Левая идеология - дитя Ренессанса. Именно в эпоху Возрождения были посеяны те семена, из которых впоследствии выросло многообразие течений и движений левого толка. Абстрактный Homo Sapiens стал главным объектом внимания всевозможных областей знания, в том числе и политической философии. Человек перестал определяться через общность, например, религиозную или национальную. Он уже не француз или англичанин и не христианин или мусульманин - он просто человек.

Этот пункт стал общим местом как для левой, так и для либеральной идеологии. Левые, однако, полагали, что абстрактный индивид должен руководствоваться интересами общества, в то время как либералы, напротив, были уверены в том, что только эгоизм, удовлетворение собственных потребностей является смыслом жизни того же абстрактного индивида.

Крестными отцами левых можно с полным правом считать Т.Мора и Т.Кампанеллу, которые первые ясно и четко нарисовали идеал общественного устройства, основанный на идее социальной справедливости. Мор был убежден, что справедливости можно достичь "только с совершенным уничтожением частной собственности". Кампанелла добавил требование всеобщности и обязательности труда.

Марксизм в предельно ясной форме сконцентрировал в себе ключевые положения левой идеологии, накопившиеся за столетия ее развития. Он рассматривал денационализированного, абстрактного индивида (у пролетария нет отечества); делал акцент на экономическом аспекте человеческого бытия, борьбе за социальную справедливость (уничтожение "капиталистической эксплуатации"); выстраивал модель будущего идеального мира.

Те, кто полагают, что крушение левых идей в России произошло в 1991 году, заблуждаются. Это случилось гораздо раньше. Коммунистическое крыло левых сил долгое время стояло на позициях ортодоксального марксизма. Советский Союз осуществлял трансляцию этой идеологии вовне. Великая Отечественная война стала переломным моментом в отказе от безоговорочного интернационализма, базировавшегося на убеждении в господстве абстрактной, экономически детерминированной природы человека. В 1941 стало ясно, что агрессор это вовсе не обманутый буржуазией пролетарий, а немец, борющийся за жизненное пространство для своего народа.

Во время войны вся мощь советской пропаганды была направлена на пробуждение национальных чувств, которые до этого момента подавлялись классовой солидарностью. В критический момент помогла апелляция к историческому прошлому, освобожденному от схем пяти формаций. Выяснилось, что мировая революция и прочие идеалы марксизма слабо влияют на моральный дух армии и тыла. Угроза Родине способна мобилизовать страну больше, чем угроза абстрактному интернационализму. Сталин в полной мере осознал значение национального вопроса, провозглашая на торжествах в честь победы тост не за рабочий класс и крестьянство, а за русский народ.

После войны Сталин решил придать этому положению легальный характер в официальной марксистской доктрине. Нация рассматривалась им как первичная форма общества, не попадающая ни под влияние базиса, ни под влияние надстройки. Она задает рамки, в границах которых происходит классовая борьба. В статье "Марксизм и вопросы языкознания", опубликованной в "Правде" в 1950 г., Сталин постулирует существование неких надклассовых начал, скрепляющих общество. "Язык как средство общения всегда был и остается единым для общества и общим для его членов языком". Далее Сталин развивает этот тезис в границах коммунистической доктрины - "общность языка является одним из важнейших признаков нации", пусть даже "внутри нации имеются классовые противоречия".

Отрицание абстрактного индивида-интернационалиста стало первым этапом крушения левой идеологии в СССР. Далее последовала профанация коммунизма как идеального общества, с блеском проведенная Хрущевым. Принятие принципа мирного сосуществования государств с различным социальным строем окончательно привело к отказу Советского Союза от борьбы за светлое будущее человечества. Фактически, из богатого наследия левых идей СССР оставил за собой только заботу о материальном благополучии граждан в отдельно взятой стране.

К концу ХХ века носители левой идеологии утратили прежнюю основу. Будучи лишены собственного мировоззрения, бывшие коммунисты и социал-демократы пытаются найти им замену у конкурентов. На Западе прежние приверженцы марксизма-ленинизма выбрасывают белый флаг перед либерализмом. Часть социал-демократов, как, например, Христианско-социальный союз в Германии или Христианско-демократическая партия в Италии, ищет спасение в религии. В России процесс левой деидеологизации приобретает национально ориентированный характер.

Наибольших успехов в этом достигла КПРФ, активно эксплуатирующая державную риторику. Преемница КПСС надолго застолбила за собой патриотический островок электорального поля. Этот сегмент становится особенно актуальным для поборников коммунистических идеалов ввиду того, что профсоюзы отнимают у них знамя общественного недовольства. Социальный протест выводится за пределы политического. Профсоюзные боссы все чаще с негодованием открещиваются от попыток окрасить их акции в красный цвет. Недавно созданное движение "Россия" Селезнева идет по стопам КПРФ. Позиционируя себя в качестве социал-демократического объединения, оно в то же время заигрывает с евразийством. "Трудовая Россия" Анпилова, напротив, не пожелала изменить избранным идеалам. В результате ортодоксальные коммунисты постепенно уходят в небытие

Истощение - неутешительный диагноз, который можно смело ставить левой идеологии. Налицо оскудение ее потенциала, доселе черпавшегося из идеи абстрактного человека, служащего материалом в строительстве социально справедливого общества. Столкновение с конкретной исторической действительностью привело левую идеологию к краху. Она оказалась не в состоянии дать самостоятельный ответ на поставленные практикой вопросы и потому была вынуждена обратиться за подсказками к либерализму (западные страны) и национализму (Россия). Сторонники левых идей поставлены перед дилеммой: политическая смерть или отказ от прежних убеждений.