Пару месяцев назад Президент России Владимир Путин принял в Кремле Татьяну Сапунову - первую жертву и первую героиню "плакатного терроризма". Как оказалось, не последнюю... Жертв терроризма, впрочем, в России стало много настолько, что не каждая может рассчитывать на прием президента по вполне понятным техническим причинам. Но в последнем случае - это, конечно, в большей мере вопрос поступка, нежели страданий. Мессидж очевиден: слишком много страданий граждан в последнее время, слишком мало гражданских поступков. Людей военной службы пока отставим в сторону - их самоотверженности это умалить не должно - и поговорим о гражданских: героев мало, но в такой ли степени, как иногда кажется?

События на Киевском шоссе отличались тем "счастливым" набором обстоятельств, который сам по себе гарантирует широкий общественный резонанс: географическая близость к столичным корреспондентским пунктам, острота темы (терроризм, вопрос межнациональных отношений), внимание информационно-влиятельных общественных структур (еврейская община). Возникает естественный вопрос: если бы все происходило при иных обстоятельствах, скажем - на Кавказе, на установленном плакате были бы слова "бей русских!", а тем, кто остановился и полез убирать плакат, была бы, например, чеченка (или чеченец), - каковы могли бы быть ее шансы на бесплатное лечение за счет средств правительства России и русских общин в лучших клиниках Москвы? Была бы она приглашена на прием к президенту или только к премьер-министру?

Подобный вопрос не является чисто умозрительным. Что-то подсказывает нам, что случаев гражданского мужества и сострадания, причем с сознательным пониманием риска подобных поступков (что никоим образом не умаляет значимости поступка Татьяны Сапуновой), должно быть больше как раз в форс-мажорных обстоятельствах, подобных чеченскому конфликту.

Немного истории: когда закончилась Великая Отечественная война, процессы над людьми, принимавшими участие в расправах над гражданским населением, начались очень скоро. В то же время граждан, которые, часто с риском для жизни своей и своей семьи, помогали людям, обреченным на смерть, стали разыскивать и награждать лишь десятки лет спустя. Отсюда в сознании возник перекос: случаи участия подонков в карательных операциях известны широко, они хорошо задокументированы и вращаются в СМИ, а случаи проявления гражданского мужества и сострадания почти неизвестны. Хотя если брать в качестве примера территорию Украины, то состав вооруженных частей нацистских коллаборационистов оценивается десятками тысяч, а число выживших евреев и цыган - в сотни тысяч, что было бы абсолютно невозможно, не будь "укрывательство" массовым явлением. На тех территориях, на которых сотрудничество населения с оккупантами было более тесным, например в Прибалтике, процент населения "низших расовых групп", спасшегося от уничтожения, был существенно ниже (в Эстонии, по некоторым данным, лишь один процент евреев избежал этой участи).

И сегодня о людях, проявивших мужество и самоотверженность при исполнении гражданского долга и защите принципов человечности, мы, за редчайшим исключением, не узнаем. Никто также не пытается их разыскать активно, чтобы хоть как-то отметить их поступок, а тем более не собирается помогать им материально и бесплатно лечить в лучших мировых центрах. По какому-то странному недоразумению их подвиги остаются безвестными, а сами они - незащищенными от мести преступников. Никто не требует хотя бы моральной компенсации (я уже не говорю о материальной) для жертв и их защитников, и почетное звание Праведника народов мира до сих пор не присвоили ни одному из них.

По нашим данным, ни один человек пока не получил орден от президента РФ за то, что он спас в Чечне русскую семью от бандитов. Учитывая то, что выскочить из Чечни без помощи местного населения временами становилось крайне сложно, а рассказы беженцев пестрят фактами помощи им со стороны чеченцев примерно в такой же степени, как и фактами убийств и насилий, следует предположить, что имелось немало случаев, когда такая помощь требовала значительного гражданского мужества. Другое дело, что эти безвестные герои могут бояться мести бандитов даже в большей степени, чем русские.

В конце прошлой недели по ТВЦ был показан сюжет, в котором беженка из Чечни сообщала о фактах расстрела боевиками русских и еврейских семей в Грозном. При этом люди давать показания открыто отказываются, боясь мести чеченцев. И опять же, по какому-то, видимо, "неудачному стечению обстоятельств" общее равнодушие властителей страны и "властителей умов" сочетается с угрозами мести националистического подполья за всякую попытку выступить с показаниями. Остается только констатировать, что правовые механизмы по защите свидетелей от мести преступников в России, как всем известно, все еще далеки от совершенства.

Также по какой-то "нелепой случайности" никто не замечает очевидной и срочной необходимости активного сбора показаний свидетелей этнических чисток в "независимой Ичкерии" - ведь свидетели "уходят", они умирают от полученных ран, болезней, связанных с беженской неустроенностью, разъезжаются по заграницам. Со временем это будет столь же трудно, как найти живых свидетелей преступлений нацистов. В результате судебное преследование людей, виновных в этом преступлении против человечности, вскоре может оказаться невозможным, а заслуги людей, с риском для жизни пытавшихся противостоять преступлениям, будут забыты.

Впрочем, еще можно все исправить. Отметить заслуги хотя бы одного гражданина России, боровшимся с шовинистическими выпадами против некоренного населения во времена господства боевиков не представляется нам такой уж невыполнимой задачей для "команды". Да и "раввин всех россиян" мог бы обратить большее внимание на свидетельствва "загадочного" исчезновения целой еврейской общины (Чечни) на глазах всего цивилизованного мира, видимо, несколько ошарашенного этим странным феноменом, и задуматься о том, не было ли подобное явление "этнической чисткой". Ведь о фактах целенаправленного уничтожения как русской, так и еврейской интеллигенции в Грозном, так же как и казаков, и людей других национальностей, хорошо известно из многих источников.

В связи с проблемой этнического терроризма хочется привести несколько авторских выводов, основанных на истории другого многолетнего межнационального конфликта - ближневосточного. Лояльность граждан обеспечивается устранением дискриминации на национальной почве и наиболее полной "адсорбцией" национальных меньшинств в общую жизнь государства. Для формирования такового общества в Израиле следовало бы с самого начала его существования заботится о полной гражданской адсорбции арабского населения, которое должно было получить равные права и обязанности с евреями в обмен на равные требования лояльности этому государству. Однако этот процесс возможен, только если идея равенства будет поддержана массой общества, а не одним лишь госаппаратом. Однако в Израиле как идеологизированный госаппарат, так и идеологизированная масса были и остаются настроенными против еврейско-арабского равноправия.

Проблема не столько в том, что в Израиле демократическая форма правления понимается в качестве инструмента защиты национальных интересов, а не в качестве отдельной ценности, сколько в том, как нация определяет сама себя. История говорит о том, что самоидентификация складывающейся израильской нации слишком узка и неспособна вписать в себя инонациональные элементы в качестве органической составной части. Кроме горстки крайне левых, которые, впрочем, действуют в стиле наивного прожектерства, никто в Израиле не готов относится к арабу-израильтянину как к человеку одной с евреем-израильтянином нации - израильской. Наиболее яркий пример: даже в кругу нерелигиозных евреев половые отношения между евреями и неевреями осуждаются, не говоря уже о браках. Если бы такой остракизм касался только арабов, можно было бы объяснить подобное явление многолетним кровавым конфликтом, однако израильское общество испытывает затруднение в абсорбции не столько арабов, сколько неевреев в принципе, что доказывается опытом адсорбции той части выходцев из России, которые не являются евреями. Другой пример: почти полная сегрегация среднего образования, которая, впрочем, носит не только этнический, но и религиозный характер.

За всю историю Израиля, начиная с 1948 года, его граждане арабской национальности не получили всего спектра гражданских прав и статуса, которым обладают евреи. Что касается арабов - жителей "контролируемых территорий", то они оказались вообще без гражданства. Понятно, что подобное положение, разрушая даже у самых лояльных из арабов всякую надежду на то, что хотя бы их дети станут вровень с евреями, в конечном итоге способствует только углублению взаимной ненависти

У страны были десятки лет на то, чтобы разобраться, кто "свой", а кто - "чужой". И что же, с одной стороны, по отношению к участникам вооруженных вылазок и их вдохновителям была проявлена непозволительная мягкость. Этого требовали интересы финансовой олигархии, заботящейся более о благоприятном внешнеполитическом имидже страны для создания соответствующего инвестиционного климата, чем о долгосрочных национальных интересах. Шанс избавиться от нелояльной части населения путем комбинации жестких мер (трансфера) и поощрения (возможности полной абсорбции) был упущен. Страна все больше погружалась в трясину терроризма, в то время как политики расхаживали в "белых рубашках" любимцев народа.

С другой стороны, аномально многочисленные (если учесть уровень общенационального презрения к арабам) случаи сотрудничества арабов с еврейской властью общество так и не пожелало оценить, мы думаем, вследствие влияния качества, которое мы привыкли называть "национальной спесью". Широко известны примеры того, как многочисленные семьи арабов, сотрудничавших с Израилем на палестинских и ливанских территориях и приговоренные за это Хизбаллой и ООП к смерти, с большим трудом были допущены на территорию страны после того, как армия отступила. В Израиле они были встречены холодно и с большой подозрительностью, в еврейские районы не допущены, а помещены в палаточные города, а затем для них создали резервации. Их дети не были приняты в еврейские школы. Средства на устройство выделяли весьма неохотно и с большими скандалами. Наблюдать это со стороны было весьма больно и стыдно. Тем более что до самого последнего военного обострения каждый мог наблюдать примеры искреннего дружеского отношения части арабов к евреям. Самый простой и понятный пример: если у вас в дороге произошла неисправность и вы голосуете на обочине, скорее всего тот, кто остановится вам помочь, окажется арабом. У израильтян, как правило, слишком часто находятся уважительные причины проехать, не остановившись: они слишком заняты, спешат на работу, домой и вообще боятся останавливаться: а вдруг вы - террорист?

В израильском обществе, к сожалению, пока не сложилось до сих пор единого для еврея и нееврея понятия "свой": есть "свой-еврей" (неважно, гражданин Израиля или нет) и "свой-нееврей", их статус совершенно различен. Когда убивают еврея, израильские самолеты разносят штаб-квартиру Арафата в клочья. Когда приговаривают к смерти и расстреливают несколько арабов, заподозренных в сотрудничестве с Израилем, кабинет застенчиво молчит, не желая давать общественному мнению новый повод для ссоры из-за "каких-то" арабов, будь они трижды золотые.

Иногда даже кажется, что израильтяне наперегонки стремятся доказать потенциальным союзникам и всему миру, что они - союзники ненадежные, неспособные в полной мере отвечать добром на добро. То ли исторического опыта управления государством не хватило (Израиль - государство молодое), то ли, наоборот, они оказываются слишком укорененными в двухтысячелетнем опыте существования без государства - и теперь трудно "перестроиться". Однако подобный наивный "по жизни" эгоизм, может быть, и бывает эффективен в среде "свободной конкуренции индивидуумов", но в качестве клея для строительства жизнеспособного общества явно не годится. Возможно, немного того, что зовется у нас "имперским сознанием", в данном случае как раз не помешало бы.

Возвращаясь к теме межнациональных эксцессов и терроризма в России, остается надеяться, что имперские инстинкты государствообразующей нации не позволят разыграться тем неблагоприятным тенденциям, которые одни только и могут создавать реальную угрозу ядерной сверхдержаве: безумию межнациональной, межконфессиональной и социальной нетерпимости, а герои гражданского общества, накрывающие амбразуру ненависти своими телами, не останутся безвестными для своих сограждан.