Если поставить вопрос прямо: что же в современном мире больше влияет одно на другое - экономика на политику или политика на экономику, то ответ может показаться тривиальным. В мире происходит системная трансформация политических и экономических реалий в единое целое. Я определяю это "целое" понятием "геоэкономика". Геоэкономические отношения развиваются параллельно национально-государственным, но ими при этом не являются. Государство сохраняется, межправительственные отношения продолжают свое существование и даже развитие, но взаимосвязи геоэкономического толка, постепенно становятся все более значимыми. В результате на планете возникает новая система мироустройства, новая властная система координат.

Чтобы понять составляющие этой системы, зададимся сначала вопросом: а чем, собственно, является сегодня мировая - или, точнее, глобальная - экономика? Тезис о том, что ХХ век был периодом прогресса исключительно либеральной (рыночной) модели развития, не вполне соответствует реальному ходу событий. Век прошлый был также временем массированной компрометации экономического либерализма - на протяжении столетия ярко проявилась тенденция к установлению контроля над экономической деятельностью, стремление реализовать в этой сфере тот или иной грандиозный управленческий проект. Методы при этом существенно рознились: от грубых форм администрирования (социализм, государственный корпоративизм) до гораздо более гибких, проявившихся в административных интенциях международных организаций и институтов развития, в системах финансового контроля над хозяйственной средой, в некоторых особенностях деятельности современных ТНК. В результате система экономических отношений, которая сложилась к настоящему времени, не является однородной и эгалитарной, она по-своему иерархична и, строго говоря, не вполне либеральна, сословна.

Однако иерархичный характер глобальной экономики предполагает не иерархию государств, а иерархию стилей деятельности. Связанных, впрочем, по преимуществу с той или иной группой государств, с тем или иным географическим регионом. Высший этаж занимает "штабная экономика" Нового Севера, экономика, регулирующая и регулируемая per se, которая организует вокруг себя "управляемый космос" окружающих ее хозяйственных стихий и социальных объектов. Примерами здесь могут являться такие глобальные технологии как, скажем, использование мировой резервной валюты (доллара) или управление глобальным долгом.

"Второй этаж" мировой геоэкономической конструкции занимает высокотехнологическое производство, которое также дает огромные доходы. Причем, преимущество сейчас, пожалуй, у технологий "мягких", даже не столько информационных, сколько финансово-правовых, но несомненна роль и традиционных высоких технологий в сфере промышленного производства. Характерно, что целый класс подобных технологий, в основном военных, выведен из-под режима открытой торговли и сферы компетенции ВТО.

"Третий этаж" отведен для традиционной промышленной экономики все более смещающейся в сторону Нового Востока, Тихоокеанского кольца, который превращается в мирового производителя товаров. При этом в отношении невысокотехнологичного промышленного производства постепенно начинают действовать практически те же "ножницы цен", что функционировали прежде лишь в отношении сырьевой экономики.

Наконец, в самом низу геоэкономической пирамиды оказываются субъекты, производящие сырьевые ресурсы, цены на которые (несмотря на экологический императив и угрозу их исчерпаемости) в последние годы, в целом, снижаются.

Если говорить о месте ВТО в этом контексте, то следует отдавать себе ясный отчет, что эта организация - действенный инструмент в руках сильных игроков. Первые два этажа геоэкономической иерархии практически выведены из непосредственной сферы деятельности этой организации. Участие в ВТО напоминает игру на хорошо темперированном клавире, конкуренция в оставшихся открытыми этажах определяется системой тщательно отработанных компромиссов и соглашений. Россия занимает в мировом экономическом процессе сейчас двусмысленное положение, с одной стороны, рискуя провалиться в экономическую автаркию, а с другой - пожать экономическую бурю, способную лишить ее последних признаков субъектности на глобальном шахматном поле.

В России построение эффективного промышленного или сельскохозяйственного цикла сопряжено с весьма серьезными проблемами, с географической (климатической) точки зрения они всегда были не слишком конкурентоспособными, требуя повышенных затрат. Не спасает положение и низкая заработная плата, поскольку наша рабочая сила требует повышенных усилий по ее жизнеобеспечению, дополнительных социальных расходов. Если включить сюда колоссальное электропотребление, особый характер основных фондов и инфрастуктуры, то вхождение России в ВТО, конечно же, содержит в себе элементы национального риска. Это, впрочем, не означает, что выходом является автаркия. Тут требуется весьма нетривиальная и рафинированная геоэкономическая стратегия.

Очевидно, что геоэкономический мир сулит нам многочисленные сюрпризы. В новом универсуме явно иная система координат, иная градация врагов и союзников: скажем, экономические отношения с Россией для Китая более чем скромная величина, особенно, если их сравнивать с обширными китайско-американскими торгово-экономическими связями. Китай связан с США крепкими узами, базирующимися на огромном положительном сальдо внешней торговли, исчисляемом десятками миллиардов долларов. Так что проведение Китаем тех или иных антиамериканских акций в настоящее время трудно себе представить, а вот, к примеру, принятие им запретительных квот, аналогично введенным США для нашей сталелитейной промышленности, России нечем было бы парировать.

Что же касается Европы, то нас с ней явно роднит взаимная геоэкономическая заинтересованность, комплементарность сложившихся систем, склонность к совместному экономическому проектированию. Но я при этом воздержался бы от противопоставления российско-европейских интересов всем прочим. Сейчас время установления новых правил стратегической игры на планете. Плюсы и минусы в одном регионе следует увязывать с интересами и перспективами в другом, при этом экономика все чаще оказывается сопряжена с политикой, что в свою очередь сближает менталитет современных планировщиков со стилем мышления опытных шахматистов. Нам просто необходимо создать помимо Центра стратегических разработок в области национальной экономической стратегии Центр стратегического анализа и планирования. Анализа мирового, геоэкономического контекста и планирования взаимосвязанной, целостной стратегии России в новом веке.

И в этом смысле я разочарован последним посланием Президента Федеральному Собранию. Это было послание "всенародно избранного завхоза", а не президента. В лучшем случае, оно звучало бы достойно из уст председателя правительства или министра экономразвития, но не из уст главы государства. В нем отсутствует сам дух стратегической инициативы, ощущение горизонта "национальной корпорации", а сценарий трансформации страны намеренно сужен и сведен к проблеме даже не экономического развития как такового, а экономического роста. Акцент же сделан на конкретных реалиях, на многочисленных частностях, что вообще-то говоря хорошо, но в данном случае - плохо. Избыток искусства тактического, умелого лавирования в сложных обстоятельствах, к сожалению, слишком часто ведет к тому, что утрачивается сам смысл процесса.