"Высшую власть я приобрел по всеобщему согласию", - провозгласил принцепс Октавиан Август, и был прав. Сто лет гражданских войн научили римлян бояться разделения военного командования между многими. Таким образом, именно страх заставил этих мужественных людей отказаться в I веке до н.э. от главного республиканского принципа - разделения властей, так же как пять веков до этого страх тирании подтолкнул их к ликвидации власти царской.

Республика кончилась монархией, восклицают многие историки - и оказываются не правы. Понятие Res publicum в понимании римлян (дословно - "общее дело" или, точнее, "народное дело") оставалось без изменения. Изменилась только технология управления.

Res publicum была для римлян не смутным представлением, не идеалом, не продуктом идеологии и даже не философской дефиницией, а вполне реальным воплощением совокупности всех граждан, но, тем не менее, существовавшим независимо от них и над всеми. Она была вечная и постоянная, наделялась таинственной силой, была верховной владычицей, которой все отдельные люди обязаны повиноваться. Олицетворяла Res publicum богиня Рома.

Август, обожествив Цезаря и став, таким образом, "сыном бога", не разрешил, подобно восточному владыке, обожествить и себя при жизни. Алтари и храмы ставились одновременно богине Роме и гению Августа, но не ему самому как человеку. Эта традиция сохранилась на все время принципата. Обожествлялись императоры (процедурой апофеоза) только после смерти, да и то не все.

Да и сами императоры вовсе и не думали искоренять понятие Res publicum в умах народа. В своих речах и в официальных актах они говорили о Res publicum, в интересах которой они сами и работали. Римское государство в период ранней империи никогда и никем не представлялось в виде господства личной власти. Император не вершина всего, превыше его идея самого государства - Res publicum. Поэтому, нет никаких оснований считать раннюю Римскую империю монархией. Граждане служат не государю, а государству, и государь правит не для себя, а в интересах общего блага, то есть Res publicum.

В период ранней Империи никто, даже те, кто вошли в историю как тираны, не покушался на прерогативы Res publicum. Традиции, связанные с нею, неукоснительно соблюдались. Даже репрессии и разнузданность таких императоров, как Калигула, Нерон и Домициан, имели законное основание и осуждалась только с позиций класса сенаторов, попавших под их каток. Простой народ принцепсов любил, так как от них он получал щедрые раздачи хлеба, вина и масла, а также зрелища и, самое главное: защиту от власть имущих и богатых. Всадники их боготворили, так как в администрации принцепсов они заняли куда более почетное положение, чем при республике.

Но в то же время принципат содержал в себе непримиримое противоречие, которые с неизбежностью, начиная с Тиберия, после нескольких лет общественной идиллии, приводило практически всех принцепсов к необходимости массированно прибегать к репрессиям сенатского сословия. Это юридически нерешенные вопросы технологии престолонаследия - противоречие между республиканскими процедурами и квазимонархическим положением принцепса.

Но прежде чем приступить к рассмотрению принципата как системы, как технологии власти, необходимо внимательнее приглядеться к тому, что именно римляне понимали под властью. А их понимание, несмотря на то, что принцип разделения властей, "сдержек и противовесов", пришел от древнего Рима (в основном благодаря французским революционерам XVIII века), существенно отличалось от современного взгляда на власть.

Царизм

Высшая власть в Риме имела вполне конкретное смысловое наполнение и называлась "империй" (imperium) как совокупность всей военной, судебной, религиозной и административной власти. В отличие от империя, власть без военной функции и без права распоряжаться жизнью и смертью граждан называлась "потестас" (potestas).

В древнейшие времена только царь (rex) обладал империем в полном объеме. Царская власть (VII-V вв. до н.э.), хоть и не была наследственной, являлась пожизненной и практически абсолютной.

Imperium царя слагался из:

- верховного гражданского управления государством;
- высшего военного командования;
- высшей судебной власти;
- религиозной власти.

На практике это выражалось в праве ауспиций (птицегадания), набора войска и командования им, созыва комиций (народного собрания), принуждения и наказания. Царская власть была ни перед кем не ответственна.

Внешними признаками сана были пурпурное одеяние и красные башмаки, трон и переносное курульное кресло, скипетр из слоновой кости с изображением орла, колесница для езды в городе и 24 ликтора, которые носили пучки розг (фасции или, как еще переводят, - фаски) с воткнутыми в них топориками как символ "права жизни и смерти" над подданными. Ликторы могли тут же по приказу царя казнить провинившегося или выпороть розгами, из которых состояли фасции.

Сенат в царский период имел вид законосовещательного органа глав патрицианских родов. Народное собрание имело право только отменить смертный приговор гражданину, вынесенный царем в черте города.

Царская власть еще носила патриархальные черты родового общества. Технология этой власти была проста - все вопросы решал царь. Иногда, для придания решению максимальной общественной силы он созывал народное собрание, которое имело только одну функцию: одобрить или отклонить решение царя. К такому методу цари прибегали лишь при сопротивлении со стороны патрициев. И вообще, ликвидация царской власти произошла силами самих патрициев, которые осознали свою общественную силу и уже тяготились царской властью над собой. Плебс же царей любил, потому как цари зачастую в своей политической борьбе с патрициями опирались на народ.

Если бы не "отвязанная" тирания последнего римского царя Тарквиния Гордого, возможно, царская власть продержалась бы дольше, эволюционировала бы в цивилизованные формы античного полиса. Но случилось то, что случилось, и, как писал Тит Ливий, самое слово "царь" стало ненавистным для уха свободного римлянина, ибо с этим словом было связано представление о неограниченном произволе и деспотизме. Был даже издан специальный закон о тех, кого подозревали в стремлении к царскому венцу. Этим честолюбцам грозила смертная казнь, если таковое намерение было доказано. Под этот закон и попал Гай Юлий Цезарь в 44 г. до н.э., когда одной сплетни о стремлении к царской власти было достаточно, чтобы был организован заговор в целях "охраны республики". По иронии судьбы и убийцу последнего римского царя Тарквиния Гордого, и главного убийцу пожизненного диктатора Рима Гая Юлия Цезаря звали Брутами.

Продолжение следует...