А надо знать, что нет дела, коего устройство было бы труднее, ведение опаснее, а успех сомнительнее, нежели замена старых порядков новыми. Кто бы ни выступал с подобным начинанием, его ожидает враждебность тех, кому выгодны старые порядки, и холодность тех, кому выгодны новые. Холодность же эта объясняется отчасти страхом перед противником, на чьей стороне - законы; отчасти недоверчивостью людей, которые на самом деле не верят в новое, пока оно не закреплено продолжительным опытом. Когда приверженцы старого видят возможность действовать, они нападают с ожесточением, тогда как сторонники нового обороняются вяло, почему, опираясь на них, подвергаешь себя опасности.

Никколо Макиавелли, "Государь".

Полемику, начатую в прошлом номере колонки, довольно быстро пришлось прикончить. Я очень не люблю рассуждения на тему о том, является ли государство тварью дрожащей - или право имеет. Стоило оппоненту взять эти интонации, как я предпочел заземлить спор на форум - согласно его понизившемуся статусу. А кто и когда припрет данную тему могильным камнем (#46315) - уже не мое дело.

Предметная герметизация экономики - это не ее проблема. Раньше государь не должен [был] иметь ни других помыслов, ни других забот, ни другого дела, кроме войны. Сейчас пункты роста ВВП приобрели то влияние на историю, что во времена автора "Государя" - захват территорий. Просто в силу своей инертности. Военная же и дипломатическая мощь государства теперь играет прикладную роль. И при всей жесткости экономической конкуренции трудно не признать эту эволюцию позитивной. Даже если не помножать на нуль термин "конкуренция", присобачив к нему иллюзорные смыслы "честная", "справедливая", "несуществующая", как сделает иной гуманитарий, знакомый с экономикой понаслышке.

Ну а теперь о дискуссиях более высокого порядка. Александр Привалов в последнем майском номере "Эксперта" анонсировал возрождение внутренней политики. Спор президента и премьера о темпах экономического роста вырвался из рамок кадровых (сиречь - шкурных) и пошел прямо по стратегии развития страны.

"По-хорошему, стоило бы создать на основе этих позиций две партии: "быков" и "медведей" (последние, конечно, не в смысле символа единороссов, а в смысле игроков на понижение), - каламбурит Привалов. - Тогда стали бы реальностью и осмысленные предвыборные баталии, и двухпалатный парламент".

Только это пока мечты. "Медведей", при желании, обрисовать можно: подавляющая часть чиновничества, сырьевые экспортеры и т.д. А "быки" в качестве политической силы напрочь отсутствуют. Путин пользуется лишь невнятной поддержкой некоторых специализированных СМИ. Причина отражена в эпиграфе.

И в массах идея добиваться величия страны путем наращивания экономической мощи пока что не очень популярна. А серьезная полемика на эту тему пока идет лишь в среде специалистов.

Хотя подоплека коллизии "Путин vs. Касьянов" несложна. Первый хочет относительного комфорта на втором президентском сроке, второй не хочет брать "расстрельных" обязательств. То есть экономическая логика в конфликте присутствует, но его мотив - чистая политика. Парадоксально, но "победа" Путина могла бы дать обратный (по отношению к его замыслу) результат: правительство заложилось бы на повышенные темпы роста, а бюджет, как следствие, на дополнительные доходы и расходы, а в следующий год пропала бы возможность финансового маневра. Чем чреват подобный оборот дела, видно, например, по печальной судьбе налоговой реформы в прошлом году (см. "Где деньги" #12, 14). Я не берусь доказывать, что, имея маневр, правительство всегда использует его с умом. Но его отсутствие, пожалуй, еще хуже. Поэтому "победа" Путина в споре, без эффективных идей во втором эшелоне исполнительной власти, меня бы не вдохновила.

А теперь, вкратце, о тех идеях, что обсуждаются публично. АиФ как-то представлял пространство макроэкономических стратегий в репере "Глазьев - Илларионов - Дворкович". Ключевые лозунги первых двоих зеркально противоположны, но выразимы примерно такой фразой: "в экономической теории роста давно доказано, что догоняющее развитие требует снижения (Илларионов) / повышения (Глазьев) государственного вмешательства в экономику". Здесь под госвмешательством следует подразумевать долю госрасходов (в особенности - непроцентных, то есть не связанных с выплатой внешнего долга) в ВВП.

В общем, старый анекдот про "два экономиста - три мнения". В академическом плане Глазьев "по очкам" уступает Илларионову, отыгрываясь в плане пиара. Но их лозунги на знамени правительства написаны явно не будут. И вот почему.

Статистическая взаимосвязь доли госрасходов в ВВП и темпов роста экономики отрицательная, и в качестве наиболее серьезных и авторитетных тематических исследований по странам мира следует сослаться на работы гарвардского экономиста Роберта Барро, одного из лидеров неоклассической школы. Имеется также масса эмпирических наблюдений, например, за странами ОЭСР, подтверждающая: экономика стран с большей долей госрасходов в ВВП, с большой (более 20%) инфляцией склонна расти медленнее. Основное возражение Глазьева - корреляционная зависимость вовсе не говорит о наличии и направлении причинно-следственной связи. И это правда. Госрасходы не угнетают экономический рост. Рост угнетают излишние госдоходы, собранные в виде высоких налогов. Механизм угнетения знаком и макроэкономистам, и бухгалтерам мелких лавочек.

Но если Глазьев не выступает явно против сбалансированного бюджета (а после августа 1998 никто из экономистов этого не рискнет сделать), то его формальная правота бессодержательна. И его жалобы на приоритет процентных расходов (выплаты внешнего долга) над непроцентными могут впечатлить лишь противников выплаты внешнего долга вообще. Правительство сейчас более настроено расквитаться с внешним долгом, чем увиливать от него.

По тем же (с точностью до знака) причинам мнение Илларионова скорее всего тоже останется периферийным. Большое снижение госрасходов - большие политические издержки. Идти на них стоит лишь во имя серьезной цели (например, налоговой реформы). Следование корреляционной связи этой целью названо быть не может, тем более что и расходная статья бюджета, и инфляция в бюджете 2003 запланированы в достаточно "респектабельных" пределах. Спор о том, выплачивать ли внешний долг досрочно или, может быть, вообще не платить, вырастает из разного представления спорящих о политических издержках той или иной стратегии. И разрешится он обычным образом. Правительство сверстает бюджет 2003, исходя из своих представлений о политических издержках. То есть по лекалам бюджета 2002, с небольшой коррекцией приоритетов и, возможно, входных параметров.

Коррекция входных параметров постепенно происходит из-за улучшения ситуации с платежным балансом - свежая новость от Улюкаева и Вьюгина, по словам которых утечка капиталов впервые в новейшей истории России сменилась притоком. Изменение приоритетов будет в том, что бюджет 2003 будет подан не как "социальный", а скорее как консервативный. Стратегической доминантой (озвученной Аркадием Дворковичем) будет расчет на рост частных инвестиций, отечественных и зарубежных.

Насколько реалистичен этот расчет и какова ситуация с платежным балансом - предмет отдельного и интересного разговора. Важнее отметить, что именно в этом пункте планы правительства противоположны идеям Андрея Илларионова, предписывающего "выталкивать" капитал из страны, дабы поддерживать низкий курс рубля и экспортоориентированный рост. Но за этой оппозицией вообще не стоит дискуссии.

Ведь идейного богатства Илларионов тоже не обнаруживает. Ну считает он функцией курсовой политики максимизацию торгового сальдо, и что? - его проправительственных оппонентов заботит платежный баланс. Системы постулатов разные - и можно по домам. Радикалы с разных концов политспектра - спорить друг с другом и пиарить свои взгляды. Правительство - кроить бюджет. Реальных конкурентов ему все равно не видно.