцы - на все руки от скуки: из завлита театра - в прорабы, из экономиста - в повара, из инженера-технолога - в ларек, из журналиста - на ферму. И так далее. Их стреляют - а они детей рожают, их на шесть метров, а они женятся. Неистребимы! Закалка хорошая - ни холод, ни голод, ни власти не берут.

Так кто же они, эти "мигранте сапиенс"? По моей просьбе сотрудники бывшей Миграционной службы, а теперь и бывшего Территориального органа бывшего Министерства по делам Федерации, национальной и миграционной политике Санкт-Петербурга и Ленинградской области предоставили эксклюзивную статистическую информацию о мигрантах из Чечни. Судя по ней, получается, что большинство из них составляют женщины и дети, а стариков чуть меньше, чем трудоспособных людей, в основном все имеют то или иное образование. Но если в эпоху перемен обычному москвичу или петербуржцу выжить не просто, то этим людям - во сто крат труднее. Они, однако, не ходят с протянутой рукой, потому что обладают главным для человека качеством - достоинством.

Всех знакомых выходцев из Чечни я спрашиваю об одном и том же - хорошо ли им в России и хотят ли они вернуться на настоящую родину? Плохо всем - и русским, и чеченцам. То же я могу с уверенностью сказать и обо всех других переселенцах - из Баку, из Прибалтики, из Абхазии, из Казахстана. А кому будет хорошо, если тебе изо дня в день напоминают о том, что ты - человек второго сорта и живешь в России из милости? Изгой, одним словом.

А вернуться туда, откуда изгнали, никто не хочет. Кроме чеченцев. Например, беженка по имени Илона верит, что когда-нибудь (правда, вряд ли это даже будут ее внуки) их семья вернется в Чечню:

"Вернулся же мой дед из казахстанской ссылки в тот же дом, откуда его выслали. Может быть, когда-нибудь все это кончится?" - спрашивает у меня эта красивая молодая женщина.

Что мне ей ответить?