Русский Журнал / Политика /
www.russ.ru/politics/20020823-skaz.html

Собачья жизнь
Предисловие проф. Цзянь Цзея к роману У Куфу "Записки о собачьем городе" (Шанхай, книгопечатня Пу Сунлина, 1938)


Дата публикации:  23 Августа 2002

Куфу" - это псевдоним, звучащий незнакомо и бессмысленно для уха любого китайца, - что неудивительно. Автор больше известен в России под именем "Батька Гавно", которое также не является его подлинным именем. Смена имени означает, как мы знаем, смену статуса: если во времена российской смуты автор этого замечательного романа был разбойником и предателем, то сейчас, живя в Шанхае, он фактически никто - почему и предпочел остаться неизвестным, скрывшись за маловразумительной кличкой.

Не менее таинственно и то место в Тибете, которое описано в романе. Автор уверял меня в личной беседе за чаем и вином, что действительно побывал в колонии, основанной тибетскими терьерами и сенбернарами на месте заброшенного лагеря русской этнографической экспедиции. Начало цивилизованной (если это, конечно, можно так назвать) жизни собак положил некий буддистский отшельник, пожалевший несчастных тварей, оставленных на произвол судьбы. Что ж, наше время богато чудесами: потомки русских офицеров под началом некоего Лундстрема играют в Шанхае американский джаз, японцы вертят, как хотят, императором Поднебесной, идеи Бон По торжествуют в Европе - почему бы собакам не обойтись без людей?

Внушает, однако, некоторые сомнения чрезвычайная привязанность новой - собачьей - культуры к реалиям человеческой жизни. По идее, отшельник-буддист не должен был учить своих питомцев всем этим "основам политического собаководства", "комплексам офицера и кобеля", принципам светских наук и методам коммерческой и политической рекламы. Сами собаки устами своего вожака Алексея Некрозова (поэма "Что делать, чтобы жить хорошо?") провозглашали: "Ни Каину, ни Авелю, ни Бебелю, ни Бабелю не будем рук лизатеньки!" Однако принятие собаками человеческих (точнее, "человекообразных") имен говорит как раз о том, что они слизывали свою культуру с человеческих ладоней.

Здесь стоит указать хотя бы на титулы, принятые при дворе вожака Алексея: взвод-вейлер, рот-вейлер, полк-вейлер, флот-вейлер и вейлералиссимус. При этом все госслужащие именовались "дворнязями", а обращаться к ним следовало "Ваше дворняжество". Дворнязям принадлежит "право первой случки". Это право, впрочем, не обязательно считать заимствованным собаками у людей (скорее уж наоборот) - что и является причиной весьма уважительного отношения к институту первой случки со стороны всех городских сословий. Одной из демонстраций данного уважения служит замечательный романс, написанный простым (нетитулованным) дворнязем Мумусиным Пушкиным:

Средь шумного бала случались
В тревоге мирской суеты...

Официальная культура Собачьего города столь же вторична по отношению к культуре человеческой, как и политическое устройство. Новелла в стихах того же Мумусина Пушкина "Карен Анненков" заканчивается следующими строками: "И, стукнувшись лбом о перила, собака под мост полетела". Никаких перил и мостов реально в городе нет, а есть лишь тропинки, выложенные брусчаткой, и утепленные норы. Впрочем, в одной из нор У Кушу обнаружил подборку журнала "Нива" - чем и можно объяснить все перечисленные заимствования.

Немаловажно учесть и роль воспоминаний, сохранившихся у собак еще с того периода их жизни (или, скорее, жизни их недалеких предков), когда собака была еще другом человека, а не альтернативой ему. На этих воспоминаниях, видимо, и основана научная работа флот-вейлера Джека Потрошкова "Архетип косточки в мифах о супе". Воспоминаниям же обязан городской фольклор, примеры которого обильно приводятся автором. С разрешения почтенного У Кушу я процитирую здесь песенку нищего, не вошедшую в окончательный текст:

Я был гонобобелем флота,
А он был - домашний альфонс.
Я честно служил на охране помета,
А он моих сучек - того-с!
Ах, Кнопочка, Моська и Сара!
Неужто же течке - конец?
Зачем променяли, кошары,
Бойца на такой огурец?!

Чин "гонобобель" отсутствует в городском воздушном флоте, кошки в городе не водятся (поэтому эпитет "кошара" не мог возникнуть благодаря тем или иным местным естественным условиям). Зато проблема течки стоит перед собачьим сообществом вплотную. Так, журнал для деловых дам "Сучья работа" из номера в номер публикует сценарий пьесы с продолжением "Большая течка", а среди низших сословий популярны высказывания типа "Все течет, все из меня".

Продолжая разговор о низших сословиях, нельзя не упомянуть народный эпос "Пифия", центральным эпизодом которого является борьба основного героя Пифа с котом Геркулесом. Повторяем: котов и кошек в окрестностях Собачьего города нет. Проблема кошек, однако, меньше волнует представителей низших сословий, чем уже упомянутая проблема течки, а также - весьма актуальная проблема собачей чумки. Внимание к последней проблеме демонстрируют народные пьесы "Король Чумка" и "Пир во время чумки", разыгрываемые еженедельно на Центральной Площадке города.

Закончить это короткое эссе можно образцами малых форм оригинального собачьего фольклора, с которыми У Кушу познакомил меня во время нашей беседы.

Во-первых, еще одна пословица:

"Отсутствие хвоста - подарок для глиста!"

Во-вторых, заклинание для отпугивания кошек, составленное в форме пятистишия (так называемая "Кош-танка"):

Собаке - собачья жизнь,
Собаке - собачья смерть,
Собаке - собачья кошка.
Солнце заходит -
Пора вечерней скулитвы.

Что же до ритуалов гадания на хвостовых обрубках, то они подробно описаны почтенным У Кушу в его романе, чтение которого доставит истинное наслаждение не только профессиональному кинологу, но и всякому, кто уже успел полной грудью вдохнуть угар нашего несчастливого века.