Современная социология и политология выделяют несколько видов взаимодействия социально-политических субъектов: кооперацию, сотрудничество, приспособление, конфликт, ассимиляцию. Все они многократно проявлялись в российской политике. Меньше внимания уделяется такой специфической форме взаимодействия, как амальгамизация. Между тем использование именно этой модели позволило бы нам понять сущность протекающих в современной России политических процессов.

Амальгама - это смешивание ("сплав") двух и более разнородных социальных общностей (элементов), которое предполагает не полное растворение, но частичное сохранение прежних свойств элементов в рамках нового целого. В общем, хоть пестрая и эклектичная, но все же целостность.

Как же проявляется "принцип амальгамы" в новейшей российской политике? Формируются принципиально новые политические конструкции и конфигурации. И в том, что представляется на первый взгляд эклектичным, можно обнаружить глубокую внутреннюю логику и глубокий политический смысл.

За первый год своего правления президент России предпринял целый ряд решительных шагов. Он основательно ударил по монополии олигархов в политике и СМИ, отправив на Гибралтар Гусинского и постепенно лишая Березовского "инструментов влияния". Умело сыграв на противоречиях между губернаторами, их "изнеженности" и неготовности к борьбе, Путин заставил последних принять собственное превращение из полновластных "сенаторов" в скромных членов Госсовета. Наконец, эффектно выступив на целом ряде международных встреч, добился повышения внешнеполитических акций России. Кто-то усмотрел во всех предпринятых им акциях угрозу нового "авторитаризма", кто-то - начало возрождения великой державы, кто-то разглядел симптомы очередной конъюнктурной "перетряски" в верхах. Так или иначе, можно с твердой уверенностью констатировать одно - Путин вышел за рамки ельцинского "наследства" и явно не пожелал "оставить все, как есть". Что было вполне объяснимо - внешнеполитический расклад, государство, экономика, демографическая ситуация (на анализе которой специально останавливался президент в своем первом ежегодном послании) были настолько плохи, что не оставляли "верхам" шанса править долго и спокойно. Иными словами, по-ельцински делить государство на "куски" между олигархами и региональными "баронами", покупая за это их поддержку, было больше невозможно. Выстраивание же системы сдержек и противовесов среди собственного окружения стало бессмысленным в условиях катастрофического ослабления государственной власти.

Какая же модель была предложена власти и элите? Вполне очевидно, что классическая схема в духе либеральной демократии, предполагающая добровольную горизонтальную интеграцию элитных групп с усилением подотчетности их институтам гражданского общества, в современных условиях просто не могла быть реализована. Отсутствие у элитных групп России традиций компромисса и "игры по правилам", желание многих из них продолжать ловить рыбку в мутной воде хаоса с использованием слабости государства не позволяли власти их просто "равноудалить" от Кремля и оставить выяснять отношения между собой. Слабость гражданского общества и отсутствие у его реальных и потенциальных участников стремления и "привычки" строить отношения с государством на публичной и легальной основе не позволяют пока сделать его равноправным участником публичной политики. Напротив, Кремлю было нужно быстро сплотить элиту, используя самые разные ресурсы (идеологические, силовые, экономические, информационные) в интересах ее же собственного выживания. При этом полная ассимиляция элитных групп в рамках новой "суперэлиты" также была невозможна - для этого понадобились бы поистине сверхжесткие технологии и ресурсы. В этой ситуации Кремлю и пригодилась модель амальгамы, предполагающая быстрое "сплавление" изначально разнородных элитных групп и персон в рамках "каркасных" структур, что заставило бы их соблюдать определенные общие правила и сделало бы более управляемыми.

Если присмотреться, то этой логике соответствуют практически все основные политические шаги президента и его администрации. Прежде всего, сознательное сохранение условно "трехполюсной" "команды Путина", составленной из "питерских чекистов" (С.Иванов, В.Черкесов, Г.Полтавченко), из "питерских либералов" (А.Чубайс, Г.Греф, А.Кудрин и др.) и "питерских юристов" (Д.Козак и др.). Характерно, что причудливая "гетерогенная общность" при этом вовсе не претендует на ассимиляцию своих составляющих и каждый занят своим делом. Интегрированные в "кремлевскую команду" "силовики" отвечают за политические технологии и поддержание стабильности режима, "питерские либеральные экономисты" курируют экономику, а "питерские юристы" осуществляют общий контроль и восстанавливают единое "правовое поле государства".

С другой стороны, вполне в "амальгамическом духе" происходящее сегодня формирование причудливой "суперпартии власти", включившей в себя бывших идейных оппонентов - "Единство", "Отечество" и "Регионы России". При этом, создавая единую партию, они собираются сохранить самостоятельные парламентские фракции - что крайне редко встречается в практике мирового парламентаризма и партстроительства.

Можно вспомнить и специфические "перекрестные" перестановки в Совете Безопасности, Министерстве обороны и МВД. Глав Совбеза и Минобороны поменяли местами, а во главе последнего из двух ведомств оказался формально штатский чиновник С.Иванов (и это не считая его зама - профессионального финансиста Л.Куделину). "Вылепливание" причудливой "силовой команды", тем временем, продолжается.

Наконец, следует уделить внимание перестановкам в РСПП, где не без участия Кремля были объединены прежние "красные директора" и т.н. "новые олигархи", вынужденные помириться и играть по новым общим правилам: благорасположение власти в обмен на умеренность политических аппетитов и лояльность. Как следствие - "олигархические войны" наподобие противостояния "подберезового" ОРТ и "прогусинского" НТВ лета-осени 1999 г. ныне просто невозможны. Олигархи теперь могут иметь определенные льготы от государства лишь в обмен на выполнение конкретных обязанностей - например, взяв на баланс крупные производства и связанные с ними объекты социальной сферы в регионах.

Каковы же правила игры в рамках новой амальгамной конструкции? Во-первых, в ней нет места политикам, привыкшим вести равноправный торг с Кремлем по формуле "услуга за услугу" - "чересчур самостоятельным" олигархам (Б.Березовский и В.Гусинский), помнящим времена "слабой федерации" и "удельной фронды", влиятельным региональным лидерам (бывший спикер Совета Федерации Е.Строев, К.Титов и др.), а также претендующим на особое положение в силу своей принадлежности к т.н. "Семье" вельможным госчиновникам (в этом отношении характерен случай с Н.Аксененко). Все же другие перестановки во властных, крупных хозяйственных и медиа-структурах (например, предсказываемые многими перестановки в тройке "Рушайло-Грызов-Иванов", возможные кадровые перемены в "Техноэкспорте" и т.п.) будут иметь уже не стратегический, а тактический характер - и общественность не взбудоражат. Таков неумолимый закон и таково преимущество "амальгамы".

Конфликты между участниками "амальгамных спаек" в принципе возможны, но они никогда не станут слишком публичными и разрушительными. Их умело погасят с помощью теневых рычагов, заставив конфликтующие стороны хотя бы внешне примириться. Вспомним острейший прошлогодний кризис в Приморье и противостояние по линии "Наздратенко - Чубайс", закончившиеся "разведением" сторон и рокировкой опального губернатора в ведомственное кресло в Москву. Победителем в этом случае стала не какая-либо конкретная сторона, а "амальгамная система" в целом. И снова - затишье: каждый занят своим делом.

Как следствие - невозможной становится зачистка какой-либо из влиятельных групп элиты: "силовиков" (по аналогии с группой Коржакова-Сосковца в июле 1996 г.), либералов или представителей ангажированных властью верхов КПРФ. Все эти группы будут сохраняться до тех пор, пока они функциональны ("волошинцы", "питерские либералы", "касьяновцы"), обеспечивают президенту поддержку определенного сегмента общества ("силовики") либо способны смягчать потенциальное недовольство политикой власти (те же самые верхи КПРФ). Для сколько-нибудь серьезной "смены элит" потребуются слишком серьезные потрясения или провалы (как произошло, например, в случае с прежним командованием Северного флота). В силу этого несколько преждевременным выглядит предположение Г.Павловского, что левые отошли от президента и в России установился правый национал-либеральный режим. Раскрученный СМИ "скандал с силовиками" быстро сошел на нет, а "правые" не получили от президента никаких заметных преференций.

Политическая жизнь во многом приобретет искусственный характер, перейдя в режим "управляемой демократии". Готовятся и проводятся выборы, выступают с широковещательными заявлениями партийные лидеры, распространяется компрометирующая информация - но это все, говоря словами Канта, представляет собой явление, а не сущность.

Что касается реального положения политических сил, то им предлагается выбор: либо окончательная маргинализация, либо включение в какую-либо из "амальгамных конструкций". В первой позиции, очевидно, оказывается "Либеральная Россия" Березовского и, в меньшей степени, "Яблоко" Явлинского, во второй - некогда оппозиционное "Отечество". Тот же, кто не может определиться и пытается сидеть на двух стульях, то есть публично оппонировать президенту по одним вопросам и поддерживать его по другим (КПРФ и СПС), может в итоге оказаться между двумя стульями - ни во власти, ни в оппозиции, постепенно утратив поддержку избирателей. А это значит, что постепенно в этой системе будет ассимилирована любая оппозиция. Власть же, таким образом, за счет использования мягких технологий будет способна достигнуть едва ли не абсолютного доминирования.

Однако все ли так безоблачно, как кажется на первый взгляд? Очевидная слабость выстроенной президентом системы состоит в ее ограниченной инструментальности. Ведь подобная "силовая спайка" элит и поддержание их в управляемом режиме требует постоянных оргусилий. Управлять столь разнородным "конгломератом" также трудно: вся система по сути своей инерционна, и практически любое серьезное решение требует пусть и латентных, но согласований. А значит - проведение сколько-нибудь последовательной политики в любой сфере затруднено, работа будет осуществляться по принципу "шаг вперед, два шага назад". Достаточно вспомнить компромиссный вариант Земельного кодекса, скорректированный совместно с руководством официальных профсоюзов вариант КЗоТа, смягчение позиций по реформе ЖКХ и др. И, наконец, видимая стабильность системы может породить у части элиты и общества иллюзию, что никакая трансформация ей вообще не нужна - а, значит, не нужны ни полноценная административная реформа, ни достижение какой-либо определенности в системе федеральных округов, ни структурная перестройка экономики.

Видимая стабильность в таких условиях будет означать вялотекущую деградацию и застой. В случае же ухудшения экономической ситуации (в связи с форсированной выплатой внешнего долга, началом непопулярных реформ) - нарастающую неэффективность и дестабилизацию на всех уровнях власти и управления, с которой посредством одного только административного ресурса справиться будет трудно.

По этой причине "амальгамная" модель оправдана лишь на переходный период. И далее государству не остается ничего иного, как строить полноценные отношение по вертикали с гражданским обществом, договариваясь с ним об "условиях доверия" и правилах игры - а значит, корректировать политику с учетом не только "горизонтальных", но и "вертикальных" запросов, постепенно отходить от тактики лавирования и предлагать обществу и элитам последовательную политику во всех областях жизни.