Перельман в своей "Занимательной физике" приводил пример - уже не помню, чего, - но пример весьма забавный. Бросим в муравейник кусочек сыра. Муравьи сразу подхватывают кусочек со всех сторон и тащат в некоем правильном направлении (видимо, туда, где в муравейнике полагается складировать сыр). Пока кусочек сыра не уехал далеко, разрежем его бритвой на две половинки... Половинки поползут в разные стороны. Оказывается, муравьи вовсе не знают, куда тащить свою ношу! Каждый муравей тянет одеяло (точнее, сыр) на себя. Вскоре, однако, к незанятым краям половинок пристраиваются еще муравьи - и обе половинки, в конце концов, оказываются в одном и том же - правильном - месте. Правильном с чьей точки зрения? С точки зрения муравьиного сообщества, интересы которого не только не осознаны ни одним из муравьев, но и противоречат сиюминутным целям отдельного муравья.

На самом деле этот пример вполне годится в качестве иллюстрации к Дюркгейму, отделившему социальное от индивидуального (как отдельную сферу изучения, требующую методов и первоначальных установок, не совпадающих с методами и установками психологии). Именно это жесткое дюркгеймовское отделение социального от индивидуального позволило Хвостову записать Гегеля в "стихийные" социологи - благодаря гегелевской идее "хитрости" объективного духа: типа человек предполагает, а объективный дух располагает, используя человеческие потуги так, как сам сочтет нужным (см. Хвостов В.М., Социология, М. 1917, стр. 193). К Гегелю и Дюркгейму можно добавить и Вундта с его "принципом гетерогонии целей"...

Теперь увенчаем этот классический пирог кремовой виньеткой - "Восстанием масс" Ортеги-и-Гассета. Я уже в свое время корректировал Ортегу: представителем массы современный обыватель становится вовсе не в силу якобы свойственной ему тупости, а лишь в силу того, что получил информационный доступ к тем видам деятельности, в которых не является специалистом. Тем печальнее: покуда в человеческом обществе не сформировалась здоровая брезгливость по отношению к чужим делам, каждый из нас в определенной степени является представителем массы. В частности, представителем массы является любой голосующий на выборах: во-первых, управление государством - сложная работа, требующая профессионализма и не терпящая некомпетентного вмешательства (как, собственно, и любая другая серьезная работа); во-вторых же, любой избиратель, глянув на себя "с точки зрения профи", сразу поймет, что его голос решает слишком мало, чтобы ради этого отвлекаться от повседневных дел и переться на избирательный участок. Избиратель, тем не менее, голосует: его ведет к урне "внутренний лох" - тот "лох", который, повторяю, неизбежно присутствует в каждом из нас.

Механизм влияния "внутреннего лоха" на своего вполне вменяемого носителя еще требует отдельного исследования: слишком часто в мировой практике социология - исследование общества - переплетается с "массологией". А законы существования массы не тождественны законам существования общества, так же, как законы существования общества не тождественны законам индивидуальной жизни. Я не берусь сейчас, даже грубо, формулировать установки и описывать методы "массологии". Я лишь надеюсь, что кто-нибудь, прочтя этот текст, заинтересуется данной темой и займется ею профессионально, продолжив дело Ортеги-и-Гассета, Канетти и других исследователей, иные из которых подошли к вопросу слишком оценочно, а иные - слишком "социологично".

В довершение приведу два примера использования "прикладной массологии". Когда-то во Франции был весьма популярен цирковой номер, который назывался "Король смеха". Конферансье объявлял выступление "короля", после чего покидал арену. Огни гасли, оставляя лишь небольшой круг света, в котором стоял стул. На стул садился человек - и сидел молча. Публика также молчала - находясь в законном недоумении. Наконец, минут через десять такой взаимной игры в молчанку, кто-то в зале принимался истерично хохотать... И зал взрывался от хохота. Первым начинал хохотать, естественно, специальный "подсадной".

Другой пример - современная PR-"плюшка": раздувание рейтинга. В списке предвыборных рейтингов появляется весьма солидная цифра, относящаяся к фактически неизвестному политику (или организации). Цифра эта, очевидно, дутая: за определенные деньги статистическая контора, публикующая рейтинги, исполняет роль того самого "подсадного". Через некоторое время реальный рейтинг догоняет - и перегоняет - первоначальное, дутое значение: "внутренние лохи" мобилизовали избирателей необходимым образом.

Как видите, сегодня "массология" весьма востребована. Лидеры крупных государств управляют вовсе не отдельными людьми (что было ясно уже во времена Гегеля), но и не обществом. Так вышло, что нынешним лидерам в качестве подданных достались не люди и не общество - но масса. Это приводит иногда некоторых экспертов к идее "исчезновения общества" или, по крайней мере, к рассуждениям о том, что представители социальных слоев якобы перестали осознавать свою социальную идентичность.

На самом деле, идентичность никуда не делась: в обществе, как и прежде, существуют разные виды деятельности, объединяющие людей в группы "своих", разделяющие на "своих" и "чужих"; между видами деятельности и внутри каждого вида сохраняется определенная иерархия, вполне осознаваемая людьми. Проблема же в том, что управление обществом сменилось управлением массой: в частности, современный публичный политик (и у нас, и в "цивилизованном мире") больше не представляет интересы тех или иных социальных групп и слоев - как это было, например, во времена раннего британского парламентаризма. Публичный политик сегодня представляет массу, ее инстинкты, ее эстетические и "физиологические" предпочтения.

Проблему "потери социума" озвучил на последних Гражданских Дебатах Г.О.Павловский, говоря о том, что нынешние публичные политики по сути никого не представляют (в том смысле, что не фокусируют на себе те или иные социальные интересы). Но, к сожалению, слово "масса" так и не прозвучало. Звучали констатации: публичная политика становится менее эффективной, чем политика кабинетная, - при том, что сегодня спрос на публичного политика существует (зато нет предложения, поскольку оно монополизировано конкретной группой лиц). В число подобных же констатаций можно отнести шутку о превращении английской Палаты лордов в "Палату камердинеров": действительно, эта Палата больше не является институтом защиты социальных интересов землевладельцев...

Но, повторяю, социальные интересы - никуда не девшись - потеряли для политики актуальность на фоне массовых инстинктов. Это не повод для стенаний, это повод для новых исследований. Определенные методики управления массой были отработаны в течение ХХ века. Теперь пришло время эти методики обобщить, систематизировать - и разработать новые. Присоединяйтесь к проекту, господа! Мы с удовольствием опубликуем самые интересные работы на эту тему.

Кирилл Якимец