В зависимости от ситуации Путин выступает
как законченный бюрократ советско-чекистского образца
- когда менялся гимн, когда формировались питерские команды.
И бывают моменты - во внешней политике, в экономике - когда Путин
выступает как член СПС.

Б.Немцов, интервью Полит.ру

Предсказания 12-ого выпуска "Денег..." о мировой рецессии оказались наиболее точны в части ее влияния на российские проблемы - увы, не по самому оптимистичному сценарию. Об этом - подробно и по порядку.

Нефтяной рынок может работать в двух режимах: в олигопольном и конкурентном - в зависимости от того, ограничивают ли свой экспорт страны ОПЕК. В обоих случаях имеются еще три крупных не-опековских экспортера - Россия, Мексика, Норвегия - которые проводят самостоятельную политику. При существенном снижении спроса страны ОПЕК кооперативно снижают добычу. ОПЕК контролирует более 70% свободных добывающих мощностей, поэтому ответный рост добычи со стороны не-опековских производителей не сильно меняет дело. В "спокойной" ситуации.

В конкурентном случае обязательствами себя не связывает никто. Цены падают до тех пор, пока с рынка не начинают вытесняться производители с высокими издержками. То есть - не-опековские.

Ситуацию удобно мыслить в терминах двух кривых предложения - олигопольной и конкурентной. Фактическое равновесие, движимое колебаниями кривой спроса, обычно скользит вдоль одной из этих кривых предложения. Относительно неспешные сдвиги кривой спроса определяются состоянием мировой экономической конъюнктуры. Еще менее подвижные, сдвиги кривых предложения индуцируются вводом новых мощностей и истощением имеющихся запасов.

Скачком цены меняются в двух случаях.

Во-первых, от шоковых (как правило, кратковременных) воздействий на кривую спроса. Пример - краткосрочное повышение цен 11 сентября. Кривая предложения при этом не меняется, просто движение вдоль нее происходит быстрее, как правило, затем сопровождаясь обратным движением (коррекцией).

Во-вторых, от очередного разрушения или заключения картельного соглашения - тогда равновесие перескакивает с одной кривой предложения на другую. В этом случае цены могут упасть примерно на $10 за баррель (с текущих приблизительно $20 до наблюдавшихся в 1998 году $10).

Разрушить опековское согласие может экстраординарное снижение спроса: при низких ценах на нефть независимые производители склонны захватывать рынки, открывающиеся в результате опековского сокращения поставок. Да и сами члены ОПЕК начинают обманывать друг друга, превышая квоты. В таких сложных случаях поддержать картельное соглашение можно путем временного вовлечения в него крупных поставщиков со стороны. Но каждому из них выгодно "ехать зайцем": "пусть ограничиваются другие и, желательно, без меня".

Мировая рецессия актуализировала эту парадигму. Когда цены упали на $4 ниже нижней границы опековского ценового коридора ($22-$28 за баррель), ОПЕК выдвинула России, Мексике и Норвегии ультиматум, требуя снизить совокупные поставки на 500 тысяч баррелей в день (под угрозой ценовой войны). Мексика и Норвегия ультиматум поначалу проигнорировали, надеясь на одинокую покладистость второго мирового экспортера - России. Помешал блеф.

Сначала Касьянов выступил с воинственными заявлениями о перспективах ценовой войны. Этого оказалось недостаточно, к блефам "блестящего переговорщика" уже все привыкли. Тогда на "случайном" файв-о-клоке в том же духе выступил оперативный кройщик бюджета, Аркадий Дворкович. Он охарактеризовал Саудовскую Аравию как более зависимую от нефтяной иглы, чем Россия, и радужно оценил перспективы России в грядущем нефтяном кризисе.

Простое правило блефа гласит: хочешь обмануть конкурента - обмани своих. Безбашенные патриотически настроенные депутаты стали гордо и всуе поминать суверенное право России продавать столько, сколько хочется. Либеральная общественность принялась проклинать "поганый язык" Дворковича... И нервы у Мексики с Норвегией сдали. Их готовность к сокращению поставок (совместному с Россией) была получена.

История этим не закончилась. Во-первых, ОПЕК не доверяет ни себе, ни независимым экспортерам. В особенности России. Нефтянка в России сильно приватизирована, и влияние правительства на экспорт ограничено. К тому же в 1998 году Россия уже показала себя недоговороспособной в плане ограничений. Поэтому ОПЕК продлила действие ультиматума до февраля, когда будет ясно, не пытается ли Россия выдать сезонный спад экспорта за картельную дисциплинированность.

Имеющаяся неопределенность в деталях проанализирована в статье экономиста Royal Dutch Shell Сергея Вакуленко (ее обязательность к прочтению даже не обсуждается). Ставки в игре высоки: Россия в этом году, по прогнозам Brunswick Warburg, при ценах около $10 за баррель покажет отрицательный рост ВВП. Прогноз 4%-го роста на следующий год, в котором едины МВФ и 11-й выпуск "Денег...", базируется на ценах около $18.

А пока равновесие колеблется вокруг этой точки бифуркации, каждая "медвежья" или "бычья" новость работает не сама по себе, а усиливаясь возможностью крушения рынка. Вести о затягивающейся рецессии в США, или увеличении нефтяных резервов, или просто о теплой погоде бьют по рынку с особым эффектом.

Крушение рынка, вне зависимости от того, будет ли оно иметь место, подействовало и на внутреннюю политику: правительство заморозило налоговую реформу. Правительство боится снижать налоги иначе как на фоне бюджетного профицита. Контрдоводы в духе "в прошлом году при снижении налогов произошло увеличение платежей" парируются тем соображением, что увеличившиеся сборы могли иметь причиной монетизацию и рост экономики в 2001 году. При этом довод "а почему бы и в 2002 так не быть?" в расчет не принимается. Видимо, ставку на рост правительство понимает как "рост торгового профицита", перспективы которого блеклы. И впрямь: у импорта жесткая положительная зависимость от растущих доходов граждан (R квадрат равна 0.9732).

Довольно плохо, что упускается возможность развязки институциональной ловушки по имени "обналичка". Правительство решает проблему изолированно и в лоб - унификацией налоговой системы и силовым давлением на бизнес. Однако, при высоких ставках налогов (единый социальный налог облагает фонд зарплаты по ставке 35,6%) и при широте уклонения от них, доходящей в некоторых бизнесах (в основном, в малом и среднем) до 90%-100%, фронтальные атаки столь же эффективны, как борьба с софтверным пиратством. Дело обернется "выдергиванием" стрелочников, конкурентным вымыванием легализовавшихся смельчаков, и, как следствие, дальнейшим массовым уклонением от ЕСН и съеданием его базы. То есть не оздоровлением, а сжатием конъюнктуры.

Еще хуже, что судорожные реакции правительства на изменение внешней конъюнктуры привели к принятию "корявого" закона по ЕСН. Здесь подсуетился г-н Зурабов, глава Пенсионного фонда, заинтересованный в максимизации этого налога. Недоваренный законопроект был подброшен в Думу 31 декабря - и, здравствуй, бизнес, Новый год! - в тот же день стал законом, по которому, если предприятие (разумно) не слишком рассчитывает на налоговые возвраты в конце года, то получит возрастание налогов на зарплату до 14%. Г-н Починок невнятно-смягчающе высказался, что, мол, надо написать инструкцию налоговой инспекции, в которой все исправить. А экономические СМИ ("Коммерсантъ", "Эксперт", Полит.ру) хлестких выражений не пожалели.

"Мирная" расчистка налоговых завалов - в интересах, прежде всего, среднего класса, занятого в мелком и среднем бизнесе. Почти каждый бухгалтер в этих бизнесах ходит под статьей, это нормой никак не назвать. Я поискал в Сети ответ на вопрос - а что поделывает лидер "партии среднего класса" г-н Немцов? Из недавнего я нашел, увы, немного. Г-н Немцов похлопал Путина по плечу за выполнение программы СПС. Постращал его же оппозиционностью. Напомнил всем, что 13% подоходного - это их идея, а не Путина. Посетовал г-ну Бушу насчет виз. Перед чем, со всей СПС, вступил к г-ну Бушу в комс... пардон, МДС. Ура, товарищи.