Человечество, несомненно, прогрессирует. Если свежим взглядом посмотреть на современный мир, то можно увидеть удивительную вещь: современность - это господство республик. Странами могут править диктаторы, пожизненные президенты; власть может быть передана по наследству, как в КНДР, - но все под республиканской ширмой! "Народ - высший суверен" - вот подлинный консенсунс людей XX столетия, невзирая на разность географии и традиций. Не отдельные личности правят историей, а все и каждый. Эта мысль, бывшая когда-то (у Маркса) дерзкой, сейчас стала общим местом.

Но какой толк от всеобщего равенства на словах, если его нет на деле?

Толк в том, что для людей обычно больше значит декларация ценностей, чем их реализация.

Скажем, в современных развитых странах частная собственность де-факто настолько дискредитирована, что впору говорить о ее уничтожении: владелец ресторанчика, который сотню лет назад был средним буржуа, теперь, на фоне могущества ТНК, выглядит чуть ли не представителем рабочей аристократии. Но это факт практически не осознается, потому что принцип священности частной собственности остался неприкосновенным!

Другой пример - из геополитики. Попробуйте спросить ярого поборника западной модели развития: является ли Индия страной полноценной парламентской демократии? Уверен, что ответ будет уклончив и неопределенен. Нет, утверждать обратное вряд ли кто решится. Тогда в чем же дело? А в том, что Индия не является политическим союзником демократий (в отличие от Японии)! Тогда какая же это демократия?

Принцип, нарушающийся сплошь и рядом де-факто, воспринимается как бы ненарушенным - простой человек понимает, что жизнь сложнее любых принципов и что она требует каких-то коррекций в частных и конкретных случаях. Но изменение базового принципа де-юре означает подлинную революцию.

Поэтому принцип монархии гораздо важнее самого монархического правления. И современное человечество протестует не против власти одного (часто бесконтрольной), а против попытки отобрать у людей важнейшее завоевание Нового времени: "народ - высший суверен".

Британские варвары и цивилизованные русские

Человечество знает два вида межличностных связей: кровные и идейные. Кровная, родовая связь - это связь природная, животная; сверхродовая связь, основанная на общности миропонимания и целей, - связь искусственная, порожденная человеческим развитием.

Кровнородственная связь первична, она господствует в "примитивных" обществах. Господство неродовых связей можно считать признаком цивилизации.

Так общество древних эллинов с природным правом гражданства - варварское, а римское общество - это цивилизация. До сих пор варварскими можно считать такие ярко выраженные клановые общества, как английское (несмотря на подаренную миру Промышленную революцию) и японское (несмотря на электронизацию всей страны); общества же США и Китая - это общества-цивилизации.

Монархия несет в себе идею семейственности. Изначально государство мыслилось как частное владение Государя (и его семьи); отделение "государственного" от "государева" произошло относительно недавно.

Значит, монархия несет на себе отпечаток варварства. А это совершенно не устраивает современного человека, втягиваемого в самый сильный цивилизующий проект в истории человечества, называемый глобализацией.

Осталось добавить, что Россия - это, разумеется, цивилизация.

Насилие и равенство

У народов есть идеи-доминанты, постоянно находящиеся в поле зрения их общественного сознания, а есть "слепые" идеи, пребывающие в "слепом пятне" этого сознания.

Западный человек живет свободой как абсолютным императивом, оправдывающим само его существование в Истории. Свобода Личности (крепко связанная с частной собственностью) для европейца настолько самодостаточна, что он равнодушно пропускает возмущенные указания на то, что охраняющая права личности частная собственность органично влечет за собой неравенство.

Русские же готовы жить в нищете или тирании - лишь бы всем было поровну. Конечно, реальный общественный механизм не может существовать на основе уравниловки, и русское сознание готово с этим примириться, но при двух условиях: во-первых, чтобы привилегии были дарованы государством, а не природой, а во-вторых, чтобы в обществе существовал механизм дамоклова меча, могущего сделать никем того, кто стал всем (то есть "стереть в лагерную пыль").

Поскольку право монарха исторически происходит от абсолютизации частного права, легко видеть, что монархическое устройство предполагает принципиальное неравенство подданных (за счет выделения по крайней мере одной семьи из общего ряда), что противоречит русскому менталитету.

Однако не только функцией "дамоклова меча" объясняется популярность жесткой власти в России. Русский человек привык жить в атмосфере насилия - бытового и служебного. Русские - как анаэробные бактерии: как те не могут жить с кислородом, так и русские чахнут и перерождаются в обстановке всеобщей вежливости и учтивости.

"Винтовка рождает власть", - с этой фразой согласится любой "средний" русский. Поэтому в России не имеет и не будет иметь корней ни правовое государство, ни либерализм с его законническим разделением властей.

В культе насилия реализуется примат сиюминутной справедливости, возвышающейся над обезличивающим законом.

Здесь надо подчеркнуть, что речь идет не о самом насилии, а лишь об атмосфере насилия, его символе. Скажем, позднесоветское общество было достаточно терпимым, но оно исторически выводилось из эпохи революционного насилия и само поддерживало этот культ. Культ насилия, возможно, и дает голос в пользу монархии - но монархии абсолютной, деспотической. А о восстановлении такой монархии в России никто всерьез речи не ведет.

Принцип равенства и любовь к насилию (а следовательно, и к сильной власти) порождают коллизию (властвующий уже не равен остальным), которая не может быть решена в рамках авторитарной модели (монархической или республиканско-диктаторской): русские ценят свирепую власть только постольку, поскольку каждый может оказаться на ее вершине.

Если монархическое устройство прямо ограничивает высшую власть рамками одного семейства, а аристократическое - рамками привилегированного сословия, то авторитарная модель (типа современной российской) сводит сущность власти к одному-единственному лицу, случайно выбранному Историей. В результате властный канал для масс оказывается практически перекрытым.

Итак, можно сделать вывод, что монархическая система безвозвратно уходит в прошлое. Мировая форма власти становится все более демократической (в прямом значении этого слова). Монархия - это соблазн современной России, проистекающий от смутного осознания того, что национальная власть в России всегда будет противостоять модели правового государства. Отсюда и попытки решить эту проблему на путях авторитаризма. На деле же устойчивая российская власть обязательно должна быть демократичной. Дело за маленьким - совместить демократию с неправовым государством.