1 марта 1946 года в Пхеньяне, фактической столице еще формально не существующего северокорейского государства, праздновалась годовщина антияпонского Первомартовского восстания (1919 г.). Новое коммунистическое правительство стремилось подчеркнуть свою преемственность с традициями антиколониального движения, и праздник поэтому отмечался с размахом. По только что введенному советскому обычаю "ликующие народные массы" проходили перед трибуной, на которой гордо стояли "вожди", в том числе и 33-летний Ким Ир Сен, бывший партизанский командир и капитан советской армии, совсем недавно ставший верховным правителем Севера. Находились на трибуне и советские генералы - "освободители" с точки зрения корейских левых, "оккупанты" - с точки зрения правых. Внезапно из толпы демонстрантов в сторону трибуны полетела граната. Катастрофа казалось неминуемой, но стоявший на посту рядом с трибуной лейтенант Я.Т.Новиченко перехватил гранату, не дав ей долететь до цели. Граната взорвалась у него в руке. Новиченко потерял руку, но никто из находившихся на трибуне не пострадал.

О подвиге Я.Т.Новиченко говорили неоднократно. В перестроечные годы любители сенсаций стали даже намекать, что весь этот инцидент был, само собой, провокацией злодеев-энкавэдэшников, которым, дескать, нужен был предлог для осуществления своих коварных планов. Эти предположения активно распространялись в России как раз тогда, когда в самой Южной Корее были рассекречены документы, не оставлявшие сомнений в том, что теракт был самым настоящим терактом, вдобавок - спланированным в Сеуле.

Неудачное первомартовское покушение на Ким Ир Сена было проведено специально направленной на Север южнокорейской опергруппой, в задачи которой входило уничтожение ведущих коммунистических лидеров. Группа была послана т.н. "Временным правительством Корейской республики" - непосредственным предшественником нынешнего южнокорейского правительства. Помимо нападения на Ким Ир Сена, южнокорейские диверсанты осуществили ряд других покушений на северокорейских лидеров. Эти покушения стали первыми сражениями в террористической войне двух корейских государств. Война эта продолжается до сих пор. Первые выстрелы в ней сделал Юг, но со временем инициатива полностью перешла к Северу.

Впрочем, поначалу, до Корейской войны 1950-1953 гг., Пхеньян не слишком увлекался терактами. На Юге в то время существовало сильное коммунистическое подполье, которое служило базой для активного партизанского движения. Движение это, разумеется, получало активную поддержку с Севера. Периодически партизаны организовывали покушения на представителей властей, но основная их задача была совсем иной - захват и удержание территории, создание "освобожденных районов" по китайскому образцу.

Ситуацию изменила Корейская Война 1950-1953 гг. К ее окончанию партизанское движение на Юге было разгромлено, и на протяжении следующего десятилетия отношения Севера и Юга носили почти мирный характер. Несмотря на отсутствие каких-либо межправительственных контактов (корейские государства до сих пор формально не признают друг друга), в 1953-1963 гг. серьезных вооруженных столкновений не происходило. Дело ограничивалось пограничными инцидентами, а спецслужбы занимались лишь добычей конфиденциальной информации.

Ситуация в межкорейских отношениях изменилась в середине шестидесятых. Причин тому было несколько. Во-первых, к тому времени всерьез ухудшились отношения КНДР с Советским Союзом. Вопреки распространенному мнению, Северная Корея после 1960 г. не была ни "советской марионеткой", ни даже "союзником" СССР в том смысле, в каком союзниками были, скажем, Венгрия или Польша. Отношения СССР и КНДР, при всех декларациях о "преданности делу социализма", были не слишком сердечными. Пхеньян искусно лавировал между Москвой и Пекином, стремясь получать побольше помощи, но при этом сохранять полную независимость в своих действиях. Как правило, это ему удавалось. Одним из последствий новой ситуации стала резко возросшая агрессивность Пхеньяна в его отношениях с Югом. Пока советские дипломаты имели влияние в КНДР, они удерживали Ким Ир Сена от шагов, которые бы могли обострить ситуацию на Корейском полуострове и, следовательно, в мире в целом. После 1960-63 гг. такой возможности больше не было.

Сам же Ким Ир Сен тогда считал, что обострение ситуации соответствует его интересам. Примером служил Вьетнам - страна, во многом похожая на Корею и имевшая с ней давние исторические связи. Бескомпромиссная линия, которую вьетнамские коммунисты проводили в 1960-е гг., явно давала свои плоды. Под вооруженным давлением Ханоя и местного подполья проамериканский режим в Сайгоне медленно, но верно сдавал свои позиции. Успехи вьетнамских партизан вдохновляли, и в середине 1960-х гг. Ким Ир Сен решил повторить их опыт в Корее. Сначала, по его мнению, следовало дестабилизировать ситуацию на Юге, потом развернуть там партизанское движение и в итоге (возможно, при прямом участии северокорейской армии) "освободить Южную Корею из-под гнета американских империалистов и их марионеток".

В этих условиях в КНДР были созданы части спецназначения, предназначенные для операций на Юге. Наибольшую известность среди этих подразделений получила "воинская часть # 124", которая подчинялась непосредственно верховному командованию КНА. В ее составе готовились наиболее элитные подразделения северокорейского спецназа.

5 января 1968 года 31 боец из состава "в/ч124" был отобран для выполнения особо секретного задания. Суть его стала известна бойцам через неделю: проникнуть в Сеул, взять штурмом резиденцию южнокорейского президента и "отрезать голову Пак Чжон Хи", а также уничтожить всех, кого только удастся найти в президентской резиденции - т.н. "Голубом доме". В ночь на 18 января отряд, переодевшись в форму южнокорейской армии, скрытно перешел военно-демаркационную линию неподалеку от Кэсона, на участке, где от Сеула диверсантов отделяло менее 50 км.

Днем спецназовцы скрывались в горах, ночью двигались к южнокорейской столице. Чрез два дня случилась первая неприятность: 19 января диверсантов случайно обнаружили местные лесорубы, которых, правда, удалось тут же захватить. Однако коммандос, хотя и не без колебаний, проявили несвойственное их профессии добросердечие и гуманизм - они отпустили лесорубов под обещание никому не рассказывать о встрече. Это оказалось ошибкой, так как лесорубы немедленно сообщили властям о появлении большой группы северокорейских диверсантов в непосредственной близости от столицы. Южнокорейские армия и полиция были приведены с состояние повышенной боевой готовности, а охрана всех стратегически важных объектов усилена - обстоятельство, оставшееся неизвестным участникам рейда.

Отряд прибыл на окраину Сеула 21 января. В соответствии с планом, коммандос двинулись дальше совершенно открыто, строем, надеясь на то, что их южнокорейская форма введет противника в заблуждение. В 22:00 спецназовцы были у самой своей цели, но всего лишь в 800 м. от Голубого Дома они были остановлены южнокорейским полицейским постом. В ходе разговора заподозривший неладное южнокорейский полицейский попытался достать пистолет, нервы у северокорейцев не выдержали, и они открыли огонь. Началась перестрелка, в которой на стороне охраны было и численное превосходство, и знание местности. Большая часть участников рейда была уничтожена на месте, остальные попытались в одиночку или мелкими группами отойти к близкой границе, но в течение последующих нескольких дней почти все они были обнаружены. Как правило, спецназовцы в плен не сдавались, и взять живым удалось только одного из них - Ким Син Чжо (он и сейчас живет в Сеуле, где стал настоятелем церкви). 28 диверсантов было убито, двое пропали без вести (один из них смог вернуться на Север, где со временем дослужился до генеральского звания). У южан, несмотря на их преимущества, потери были заметно больше: 68 убитых и 66 раненных.

Северокорейская сторона так никогда официально и не признала своей причастности к неудавшемуся нападению. По утверждениям пхеньянской пропаганды, события 21 января были "дерзкой операцией" местных партизан. Впрочем, через несколько лет Ким Ир Сен в конфиденциальном разговоре с личным представителем президента Пак Чжон Хи заявил, что вся операция "была ошибкой" и выразил свое сожаление по поводу инцидента. Разумеется, эти откровения Великого Вождя остались тайной для самих северокорейцев.

В ответ южнокорейский спецназ предпринял рейд по северокорейской приграничной территории, где совершил нападения на ряд военных объектов. Этот рейд, кстати, стал единственной достоверно известной диверсионной акцией Юга на территории Севера в послевоенный период (не считая операций по заброске и выводу своих агентов). В первые месяцы после январского рейда южнокорейские спецслужбы, правда, всерьез занимались подготовкой ответного рейда на Пхеньян и ликвидации самого Ким Ир Сена. Однако вскоре от этой невыполнимой задачи было решено отказаться.

Рейд на Голубой Дом окончился провалом, но это не разочаровало Пхеньян. Активные вооруженные операции на южнокорейской территории продолжались. В октябре 1968 г. подразделения "в/ч124" опять были в деле. Около ста спецназовцев высадились на юго-восточном побережье Корейского полуострова. Они должны были установить контроль над отдаленными горными деревнями, уничтожить представителей местных властей, распропагандировать местное население и стать ядром партизанского движения. Однако вьетнамская схема опять не сработала в Корее, к концу года почти все участники операции были убиты или взяты в плен. Часто их выдавали властям крестьяне, которые не испытывали особой симпатии к пришельцам, раздававшим портреты Ким Ир Сена и незаполненные партийные билеты и жестоко расправлявшимся со всеми, кто хоть как-то пытался им противоречить. Жизнь в Южной Корее начинала улучшаться, и призывы к бунту не вызывали особого сочувствия у местных мужиков (появись посланцы с Севера десятилетием раньше, события могли принять совсем другой оборот).

Окончание следует...