Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

События | Периодика
Тема: Социальная раздробленность / Политика / < Вы здесь
Французская болезнь для русской бюрократии. Окончание
Тонкая недостройка

Дата публикации:  23 Мая 2002

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Начало - здесь.

Пока французы бушевали, стыдясь быть французами, разбивая витрины и голосуя за Ширака в знак протеста против ультраправой опасности, Россия незаметно для себя оказалась в эпицентре угрожающих тенденций - тенденций, глубоко родственных "французской болезни", но по-российски заостренных, воспаленных и, что самое тягостное, - никем не замеченных и не осознанных.

Если в Европе речь идет о политических и социально-психологических стереотипах, возникших на месте когда-то действенных, но исчерпавших себя ритуалов, то в России за последние десять лет ни одного устойчивого механизма социально-политической самоорганизации так и не возникло. Советский Союз рухнул, не выдержав перегрузок в системе, из которой партийно-бюрократическое ханжество начисто исключило всякую возможность адекватной самооценки и необходимой автокоррекции. Но над новой Россией вместо Статуи Свободы грандиозным символом недостройки на долгие годы нависла Фигура Умолчания...

В конце 1999 г. Путин функционально оказался тем же самым "правым популистом", что и Берлускони, и Хайдер, и Ле Пен - при этом совершенно не будучи ни националистом, ни радикалом, ни, тем более, социальным маргиналом.

Дело в том, что к этому моменту, подобно Брежневу из старого анекдота, отрицавшему с трибуны съезда, что он "якобы говорит под фоногра... фоногра... фоногра...", все основные политические силы страны начисто исключили из своей идеологической практики любые намеки на "живой звук". Политическая идеология осталась "фанерой", только многопартийной - у каждой политической поп-группы своей. Коммунисты тупо запевали про "оккупационный режим и мировую закулису", демократы - про "либеральные и рыночные реформы", яблочники - про "демократическую оппозицию", а лужковско-примаковское "Отечество" - про зловещую "Семью". Даже "ультрас", всякого рода нацисты, бубнили про своих жидомасонов одно и то же, не давая себе труда установить хотя бы минимальный контакт с "электоратом". В общем, был дискредитирован в целом весь российский политический дискурс.

Хозяйственник, практик, организатор бизнеса и силовик, Путин оказался в тот момент единственным на высшем уровне российской политики человеком, способным говорить хотя бы и банальности, но обратившись лицом к людям. Свернутая тугой пружиной социальная энергия населения страны вырвалась на свободу и, к счастью, пошла по едва обозначенному Путиным и блоком "Единство" направлению, в поддержку новой верховной власти. К счастью - потому что в ином случае вполне могло рвануть...

С тех пор прошло более чем два года. Путин проявил себя профессиональным и осторожным политиком, избежал крайностей переходного периода, сумел обозначить в России настроение стабильности и относительного спокойствия. Более того, в какой-то степени не перестал исполнять важнейшую функцию единственного заинтересованного общенационального собеседника. Сумел инициировать государственные решения, которых давно требовала экономика, ждало общество: были сдвинуты с мертвой точки законодательство о земле, трудовое законодательство, налоговое законодательство, остановлены и заморожены опасные сепаратистские тенденции в регионах. Стали менее заметны в публичной политике "олигархи" (правда, появились новые олигархи, чья незаметность стала результатом продуманной информационной политики, а вовсе не "удаленности" от трона). Однако совершенно не случайно ощущение нового застоя, уныния, опасного пробуксовывания охватило в последние месяцы российское общество.

И прежде всего это ощущение связано с откровенно обозначившимся, вполне осознанным нежеланием российской элиты решать реальные проблемы, обсуждать то, что действительно имеет значение. По всем основным содержательным темам общественно-политической повестки дня основные сторонники этих тем выступают под давно протертую, невнятную фонограмму.

Базовый для российской модернизации вопрос об административной реформе фактически удалось "заболтать" - после двух лет разговоров "на тему", после года работы комиссий и рабочих групп в администрации президента и правительстве вдруг выясняется (из публичного выступления премьера), что никакой реформы не будет, а будет продолжаться "тонкая настройка". Тем временем вопиющая, смертельная для страны неэффективность аппарата стала не просто проблемой страны и общества - это проблема одиозная, банальная, очевидная для всех, проблема, непризнание которой, отсутствие действий по решению которой начинают восприниматься населением как умышленное издевательство со стороны властей.

Столь же издевательскими выглядят и многие другие потуги бюрократии. Президент вызывает министров и предупреждает их о необходимости борьбы с экстремизмом в преддверии знаменательной даты - дня рождения Гитлера. Уже этого одного бы хватило, но далее следуют многочисленные хамские комментарии региональных милицейских начальников, которые категорически отрицают существование каких бы то ни было организованных "бритоголовых". В то самое время, когда откровенно нацистские взгляды не просто разделяются многими в "правоохранительных органах", но и получают организационно-силовую поддержку (о чем, кстати, свидетельствуют разоблачительные публикации в самых многотиражных газетах). В то время, наконец, когда весь московский дипкорпус вынужден протестовать и обращаться за защитой от скинхедовского террора напрямую к нашему вялотекущему министру иностранных дел...

Аналогичным образом развивается внешнеполитический сюжет. С одной стороны, президент из раза в раз пытается организовать не то чтобы "прорыв", но хотя бы выход на уровень содержательных и нетрадиционных дискуссий. Он "переворачивает поле" после 11 сентября, находит новых идейно близких союзников (таких, как Сильвио Берлускони), выводит российскую дипломатию на новые сюжеты в ближнем зарубежье, превращает проблему борьбы с терроризмом в точку объединения интересов России и Запада. Тем временем официальные лица из российских ведомств набиваются в союзники к палестинским террористам и ищут "стратегического альянса" с Китаем.

В социально активной части общества нарастают естественные процессы идеологической и политической стратификации. Гражданские инициативы утрачивают маргинальный характер, гражданское общество имеет шанс перестать быть фантомом. Тем временем официальные представители "партий власти" позорнейшим образом потешают федеральный парламент идиотскими инициативами по пресечению педерастии и католичества, по кодификации чиновничьей этики, а также по преобразованию правительства в назначаемый парламентом Совмин. Вполне органично на этом фоне смотрится молодежное движение "Идущие вместе" - эффективный союз бесплатных (хотя - кто знает?) рекламных агентов писателя Сорокина. Все больше вопросов вызывает и состояние тесно связанного с политическим класcом "экспертного сообщества", ставшего законным наследником традиций славного сообщества лекторов обкомов и общества "Знание". Уныло-бодряческие телевизионные и газетные комментарии многочисленных экспертов из всевозможных "Центров стратегического исследования политических тенденций" содержательно нацелены на одно - на легитимацию бесцельной, имитационной политики в качестве единственно возможного способа существования страны, и при этом поражают своей выспренней банальностью, отсутствием хотя бы одной неожиданной, свежей идеи, выходящей за рамки кругозора современных пикейных жилетов.

В общем, создается впечатление наличия и действия нового "общественного договора" - договора элит о недопущении перехода к содержательной политике. Договора, все более похожего на целенаправленный антипрезидентский и антиобщественный сговор.

В последние недели Путин чем-то напоминает Ельцина. Прежде всего - своим последовательным, хотя и не очень внятным популизмом. Артикулируемые Путиным настроения - касательно правительственных программ, административной реформы, экономической эффективности и др. - очень осторожно, даже нерешительно, но свидетельствуют о нарастающем раздражении президента, в первую очередь отражающем раздражение общественное.

Сходство с Ельциным (тоже очень слабое, пунктирное) наметилось и по другой линии - Путина впервые подвергли коллективному остракизму почуявшие свою силу политические элиты. Интонация выступления премьер-министра, стилистика комментариев в адрес президентского послания - все это, впервые после 1999 года, было направлено на то, чтобы резко понизить общественный резонанс от высказанной вслух позиции главы государства, более того - предъявить общественному мнению президента как политического маргинала, озвучивающего безответственные "загогулины" и игнорируемого "системными политиками".

Между тем, "системные" втягивают себя, президента и страну в очень опасную игру. Два раза (в 1991 и в 1999 гг.) общество, смертельно уставшее от бессвязной политики элитного самообслуживания, удержалось от революции, от социально-психологического срыва. В третий раз народного терпения может не хватить. И вовсе не в результате непопулярных реформ. Потому что никакие непопулярные меры не смогут нанести такого ущерба социально-политической стабильности, как тотальный (и воспринимаемый обществом как умышленный) уход власти от решения и даже просто обозначения реально существующих проблем.

И уж тем более нельзя допустить, чтобы "французскую болезнь" - бессвязность и заштампованность политики, - русская бюрократия продолжала лечить с помощью пудры, грима и подклейки искусственного носа на месте обозначившегося провала.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие статьи по теме 'Социальная раздробленность' (архив темы):
Дмитрий Юрьев, Французская болезнь для русской бюрократии /21.05/
Основа идеологического единства Запада - невменяемость. Общий враг - дикие террористы. Ле Пен, Хайдер и пр. - не лекарство и не болезнь, но симптомы грядущего распада Западной цивилизации.
Михаил Ремизов, Спрут /18.05/
Положение "стран мирового ядра" в глобальном масштабе аналогично положению "олигархов" в масштабе российском. Утвердив свое доминирующее положение посредством внеэкономических инструментов, те и другие делают прагматическую мину, переходят на язык "вечных законов" рынка и широким жестом призывают остальных к честному обогащению, священному трепету перед собственностью и наращиванию "конкурентности". Заметки по следам недели.
Юрий Борисов, Принципат /12.05/
Установление, идеология и технология принципата. Римская империя - не совсем монархия.
Борис Межуев, Идеологический выбор и его последствия /08.05/
По материалам семинара "РЖ-Сценарии". Геополитические, экономические и прочие жертвы, которые обществу придется принести, будут обосновываться по одной схеме: 11 сентября мы сделали выбор, альтернативы которому не было, и в дальнейшем мы должны действовать в логике этого выбора, чтобы извлечь из него хоть какую-то пользу.
Вадим Цымбурский, ЗАО "Россия" /08.05/
По материалам семинара "РЖ-Сценарии". Любая оппозиция, которая будет исходить из государственнических предпосылок, автоматически вливается в "партию власти", и значит - де-факто поставляет ресурс "партии режима". Безысходность момента в том, что любой патриот, в конечном счете, сейчас работает на Чубайса.
Дмитрий Юрьев
Дмитрий
ЮРЬЕВ
yuriev@inbox.ru

Поиск
 
 искать:

архив колонки:

архив темы: