Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

События | Периодика
Тема: Глобализация / Политика / < Вы здесь
"Мойшу не нужно нюхать, Мойшу нужно учить"
Химеры глобализации

Дата публикации:  31 Января 2002

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Вот уже вторая конференция, посвященная проблемам глобализации, состоялась в Петербурге, во дворце Кочубея. На этот раз говорили об отношениях ислама и христианства, и причину актуальности этой темы объяснять не надо. Согласно сообщениям газет, за последние полтора месяца в Москве раскупили весь тираж Корана, разошлись и жизнеописания пророка Мухаммеда. Схоластический межконфессиональный спор, долгие годы бывший уделом специалистов, теперь вырвался из-под завесы политкорректности и стал предметом эмоционального обсуждения на всех уровнях. Впервые излюбленные аспекты глобализации - Всемирная паутина, транснациональная экономика и самочувствие овечки Долли - отступили на второй план. Приподнялась чадра, и вместо милого личика бесправной Гюльчатай миру предстал грозный лик уверенного в себе фанатика, выносящего приговор химерному проекту глобализации.

Участники круглого стола обсуждали проблему с разных позиций: Сергей Кириенко, как человек государственный, говорил, что мусульмане России в своем подавляющем большинстве не имеют к фундаментализму никакого отношения; Михаил Решетников, главный психоаналитик Петербурга, рассуждал более свободно, признавая, однако, что обида исламских стран на западную цивилизацию по-своему вполне обоснована. Говорили о том, что России необходимо проявлять сдержанность, о противоречиях внутри самого ислама, об эволюции терроризма; Сергей Кургинян, обладатель эзотерического знания, как всегда, раскрывал малоизвестные подробности политической кухни. Преобладали здравые суждения, встречались любопытные факты - и все же создавалось ощущение недоговоренности.

В чем секрет силы этой религии - вот что хотели бы знать люди иных вероисповеданий (равно как и атеисты), покупая Коран и биографию пророка. Вся Европа сегодня в чем-то похожа на Главного Буржуина, допытывающегося у Мальчиша-Кибальчиша военой тайны: у нас ведь есть и бочка варенья, и корзина печенья - так что ж нам никак не победить эту армию, идущую под зеленым знаменем пророка?

Внимательный читатель сакральных текстов должен сделать по крайней мере один бесспорный вывод: ничто в содержании вероучения не объясняет его победной поступи; записанные там мудрые мысли и строгие заповеди встречаются и в других священных книгах, да и не только в священных. Тем не менее, рост числа верующих мусульман значительно опережает рост приверженцев других конфессий, причем виной тому не один лишь демографический фактор. Мы наблюдаем стремительную исламизацию традиционно христианских регионов Африки, постепенную, но неуклонную исламизацию черной Америки - да и Европа потихоньку обнаруживает аналогичную тенденцию, по крайней мере, среди интеллектуалов. Одним из первых интеллектуалов, принявших ислам, был Рене Генон. Стал мусульманином небезызвестный Роже Гароди, с которым полемизировал еще лично товарищ Сталин. Сегодня перечислять новообращенных пришлось бы долго, даже если ограничиться профессорами и преподавателями Сорбонны.

Но если содержание не имеет отношения к "главной военной тайне", может, все дело в молодости ислама как религии? Ислам еще юн, свеж и полон сил, а христианство уже обременено грузом времени, уже успело порастратить свой запал... Такое объяснение сейчас достаточно популярно, но не слишком убедительно с исторической точки зрения. Конечно, ислам возник на шесть столетий позже, чем христианство (насколько это существенно для истории - другой вопрос), но зато распространение ислама в качестве всемирной религии началось раньше, чем массовая христианизация Европы. Изгнание арабов из Испании в Средние века воспринималось как торжество юной, становящейся веры над закосневшей книжной мудростью последователей пророка. Любопытно, что французское Просвещение считало ислам безнадежно старой формой вероучения, уже не способной ни к какому развитию. Кстати, степень веротерпимости в крупнейшей мусульманской державе того времени, Османской империи, можно сопоставить только с веротерпимостью современной Европы.

Таким образом, хронологический возраст не дает ответа на вопрос об источнике силы. На протяжении истории сменяющие друг друга поколения считывают одни и те же заповеди по-разному. Поскольку во всех священных текстах упоминаются и мир, и меч, очень важным оказывается механизм избирательной слепоты, позволяющий в упор не видеть утверждения, не соответствующие требованиям внутренней цензуры сегодняшнего дня (например, правилам политкорректности). Причем одно дело, когда уважаемые муфтии и улемы приводят подходящие цитаты из Корана для широкой гяурской общественности (тут не слепота, а как раз прозорливость), и другое, когда римский понтифик ездит по миру в мучительных поисках, у кого бы еще попросить прощения. Времена индульгенций вернулись, как фарс: когда-то римская церковь торговала прощением за еще несовершенные грехи, теперь пытается получить прощение за чужие вины.

Cегодня большинство приверженцев христианства (будь они православными, католиками или, скажем баптистами) искренне полагают, что кротость, милосердие и готовность все прощать составляют саму суть их вероучения. Между тем подобная трактовка не имеет ничего общего с каноном. Одно дело смирение, стремление к покаянию, и совсем другое - всепрощение. Всепрощение является такой же исключительной прерогативой Бога, как и функция Верховного Судии, как всеведение и всеблагость. Это прекрасно понимали теологи далекого и недавнего прошлого (можно вспомнить хотя бы Николая Кузанского и Мартина Лютера), но для современных "христианских философов" греховность человеческой претензии на всепрощение почему-то оказалась в зоне избирательной слепоты. В основе христианства, равно как и любой другой всемирной религии, лежит незыблемый принцип: существуют силы, примирение с которыми невозможно. Эти начала именуются "адскими", "дьявольскими", "инфернальными" - верующий может и должен им противостоять, попытка же диалога находится принципиально за пределами человеческой компетенции. Преступающий эту черту совершает не просто серьезное прегрешение, он, безусловно, отпадает от Бога как еретик. И вот начиная с середины XX столетия мы наблюдаем как укореняется и распространяется новая массовая ересь в христианстве - ересь всепрощения.

Любопытно, что и разжиженное христианство, и абсолютно светский гуманизм (в его современной ипостаси) полностью едины в прогрессирующем сострадательном уклоне, который, на первый взгляд, кажется даже невинным: подумаешь, переборщить в сострадании... А ведь сколько мудрых притч существует на эту тему. Вот сюжет, знакомый по "Старику Хоттабычу" (взятый из арабских сказок): рыбак случайно находит сосуд и освобождает томившегося в нем джинна. Джинн, за многие столетия, проведенные в заточении, обещал множество благодеяний потенциальному освободителю и наконец, отчаявшись, поклялся умертвить спасителя лютой смертью. Именно эта клятва и возымела действие. Неосторожного рыбака выручила хитрость, но можно предположить, что урок пошел ему впрок. Что касается современного европейского гуманиста, обладающего короткой инфантильной памятью и врожденной избирательной слепотой, страдания заточенного бедняги наверняка разжалобили бы его - и нетрудно представить последствия сострадательного уклона.

Есть основания предположить, что ересь всепрощения еще более губительна по своим экзистенциальным и социальным последствиям, чем гордыня богоборчества, характерная, например, для раннего героического гуманизма. Мы помним, что Иаков, боровшийся с Богом, был отмечен хромотой, но узурпатор эксклюзивного божественного всепрощения не отделается так дешево - ему не миновать полного паралича воли. В значительной степени наказание уже стало свершившимся фактом. Все сферы гражданского общества, от экономики до собственной повседневной мифологии, перенасыщены абсурдом: принцип реальности едва различим среди ярких и эффектных образов коллективной галлюцинации. Апофеозом воспаленного воображения стал проект глобализации, одним из главных провозвестников которого выступил японоамериканец Фрэнсис Фукуяма, провозгласивший "конец истории". У футуролога были для этого некоторые основания, ибо мир все еще пребывал в упоении политкорректностью (высшая светская форма всепрощенческой ереси). Даже сейчас, когда уже появились первые трещины от столкновения с реальностью, контуры мира, явившегося в бреду, по-прежнему затмевают невзрачную и, как водится, суровую действительность. Попробуем взглянуть на них в истинном свете, отказавшись от избирательной слепоты.

Экономика

Примерно три года назад стало ясно, что мир вступил в полосу нового экономического кризиса, сравнимого по своим масштабам с "великой депрессией" 20-х - 30-х годов. Это, как всегда, произошло неожиданно: казалось, что мировая экономика, опутанная Интернетом, контролируемая индексами деловой активности и международными рейтинговыми агентствами, надежно защищена от прорывов иррациональной стихии (для погруженного в грезы иррациональными становятся все "остаточные явления" реальности)

В свое время Ходжа Насреддин изрек: тот, кто продает запах шашлыка, получает в уплату звон монет. Он, однако, вряд ли предполагал, что однажды это занятие так увлечет человечество, что составит целую эпоху виртуальной экономики, когда вазелин с каким-нибудь экзотическим названием заботится о вашей коже, а кухни заполняются мыслящими сковородками - тефаль думает о вас (или за вас?). Теперь, при начинающейся абстиненции, нужно отдать должное лучшим игрокам и, прежде всего, истинному гроссмейстеру виртуальной экономики, Джорджу Соросу - это имя навсегда останется в истории.

Кризис вновь ставит во главу угла фигуру предпринимателя, восстанавливает роль духовной составляющей, описанной когда-то Максом Вебером под именем "протестантской этики". Речь идет о персональной инициативе, сопровождаемой длительным и методичным трудовым усилием. Силовые линии такого предпринимательства образуют малую автономную экономику внутри огромной пустотелой, раздутой экономики, похожей на мыльный пузырь, сверкающий всеми цветами радуги. Наличие подобной автономной экономики под скорлупой общества потребления, как теперь выяснилось, является главным достоянием любой нации. Ее субъект, тот самый средний класс, всегда сможет прокормить себя и немалую часть создателей духовного продукта, но он больше не станет оплачивать многомиллионную армию химеропроизводителей. По-видимому, в ходе массового отрезвления пострадает и какая-то здоровая часть экономической инфраструктуры, но в любом случае общества, сохранившие ядро, смогут ее быстро восстановить, а обществам с искусственно вживленной экономикой она долго еще не понадобится. Этим лопнувшим мыльным пузырям придется десятилетиями "жить по средствам" и начинать возведение здания благополучия с фундамента, а не с антенны на крыше.

Политика

В сферу политики не проникло столько буйных фантазий, сколько проникло в экономику, философию и господствующую мораль. Но принцип реальности, конечно, сместился под натиском продуцируемых иллюзий: понятие высшей справедливости, незаконно заимствованное из сферы исключительной компетенции Бога, попытались применить для регулирования отношений внутри Царства Кесарева. Разумеется, ничего кроме членовредительства для собственного социального тела из таких попыток возникнуть не могло. Кульминацией членовредительства (торжества абстрактных принципов над собственными национальными интересами) стало создание новых мусульманских государств в Европе в результате вооруженного вмешательства НАТО. Когда-нибудь политологи будут приводить этот случай как пример политической невменяемости, хотя он является лишь симптомом более общего и глубокого помешательства. Кажется, политические лидеры и профессиональные политики большинства стран Запада сделали из сентябрьских событий доступный их разумению вывод. Очевидно, косовский сценарий не будет реализован в Палестине (а ведь к тому все склонялось под давлением мирового общественного мнения), по отношению к талибам не проявят сентиментальности, а чеченским формированиям не придется более рассчитывать на широкую поддержку все той же прогрессивной общественности. Геополитические союзы будут определяться исключительно национальными интересами, а не химерами глобализации. Впрочем, сфера политики не является столь автономной, как экономика; политический лидер далеко не всегда может руководствоваться здравым смыслом. Решающую роль играют господствующие в обществе мифы и идеологемы, а над ними по-прежнему властвует воспаленное воображение больного гражданского общества.

Мораль и самосознание

Нигде последствия всепрощенческой ереси не оказались такими разрушительными, как в этой области. Смягчение нравов, о котором мечтала эпоха Просвещения, вне всякого сомнения, произошло. Правда, вслед за этим наступило и размягчение мозгов. Философия, когда-то считавшаяся "служанкой богословия", быстро сменила хозяина и стала служанкой партии зеленых (как, впрочем, и богословие). А саму партию пора, наконец, переименовать: зеленые побеги давно подросли и превратились в овощи. И вот, пролетая над гнездом кукушки (над общеевропейским домом), нетрудно заметить важные перемены, произошедшие в его устройстве. Палата для буйных практически ликвидирована - за неимением буйных (остался только изолятор на Балканах). Зато все остальное заведение переполнено тихими маразматиками: кому не нравится слово "овощи", могут воспользоваться другим термином: плоды Просвещения. Неутомимые искатели компромиссов, они предаются грезам, напоминающим описания Даниила Андреева, представлявшего, как в светлом будущем волки откажутся от поедания зайчиков и станут питаться травой. Любопытно, что единственный случай, когда прогрессивная (то есть экологическая) общественность выступила против европейских мусульман, был вызван жестоким обращением с животными - с традиционным мусульманским праздником жертвоприношения курбан-байрам. Впрочем, возмущение было довольно робким, и можно представить себе презрительную усмешку правоверных, предельно далеких от ереси всепрощения.

Состояние полной духовной демобилизации, в котором пребывает сегодня гражданское общество Запада, было предсказано еще Ницше. Ницше говорил о наступающем торжестве нигилизма, но был неверно понят: под нигилистами тогда разумели бунтовщиков, бросающих вызов общепризнанным ценностям. Однако эти насмешники, революционеры и бомбисты отнюдь не были слугами Ничто (Nihil), ими двигала своеобразно понятая идея, некая воля, способная вызвать даже уважение на фоне современного безволия. Настоящие нигилисты (ничтожники) представлены вполне мирными обывателями, для которых идеи утратили всякий смысл и были вытеснены грезами; это их мнение выразил американский философ Ричард Рорти, заявивший, что главный метафизический принцип состоит в том, чтобы не причинять друг другу боли... Не удивительно, что корабль западной цивилизации, дрейфующий от духовного минимализма к духовному ничтожеству, покидают и потенциальные попутчики, и члены собственной команды. И у каждого покинувшего дрейфующие просят персонального прощения.

Крайне печальна сегодняшняя участь европейской метафизики. Из всего арсенала этого великого духовного произведения идеологи "открытого общества" выбрали наиболее бессодержательные фрагменты эпигонов французского Просвещения; выбрали, чтобы синтезировать из них специфические наркотики - благовестазу и всепростин. Соответственно, главный вопрос консилиума, собравшегося по поводу бреда глобализации, должен быть поставлен так: удастся ли соскочить с иглы? Столкновение с принципом реальности наконец произошло, но достаточно ли этого урока, чтобы стряхнуть наваждение?

* * *

Прошедшая конференция не дала ответа на этот вопрос. Говорили о необходимости взаимоуважения между различными культурами и конфессиями, допуская элементарную логическую ошибку: ведь чтобы добиться взаимоуважения, мало уважать другого, необходимо еще, чтобы и он уважал тебя. А за что, собственно? За малодушие, за отказ от собственного права жить так, как хочется, за прекраснодушные галлюцинации? Большинство выступавших всячески призывали понять позицию исламских фундаменталистов и радикалов, и мне в связи с этим вспомнился старый еврейский анекдот:

Мойша приходит из школы и приносит отцу записку от учительницы: "Мальчика следует почаще мыть, от него неприятно пахнет". Немного поразмыслив, отец передает ответную записку, которая гласит: "Мойшу не нужно нюхать, Мойшу нужно учить".

А ведь, если вдуматься, великолепная подсказка для западной цивилизации. Террористов, будь они хоть трижды правоверными последователями пророка, не нужно пытаться понять во что бы то ни стало. Их нужно учить.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие статьи по теме 'Глобализация' (архив темы):
Зря старались? /31.01/
Россию, похоже, не спешат принимать в "глобальный рай". Колонка редактора.
Александр Секацкий
Александр
СЕКАЦКИЙ

Поиск
 
 искать:

архив колонки:

архив темы: