Результаты последних парламентских выборов, по заключениям многих экспертов, вводят Францию в новую политическую эру. "Жак Ширак обладает всей полнотой власти", "Упадок демократии", "Национальный Фронт теряет свою вредоносную силу" и др. Формальные итоги двухтуровых выборов по мажоритарной системе действительно впечатляют. Республиканские правые, сплотившиеся вокруг президента Ширака и премьер-министра Раффарена, торжествуют: пропрезидентский "Союз за президентское большинство" (ЮМП) получил абсолютное большинство в Национальной Ассамблее (369 депутатских мандатов из 577); всего же умеренно правые (включая группу "Союза за французскую демократию" и других депутатов) отныне контролируют 399 мандатов ¹.

На этом фоне откровенно провальными выглядят результаты французских левых. Они получили лишь 178 мест вместо 314 в 1997 году, из которых 141 принадлежит социалистам, 21 - коммунистам и 3 - "зеленым". Подобный провал - закономерное следствие как левого догматизма, так и малодушия, проявлением которого стал скоропалительный уход Л.Жоспена с поста премьер-министра после неудачи в первом туре президентских выборов. Приверженцы Ж.-П.Шевенемана - "шевенемантисты" - вообще не прошли в парламент. Откровенно "экзотические" левые группировки, наподобие троцкистов Глукштейна, получили результат в пределах арифметической погрешности.

"Крайне правые" из "Национального фронта" Ж.-М.Ле Пена, заранее объявившие для себя любой итог ниже 15% провалом, потерпели фиаско, проведя во второй тур своих кандидатов только в 37 округах и не проведя в итоговый состав Ассамблеи ни одного депутата. В результате Ле Пену так и не удалось встать над схваткой, представив себя "арбитром" в споре левых и правых. Все, что остается теперь уже бывшей "грозе умеренных", - изрекать сарказмы наподобие следующего: "Я буду в хорошей компании, вместе с французами дна, которые не имеют права на представительство у синьоров Ассамблеи".

В целом же правые продолжают победное наступление. В стране вовсю бушует "раффареномания". "Мы берем на себя обязательство не обманывать", - провозглашает новый премьер Жан-Пьер Раффарен, еще недавно малоизвестный глава региона Пуату-Шарантэ, символизирующий вместе с харизматическими голлисткими нотаблями Д'Аржантелем в Оранже и Фекампом в Лилле новое поколение голлистов, не связанных с прежними коррупционными скандалами (наподобие не связанных с одиозом ельцинской эпохи харизматических лидеров "Единства" в период российских думских выборов 1999 г.). Практически сохранив прежний состав правительства, они, казалось бы, готовы к решительным действиям - ибо президент Ширак обещает своим избирателям действительно радикальные реформы, призванные трансформировать систему, которая "не способна порождать ни мобилизации, ни содействия, ни доверия". Все это в совокупности напоминает триумф Де Голля и голлистской политики на рубеже 50-60-х гг. ХХ века. Но так ли это на самом деле?

Внешне все достаточно похоже. В 1950-е гг. Франция переживала издержки парламентского правления и партийной борьбы Четвертой республики, отторгая как классических "правых" ("независимых"), так и левых (альянс социалистов, радикалов и МРП) ². Это отчасти напоминает обстановку накануне первого тура президентских выборов 2002 г.: французские избиратели, 38% из которых предпочли абсентеизм, не хотели ни догматически настроенных социалистов Л.Жоспена, ни "прославившихся" коррупционными скандалами правых "голлистов" Ж.Ширака. В обоих случаях государственная власть находилась в кризисе и демонстрировала свою неспособность эффективно решать основные проблемы страны, среди которых особенно остро стоял национальный вопрос; однако если в 50-е гг. ХХ века это был вопрос о статусе Алжира как бывшей колонии Франции, то в начале ХХI века он трансформировался в вопрос о "внутреннем Алжире" - то есть о проблеме адаптации и интеграции во французское общество мигрантов из Магриба и Северо-западной Африки.

Тем не менее, характерно, что в обоих случаях столкнувшиеся с острым политическим кризисом французы в своей немалой части стали искать предлагавшую "простой и очевидный" рецепт решения всех проблем "третью силу" - и оба раза на правом фланге. Накануне возвращения де Голля к власти на роль такой силы претендовал "Союз за спасение и обновление французского Алжира" (ЮСРАФ) Ж.Сустеля, к которому примкнули многие деятели распавшегося на тот момент голлистского "Объединения французского народа" (РПФ) и других партий; союз выступал за "интеграцию Алжира" и все более скатывался на позиции милитаризма и культа харизматической автократии, с которой он увязывал сверхпопулярную тогда фигуру Де Голля. В современной Франции в роли подобной "правой альтернативы" выступил "Национальный фронт" Ле Пена, ратовавшего за ограничение прав переселенцев из Магбира и Африки, реформу разорительной для малых и средних предпринимателей налоговой системы, дебюрократизацию экономики и жизни общества. Как сторонники Сустеля, так и привеженцы Ле Пена заявили об определенных претензиях на успех (вспомним угрозу мятежа радикально настроенных военных в Алжире накануне занятия Де Голлем премьерского кресла в 1958 г. и - в качестве исторической параллели - сенсационные 17% Ле Пена в первом туре последних президентских выборов). Но далее произошел своеобразный "перехват инициативы" умеренно-правыми - "Союзом за новую республику" (ЮНР) Де Голля, отказавшегося от линии на удержание Алжира и сосредоточившегося на разработке новой конституции, и созданным Шираком (в том числе за счет вливания "свежей крови" из числа региональных нотаблей) специально под выборы "Союзом за президентское большинство" (ЮМП). Характерно, что оба лидера выступили в свое время с общенациональными программами, что обеспечило им поддержку подавляющего большинства французских граждан. Оба "отсекли" в конечном итоге и "крайне правых", и "традиционных левых" (социалистов и коммунистов). Наконец, и Де Голль, и Ширак предложили масштабные проекты модернизации и укрепления французской государственности - можно вспомнить и учреждение в соответствии с конституцией Де Голля смешанной республики, и нынешние масштабные проекты по реформе государственного управления, выдвинутые Шираком и его единомышленниками. Однако проводимые параллели все же не позволяют говорить о полном тождестве ситуаций и грядущем неизбежном успехе "программы Ширака" как исторического аналога "программы Де Голля".

Ибо Ширак оказался в совершенно иной исторической ситуации, нежели Де Голль. Генерал действовал в практически гомогенном (в этническом смысле) обществе, где этнические страсти (конфликт между коренными алжирцами и так называемыми "черноногими") полыхали вовне. Современная "мультикультурная" Франция столкнулась с проблемой этнокультурных "анклавов" - разрастающихся очагов афро-арабской культуры, которые не удается в должной мере "переварить", интегрировав во французское общество. С учетом же существующих демографических тенденций (соотношение показателей рождаемости "этнических французов" и "новообращенных" французов-мигрантов - в среднем один к трем) под угрозой оказалась сама французская идентичность, будущее Франции как европейской и христианской страны. Франция, таким образом, столкнулась с традиционными европейскими болезнями - слабостью государства и неэффективностью бюрократии, явно "перекормленной" толерантностью, массовой политической апатией и крайне низкой мобилизационной способностью общества, не готового к противодействию инокультурной экспансии и урегулированию этнических конфликтов (что, собственно, и делает Францию зависимой от американского влияния). Рецепты, предлагаемые для решения этих проблем Ле Пеном и "Национальным фронтом", - изоляция от объединенной Европы и плохо камуфлируемый упор на этнический национализм - архаичны и стоящих проблем не решают, превращая будущую Францию в своеобразный полигон для апробирования модели "столкновения цивилизаций" по С.Хантингтону.

Однако и программа Ширака при детальном рассмотрении не оказывается конструктивной альтернативой тому, что предлагает Ле Пен. Ибо ставка "правого" Ширака на традиционно левые ценности "свободы, равенства и братства" в ситуации, когда немалая часть французских граждан арабского и африканского происхождения просто игнорирует общегражданские ценности, также выглядит утопией: никакой реальной перспективы интеграции последних во французский социум сегодня нет.

В этой связи поучительна судьба сербского края Косово. Стимулируя миграцию этнических албанцев на территорию Косово другой видный борец за "европейскую интеграцию" - маршал И. Броз Тито - пытался в 60-80-е гг. ХХ века втянуть в свою орбиту и Албанию, расширив тем самым рамки Югославии. Закончилось все, как и следовало ожидать, взрывным нарастанием национал-сепаратизма и геноцидом сербов со стороны албанцев. Вспоминаются, впрочем, и недавние французские сюжеты - сторонники новоизбранного президента Ширака, размахивавшие флагами Марокко и Туниса, или футболист провалившей последний мундиаль французской сборной, который накануне матча с командой своей исторической родины заявил, что "ногами он будет играть за Францию, а сердцем - за Сенегал". Ставка же Ширака на "евроинтеграцию" в сложившейся ситуации также проблемы не решает - в силу упоминавшихся уже неэффективности евробюрократии и неготовности "новой Европы" реагировать на этнокультурные вызовы.

Основной драматизм ситуации состоит, однако же, в том, что без решения социокультурных и этнокультурных проблем Ширак и его сподвижники будут не в состоянии решить и другие проблемы - в том числе: проблемы гипертрофии социальной роли государства, проблемы преступности (ряды европейского криминалитета в значительной степени пополняются за счет этномаргиналов). Препятствует этому и "разношерстность" поддержавшего Ширака "пропрезидентского движения" - в которое, наряду с обычными голлистами, дружно влились и "левые интеллектуалы", решительно осуждающие "российский геноцид в Чечне". Не решив все вышеназванные задачи, Ширак не сможет стать полноценным "правым" и голлистом, по-настоящему укрепить единство государства и общества. И тогда нынешний триумф "президентской партии" неизбежно обернется "пирровой" победой.

Решение проблемы видится в нахождении правящими элитами Франции и Европы новой идеологии и новой политической стратегии, способной на новых основаниях консолидировать европейское и французское общества. Очевидно, что такой идеологией не может быть ни "архаический национализм", ни опирающаяся на идеи Руссо идеология единого "государства-нации", попросту игнорирующая этнокультурные различия в обществе. Заложниками последней, к сожалению, остаются сегодня Ширак и голлисты, ибо французский национализм, как отмечает известный политолог П.Бирнбаум, в отличие от немецкого, всегда имел не культурно-языковой, а государственно-безличный характер ³. Таким образом, речь идет о необходимости саморефлексии Европы и новом идеологическом проекте, который органично соединял бы в себе общеевропейское и национальное начала, - проекте, который еще только предстоит разработать.

Примечания:

¹ Jacques Chirac obtient tous les pouvoir. - LEMONDE.FR, 17.06.02, P.1.

² Арзаканян М.Ц. 1990. - Де Голль и голлисты на пути к власти. М., С. 89 - 105.

³ Бирнбаум П. 1993. Национализм: сравнение Франции и Германии. - Вопросы социологии, # 1/2, С. 41 - 45.