Начало - здесь.

Бесспорные успехи, которые были достигнуты конфуцианскими государствами в деле модернизации, могут объясняться разными факторами. Экономисты предпочитают говорить об удачных стратегиях, выбранных этими странами, анализировать мировую экономическую ситуацию, которая сложилась на момент их рывков вперед. Конечно, эти объяснения имеют под собой основания. Однако не следует забывать, что попытки применить те же самые стратегии где-нибудь в Латинской Америке, даже если поначалу и давали определенный результат, в итоге обычно кончались провалом. Именно это заставляет искать внеэкономические объяснения нынешнего успеха Восточной Азии. И в этих поисках нельзя не обратить внимания на специфику сложившейся там культуры. По-видимому, получилось так, что эта культура оказалась неожиданно хорошо приспособлена к требованиям современной, индустриальной эпохи, хотя проявилось это далеко не сразу - в течение примерно столетия после европейского вторжения модернизации региона шла не слишком быстро (исключением, безусловно, являлась Япония). Примерно век потребовался Восточной Азии для того, чтобы приспособиться к новой ситуации, создать новые структуры - и только после этого регион начал свой неожиданный разбег.

Основы для этого разбега были во многом заложены самим укладом корейского хозяйства. С незапамятных времен основой сельского хозяйства Дальнего Востока был рис. По сравнению с другими сельскохозяйственными культурами, рис дает максимальную отдачу калорий с единицы обрабатываемой площади. Только такая культура, как рис, могла прокормить сгрудившееся на ограниченном пространстве огромное население Дальнего Востока, которое на протяжении всей письменной истории составляло примерно четверть мирового.

Однако рис - растение специфическое. Возделывание рисового поля не может вестись индивидуально, силами одной крестьянской семьи или даже небольшой группы семей. В отличие от, скажем, пшеничного или ячменного поля, рисовая плантация существует не сама по себе, а представляет из себя часть сложной гидротехнической машины, состоящей из десятков и сотен небольших полей, разделенных дамбами и соединенных специальными каналами. Вода в эту систему подается из реки, по каналу длиной в десятки километров или из водохранилища. Сооружение такой системы и поддержание ее в рабочем состоянии в доиндустриальном обществе требовало соединенных усилий сотен и тысяч человек. Однако без этих усилий никакое сельскохозяйственное производство на Дальнем Востоке, а, значит, и физическое существование его многочисленного населения было бы невозможно. Отсюда особая роль государства, которое с очень раннего времени взяло (и не могло не взять!) на себя функции контроля и руководства экономической жизнью, отсюда и огромное значение коллектива в жизни индивида.

Труд в подобных условиях на протяжении десятков поколений сыграл немалую роль в формировании конфуцианского отношения к миру. Огромное значение имело трудолюбие, причем особо ценилась склонность к систематическому кропотливому труду, а также дисциплина и умение подчиняться. Эти склонности обязательно должны были сочетаться с умением работать в коллективе: сварливость, самомнение, равно как и излишняя оригинальность не приветствовались и решительно подавлялись. Те, кто не были достаточно трудолюбивы или были слишком неуживчивы, излишне склонны к спорам со старшими и начальством, имели мало шансов выжить в этом обществе. Чтобы уцелеть и преуспеть, надо было быть таким же, как все, - и работать с утра до ночи.

Важнейшей социально-культурной задачей, которая стоит перед капитализмом на ранних этапах его развития, является формирование той трудовой этики, которая присуща индустриальному обществу, и связанная с этим перестройка психологии былых крестьян, становящихся рабочими и служащими. Дело тут не в том, что крестьяне не умеют работать - это не так, а в том, что труд на земле в его традиционных формах обладает рядом особенностей, для индустриального общества неприемлемых. Трудовой ритм крестьянина подчинялся природным ритмам смены дня и ночи, смены времен года: периоды интенсивной работы сменяются зимним затишьем. Крестьянин работал на поле сам по себе и не должен был согласовывать свой труд с тем, чем занят его сосед, от которого он был, по большому счету, независим. В силу этого крестьянин имел возможность соизмерять темп и характер своей работы со своим внутренним состоянием, он мог, наконец, иногда даже позволить себе просто отдохнуть, причем сделать это тогда, когда ему хотелось. Этот образ жизни во многом отличается от того, который ведет промышленный рабочий, жизнь которого подчиняется жесткому графику, который не имеет права менять вид работы по своему разумению и должен постоянно согласовывать свою деятельность с действиями окружающих людей. Выработка соответствующей психологии даже в Европе заняла столетия, а в большинстве нынешних развивающихся стран этот процесс только начинается. Однако Дальний Восток стал исключением: организация традиционного сельскохозяйственного производства там носила такой характер, что задача воспитания необходимых для капиталистического развития качеств была решена задолго до появления самого капитализма.

Другим ценным для дела модернизации наследием конфуцианского общества стало почтительное отношение к образованию. Традиционные общества Восточной Азии управлялись бюрократической элитой. Наследственная аристократия, существовавшая в архаическом Китае, много веков назад сошла с исторической сцены. Решающая роль в управлении страной перешла к чиновничеству, которое уже с начала нашей эры во все большей степени стало комплектоваться с помощью системы конкурсных экзаменов на знание истории и философии, а не за счет знатности происхождения (исключением была феодально-сословная Япония). Конфуцианское образование носило общий характер, специальные дисциплины практически не изучались, но зато огромное внимание уделялось истории, философии, стихосложению и, конечно, конфуцианскому канону. Считалось, что для успешной служебной деятельности достаточно общеобразовательной подготовки и высоких моральных качеств, а такие качества, как подразумевалось, автоматически вырабатываются у любого человека, с должным тщанием изучающего конфуцианские каноны. Социальная мобильность в средневековом Китае достигала невиданных для традиционного общества масштабов. Теоретически (а отчасти, и практически) путь наверх, к власти и богатству, был открыт для любого, кто проявил достаточно способностей и рвения в учебе. Эти вполне практические причины породили культ образования, чрезвычайно уважительное отношение к знаниям и к образованным людям.

Подобное отношение сохранилось и в наши дни - порою в несколько комичных на сторонний взгляд формах. Культ "корочек", который многим почему-то казался "чисто советским" явлением, в странах Восточной Азии достиг невиданных масштабов. Однако корочками дело не ограничивается. Достаточно просмотреть список аспирантов-естественников в любом крупном американском вузе, чтобы понять, какую роль в главных мировых (то есть американских) научных центрах играют сейчас этнические китайцы, корейцы и японцы. Сказалось это ревностное отношение к учебе и на ситуации в самих странах. Конечно, в странах Восточной Азии еще мало научных центров американского уровня, но интеллектуальный разрыв между ними и прочими государствами Азии все равно остается огромным.

Итак, успех, достигнутый странами Восточной Азии в деле модернизации, бесспорен. Поразительные успехи региона в последние десятилетия вызвали во всем мире как зависть, так и вполне понятное желание изучить опыт этих стран для использования в других местах. Перспективны эти попытки? Едва ли...

Конечно, отдельные элементы дальневосточного опыта могут быть успешно усвоены и за пределами восточно-азиатского культурного ареала. Однако в целом "дальневосточное экономическое чудо" является результатом специфической культурной ситуации, существующей в этом регионе, так что его копирование странами с другой культурной традицией едва ли возможно. Для того чтобы эффективно скопировать дальневосточный опыт, нужно для начала повторить тот исторический путь, который прошли эти страны за последнюю пару тысячелетий.

Не следует забывать, что конфуцианская модернизация еще не прошла всех испытаний. До самого недавнего времени страны Дальнего Востока не занимались производством действительно высокотехнологичной продукции. Доля собственных разработок в их производстве незначительна, большая часть мало-мальски сложной продукции производится по западным лицензиям. Конечно, главная причина этой ситуации заключается в том, что до последнего времени страны Дальнего Востока были слишком бедны, чтобы всерьез тратиться на НИОКР, а внешнеполитическая конъюнктура (положение на самой передовой линии "борьбы с гидрой коммунизма") обеспечивала им льготный доступ не только к западным кредитам, но и к западным технологиям. Однако, как представляется, причины относительной научно-технической отсталости региона заключаются не только в простой нехватке финансовых средств. Не следует забывать про настороженное отношение конфуцианской традиции к техническому творчеству и, что гораздо важнее, к оригинальному, нестандартному, индивидуалистическому мышлению и поведению вообще. Сумеют ли страны конфуцианской культуры преодолеть этот барьер? Полной уверенности пока нет.

Наконец, не надо забывать, что уникальный социально-психологический климат, который формировался на Дальнем Востоке тысячелетиями и сыграл такую большую роль в экономическом рывке этих стран, не выдерживает соприкосновения с современной действительностью и довольно быстро разрушается. Современная молодежь вырастает в новой культурной среде, под влиянием западных (в первую очередь - американских) фильмов и книг. Разрушается старая патриархальная семья, которая была главным хранителем культурных стереотипов. Молодежь не хочет более работать так, как их родители, она начинает стремиться к тому, чтобы иметь больше свободного времени, быть более независимой в своих поступках. Потребительская цивилизация проникла и на Дальний Восток. В результате в наиболее развитых странах региона становится все труднее найти тех дисциплинированных, неприхотливых и трудолюбивых рабочих, которые когда-то сделали возможным "экономическое чудо". Впрочем, не следует забывать, что на Дальнем Востоке вслед за первым эшелоном (Япония) и вторым ("4 дракона") поднимается сейчас третий, бывший социалистический - Китай и Вьетнам, который пока обладает огромным резервами именно такой рабочей силы.