Экономическая аргументация сегодня пользуется в России такой же популярностью, какой в Европе времен Реформации пользовалась аргументация теологическая, в "интеллигентских" кругах Российской Империи и Советского Союза - аргументация этическая, а в современном Израиле - аргументация военная.

Поэтому я (тем более - не будучи экономистом) воздержусь от содержательной критики тех или иных экономических концепций. Цель использования экономической аргументации в политической риторике сегодня так же далека от экономики, как цель Святой Инквизиции была далека от Божественных сфер. При этом католики и протестанты, делившие, на самом деле, власть (как "духовную", так и светскую), были вполне уверены, что делят Бога. Сегодняшние российские политики, говоря об "экономическом росте", "инвестициях" и "государственном долге", также в какой-то степени уверены, что действительно обсуждают экономический рост, инвестиции и государственный долг, а не только вопросы власти. Можно даже предположить, что и "власть" является ширмой для некой более "сущностной" темы, однако тема эта вне терминов власти выглядит невыразимой, поэтому удобнее все же остановиться на власти как "базисе" (базисе аргументации, разумеется, а не жизни "вообще") и критиковать экономику как "надстройку" - то есть рассуждать в духе "вывернутого наизнанку марксизма".

Порассуждать же предлагается по поводу выволочки, которую В.В.Путин устроил правительству в этот понедельник (на традиционном совещании с членами кабинета министров): "Правительство должно ставить перед собой более амбициозные планы... Нельзя успокаивать ни себя, ни страну". Президент потребовал повышения темпов развития экономики. Путина можно понять: Россию в мировом контексте выгоднее всего позиционипровать как некий аналог "азиатского тигра": авторитарная власть плюс потрясающие темпы экономического роста. Авторитаризм "азиатских тигров", правда, коренится в конфуцианстве и традициях организации выращивания риса, однако на уровне политической риторики такие академические тонкости невидны (несущественны). Не особо важным является и то, что Россия - вовсе не авторитарная страна: предполагаемые желания представителей власти влияют на ситуацию не в большей степени, чем соответствующие предположения "правозащитников". Ведь "перестройка" и все, что за нею следовало, - вполне закономерный результат развала сталинской "вертикали". Как известно, Берию в свое время убрали не потому, что-де решили покончить со "сталинщиной", а как раз наоборот - опасаясь, что Берия позволит развалить СССР. Со "сталинщиной" же было покончено в любом случае: региональные партийные и хозяйственные лидеры набрали достаточно самостоятельности, чтобы пролоббировать развал "вертикали". Развал этот, прогрессируя, и привел к тому, о чем все мы прекрасно знаем и что по-разному оцениваем (я бы сейчас хотел от оценок воздержаться - да у меня их и нет). Независимо от оценки, факт остается: сталинская вертикаль разрушена бесповоротно, а путинская вертикаль - далеко не то же самое, что вертикаль сталинская. Путинская вертикаль чужда гигантомании, требующей самоубийственной общественной мобилизации (оказавшейся осмысленной лишь в контексте Второй мировой войны - но и только). Действие путинской вертикали (точнее, "вертикали по-путински", поскольку речь не обязательно идет о личной власти Президента) вполне демонстрируется региональной политикой "Медиасоюза": в регионе журналист может работать на местного князька, на местного же олигарха - либо на федеральную власть. В последнем случае журналист более свободен, поскольку у федеральной власти в регионе вполне конкретные (ограниченные) интересы, а мелкие местные дрязги "сверху" не представляются важными. Поэтому "Медиасоюз" всерьез предлагает себя в качестве общей - относительно свободной - площадки для "всех-всех-всех". В иных областях федеральная власть точно так же предлагает себя в качестве "миротворца", "третейского судьи", "конфликтного менеджера" и "площадки". Речь, таким образом, идет об утрясании конфликтов, о решении конкретных - актуальных сегодня - задач, об установлении стабильности, а вовсе не о неком "прорыве" либо "скачке". "Скачок" мы не потянем (да и надо ли?).

Зато и "авторитаризм", и "скачок" необходимо продемонстрировать на международном уровне. По поводу "авторитаризма" следует вспомнить, как англоязычная пресса реагировала в 1999 году на чеченскую операцию. До ввода войск несколько недель шел мощный поток критики в адрес В.В.Путина (тогда - премьера). Основным содержанием критики было предположение, что Путин может дойти даже до того, что введет в Чечню войска... Когда же войска были действительно введены, критика внезапно иссякла, сменившись информационными сообщениями (новый вал критики, связанный с "гуманитарным" аспектом ситуации, пошел несколько позже). От Путина, таким образом, ждали вовсе не компромисса. От него ждали твердости. А уж продемонстрировав твердость, можно перейти к дружественным шагам (что и было сделано неоднократно). Соединение этой самой твердости (т.е. "авторитаризма") с быстрым экономическим ростом встраивает Россию в определенный - весьма позитивный - стандарт западного восприятия: "азиатские тигры" - это страны, с которыми Запад уже привык иметь дело, которым привык во многом доверять.

Но внутри страны гигантомания, особенно - экономическая, вызывает недоверие и, возможно, даже опасение: а ну как нас вдруг опять погонят на "комсомольские стройки"? В "авторитаризм" же верят (или делают вид, что верят) "правозащитники", поскольку критика "авторитаризма" позволяет им сохранить политический капитал...

Кстати, сам термин "политический капитал" - свидетельство сегодняшней "экономико-риторической" конъюнктуры. "Амбициозные планы", касающиеся экономики, занимают место прежней "мировой революции" (или немецких "тысячелетнего Рейха" и "жизненного пространства"), однако культурная ситуация сейчас совершенно иная: гигантомания контрпродуктивна - по крайней мере, как лозунг.

И с другой стороны, гигантомания продуктивна и даже неизбежна - именно как лозунг - при употреблении за пределами страны. Задачка оказалась тяжелой, решения ее я не вижу.

Кирилл Якимец