Начало - здесь.

Почему проиграл Милошевич? В данном случае нас будут интересовать не собственно электоральные или конъюнктурно-политические причины, а поговорим о причинах более фундаментальных, предопределивших падение "вечного президента".

Слободан Милошевич - представитель последнего, утвердившегося на властных позициях в начале 80-х гг. поколения югославской, а конкретнее - сербской, партноменклатуры. Утверждение у власти этой партийной генерации пришлось на период утраты веры "верхов" и "низов" в социалистическую модель (даже в ее рыночном и квазилиберальном варианте), а также размывания остатков "югославского интернационализма" под натиском националистических настроений в республиках СФРЮ.

Два этих обстоятельства и предопределили карьеру "Слобо". Характерно, что он проявлял себя с начала карьеры не как администратор-аппаратчик, а как вполне квалифицированный по европейским меркам экономист. Так, до резкого взлета своей партийной карьеры (избрание в 1984 г. по рекомендации главы Союза коммунистов Югославии (СКЮ) Ивана Стамболича секретарем крупнейшего Белградского обкома) он прошел очень серьезную бизнес-школу в крупнейшей госкомпании "Техногаз" и госбанке "Беобанк". Таким образом, перед нами предстает вполне прагматичный экономический (а затем и политический) менеджер, удостоившийся в начале 90-х гг. на Западе за свои реформаторские начинания почетного титула "югославский Горбачев".

И неслучайно. Как не парадоксально это звучит, в начале своей карьеры (т.е. до прихода в 1989 г. на пост первого секретаря СКЮ) Милошевич являлся едва ли не самым прозападным политиком Югославии и Сербии. Так, еще в период пребывания на хозяйственных должностях, Милошевич часто посещал Вашингтон и сумел наладить вполне дружеские отношения с будущим госсекретарем США при президенте Буше-старшем, Лоуренсом Иглбергером.

В этом свете неслучайными выглядят ряд следующих фактов:

- в 1991 г., в самый разгар войны между Хорватией и Сербией, Буш-старший торжественно сравнил югославского президента с Авраамом Линкольном, отдавшим своему главнокомандующему генералу Х.Гранту знаменитый приказ "Не жалеть снарядов!" в борьбе с сепаратистами-южанами ("конфедератами");

- уже в 1995 г., пережив немало ударов со стороны Запада, Милошевич косвенно показал, что не считает разрыв окончательным. Именно тогда он дал весьма образную характеристику российской гуманитарной помощи СРЮ: "Вы называете этим немножко радиоактивного мяса, которое нам пришлось зарыть, и плюшки 1969 г. производства?";

- уже к 1999 г., в ходе агрессии НАТО, когда США и все "цивилизованное сообщество" пылали ненавистью к Милошевичу как к "одиозному диктатору и военному преступнику", уже отставной Лоуренс Иглбергер предупреждает правящую элиту США о том, что "преемники Милошевича могут быть еще хуже, чем он, если окажутся идейными приверженцами сербского национализма".

Как расценить в этом контексте озвученную некоторыми СМИ информацию о сепаратных переговорах Милошевича с НАТО незадолго до агрессии 1999 г. - мы, возможно, поймем позднее.

Однако идиллию в отношениях "Слобо" с Западом разрушил поднимавшийся сербский национализм, исполненный духа реванша за унижения в период "титоизма". Видимо, не желая идти по пути Горбачева (обретение расположения Запада при параллельной утрате всякого доверия внутри страны), Милошевич неизбежно вынужден был опираться на сербский фактор для обретения устойчивой внутренней опоры. Будучи хорошим тактиком, он использовал его первоначально как инструмент, необходимый для победы в партии. Характерно, что эта "заявка на победу" была впервые сделана в 1987 г. именно в Косове - месте сосредоточения сербских религиозных и исторических святынь, находящимся под угрозой отторжения вследствие все более остро проявлявшегося "албанского фактора". Поехав в апреле 1987 г. по поручению Стамболича в Приштину для переговоров с косоварами во время острого противостояния сербской и албанской общин, Милошевич с балкона обкома заявил митингующим сербам: "Никто больше не посмеет вас унижать и притеснять. Для этого мы пересмотрим конституцию". Эффект "разорвавшейся бомбы" не заставил себя ждать - через четыре месяца сербско-националистическое крыло в СКЮ сместило Стамболича и поставило главой партии Милошевича. Через два года, утвердившись в образе "национально ориентированного партийного лидера", он становится президентом Сербии и Югославии.

Дальше - больше. В середине 1989 г. "Слобо" организовал похожую "национальную революцию" в Черногории (с помощью тогда еще своего сторонника - местного премьера Мило Джукановича). В том же году вследствие изменения федеральной Конституции Косово и Воеводина перестали существовать как самоуправляющиеся территории. В результате этих "метаморфоз" Сербия Милошевича сосредоточила в своих руках 4 из 8 голосов в Федеральном совете. Однако победа оказалась почти "пирровой" - будучи, как уже отмечено, хорошим тактиком, новоиспеченный "патрон" сербского национализма оказался довольно посредственным стратегом. Так, утвердившись в Сербии, он начал необратимо терять Югославию. Первой вышла из сооруженной им "Сербославии" в 1991 г. Словения, потом Хорватия, в 1992 г. "откололись" Босния и Македония.

В такой ситуации выбора у Милошевича не оказалось. Достаточно легко отказавшись от "останков" коммунистической догматики, он сделал ставку на сербский национализм и консолидацию всех сербов (независимо от идеологических и партийных пристрастий) в условиях нарастающего внешнего давления и обстановки "осажденного лагеря". Это обеспечило ему не только поддержку традиционалистски настроенных слоев (в основном сельская и провинциальная Сербия), но и ограниченную лояльность ориентированных на либеральные и западные ценности сербов. В 1995 г. он убедительно побеждает на президентских выборах поддержанного Западом премьера - либерала Милана Панича. Победа демократической оппозиции ("Сербское движение обновления" Вука Драшковича и ряд более мелких партий) на выборах в органы местного самоуправления в ряде городов и территорий (города Ниш, Чачак, Пирот и др.), а также многотысячные демонстрации протеста в Белграде позиций "Слобо" радикально не ослабили.

Однако национальной консолидации для прочности позиций Милошевичу было все-таки мало. Привыкшая к относительному "еврокомфорту", немалая часть сербов ожидала от него вывода страны из международной изоляции и снятия весьма болезненных экономических санкций, введенных в 1991 г. Однако для этого требовались уступки Западу (который был не заинтересован в сохранении единой Югославии даже в "усеченном" варианте) и сдача по частям "сербского единства". Расшатывали это единство и неизменно выдерживавшиеся "Слобо" кланово-корпоративные приоритеты, приведшие к формированию в Югославии схожей с российской "олигархии". Достаточно вспомнить, что в результате приватизации крупнейшие предприятия были "пропорционально" поделены между членами его клана (среди них называют экс-премьера Сербии М.Марьяновича (газовая монополия "Прогресс"), вице-премьера Н.Саиновича (крупнейшая меднодобывающая компания "RTB Bor"), знаменитое семейство Каричей (четыре брата и сестра) - компания "Сербия инкорпорейтед", и др.). Наряду с этим все основные посты в госаппарате были заняты представителями Социалистической партии Сербии, отнюдь не пользовавшейся абсолютной поддержкой в стране.

Невозможность "прорыва" во внешней политике и одновременная недопустимость потери поддержки националистически настроенных сербов делали положение "Слобо" почти безвыходным и неизбежно вели его к поражению. "Первым шагом" к потере его авторитета стала фактическая сдача в Дейтоне в 1994 (в расчете на снятие с СРЮ экономических санкций) героически сражавшихся боснийских сербов и их лидеров президента Радована Караджича и генерала Ратко Младича (официальный Белград отказался тогда и от самой идеи воссоединения с Республикой боснийских сербов, и от всякой военной и экономической помощи ей).

Кульминацией в этом падении "Слобо" стал 1999 г., когда после отказа от подписания явно продавливаемых американцами и губительных для единой Югославии соглашений в Рамбуйе (которые переводили под натовский контроль Косово и стимулировали к отделению Черногорию и другие территории), он снова на короткое время утвердился как общенациональный лидер. Но посредничество российского "спецпредставителя" ВЧерномырдина, фактически принудившего Милошевича принять американский план урегулирования (видимо, увязав с этим поставки российских энергоносителей в резко ослабленную бомбардировками страну) - то есть фактически "сдать" НАТО и боевикам ОАК Косово, - вынудило Милошевича совершить "политическое самоубийство". Тем самым "Слобо" разочаровал в себе немалую часть своих сторонников из числа националистов, и одновременно дал национал-демократической оппозиции повод обвинить его, помимо диктатуры и подрыва экономики, еще и в национальном предательстве (хотя сама оппозиция устами В.Драшковича незадолго до этого предлагала натовский план принять).

Зажатый в угол, Милошевич стал лихорадочно хвататься за административный (и не только) ресурс, обличая оппозиционеров как "агентов Запада". "Чистки" в Министерстве обороны и других силовых ведомствах, кадровые перетряски на телевидении и в других официальных СМИ, пересмотр "под себя" федеральной Конституции, запугивание возможностью применения военной силы оппозиционно настроенного президента Черногории М.Джукановича, а также ряд "непонятных" убийств потенциальных конкурентов (министра обороны Павле Булатовича, легендарного полевого командира Желько Ражнатовича ("Аркан"), правой руки и телохранителя знаменитого ультранационалиста Воислава Шешеля Петара Панича и др.) - эффекта, тем не менее, не принесли. Все это выглядело уже откровенным одиозом для европейской страны, с определенными оговорками усвоившей ценности демократии и гражданского общества. Превысив меру терпения "западников" и разочаровав уступками и метаниями многих "национал-патриотов", "сербский орел" (как назвала Милошевича в одной из своих передовиц весны 1999 г. газета "Завтра") пришел к политическому поражению, официально оформленному на президентских выборах в сентябре 2000 г.

Был ли у Милошевича хотя бы теоретический шанс избежать подобного исхода? Был, но для этого было необходимо выполнение слишком большого числа "сопутствующих условий". Во-первых, наличия более конструктивной и твердой позиции ЕС, объективно не заинтересованного в изоляции Югославии и сохранении ее как источника напряженности на континенте. Однако чрезмерная зависимость от США европейских элит, а также преследование некоторыми из ведущих держав Европы собственных интересов на Балканах (Германия) не позволили это сделать. Вторым необходимым условием этого было активное участие России, которая бы не только "продавливала" в СРЮ западные инициативы, но была бы полноценным посредником и арбитром, способствуя вместе со всеми заинтересованными силами снятию со страны экономических санкций и политической изоляции. Но в итоге, по меткому определению В.Драшковича, данному в период натовских бомбардировок, "Сербия расплатилась за слабость России" (интервью для CNN).

Безусловно, требовалась и большая стратегическая гибкость от самого Милошевича. Ему прежде всего было необходимо стать на постоянной, а не кратковременной основе общенациональным лидером. А это означало - отказаться от слишком односторонней ставки на свою партию и тесно связанный с ним "бизнес-клан". Параллельно - наладить отношения с более чем влиятельной Сербской православной церковью (СПЦ), глава которой - патриарх Павел - не скрывал своей оппозиционности к Милошевичу и его сторонникам как к наследникам "коммунистического атеизма"; нужно помнить, что в годы правления "еврокоммуниста" Тито из всех югославских конфессий именно православие подвергалось наибольшим гонениям. Помимо этого - прекратить силовой "зажим" оппонентов и попытаться заключить не тактический, а долгосрочный союз с наименее скомпромитировавшими себя представителями национально-демократической оппозиции (ведь за ними, как оказалось, пошла большая часть сербов, и, что не менее важно - многочисленная и влиятельная сербская диаспора в Западной Европе и США) на базе общих ценностей - сохранение национальной самобытности и целостности страны, выход из экономической и политической изоляции, восстановление экономики и др. На роль такого партнера лучше всего подходил Вук Драшкович - действительно незаурядная личность и политик, несмотря на всю его бесхребетность и "поливалентность" (успел за короткое время побывать и коммунистом, и монархистом, и либералом). Однако, назначив Драшковича вице-премьером по иностранным делам в январе 1999 г., незадолго до начала бомбардировок, "Слобо" еще в период войны удалил его из кабинета при первых признаках личной нелояльности. После этого сам шанс на создание полноценной и способной консолидировать сербское общество коалиции (социалисты Милошевича, Сербская радикальная партия Воислава Шешеля и "Сербское движение обновления" Вука Драшковича и Воислава Михайловича) были утеряны. К тому же вскоре была утрачена главная основа консолидации - принципиальная и жесткая позиция всех вышеназванных сил по Косово (после подписания Милошевичем "меморандума Черномырдина - Ахтисаари"). После этого Милошевич, как уже было, сказано, сделал ставку на силовые методы удержания власти - и в итоге проиграл, будучи отвергнутым большинством югославского общества.

Однако все вышесказанное - из области полититологических гипотез. Реальная же политика, согласно затверженной фразе, - это "искусство возможного". Югославия, похоже, в который уже раз в своей истории выбрала хаос и развал, выхода из которых пока не видно.