Юрий Громыко пишет о необходимости "проекта мирового развития", фундирующего положение России и альтернативного действующим тенденциям глобалистской гегемонии "золотого миллиарда". Идея "выступить с проектом" звучит, как всегда, заманчиво, однако подходящим местом для подобного выступления будет служить все же не трибуна Йоханнесбурга, а исключительно арена собственной истории. Иными словами, сама постановка вопроса - "готовы ли мы к разговору" в Йоханнесбурге? - вызывает определенные сомнения: тот ли это, вообще, разговор, к которому нам следует готовиться? Саммиты, подобные прошедшему, были и остаются образчиками демонстративного идеализма, который, даже в том случае, когда его содержанием выступает "неотвратимое приближение катастрофы", возможен исключительно в пространстве, упорядоченном по канонам "нормальной" ситуации. Поэтому вряд ли грядущие эксцессы ресурсно-экологического катастрофизма будут разрешаться в формате каких бы то ни было "совместных усилий всего человечества" или, тем более, его совместных размышлений. И значит, России следует готовиться к несколько иного характера "разговору" (о чем справедливо говорит в "руглом столе" Виталий Третьяков) - разговору, в котором не выстоит тот, кто примет "интересы человечества" за свои собственные, а не наоборот.

Так какие аргументы будем мы подбирать к предстоящей беседе? Размышления Громыко наводят на мысль, что нашим оружием должен стать сознательно сконструированный образ "общего будущего" с вариациями на тему "более справедливого" распределения богатства и тематизацией человечества как целого. Речь, иными словами, о том, чтобы сделать ставку на что-то стратегически противоположное пресловутому американскому "унилатерализму" и, соответственно, получить возможность осваивать мощную энергию недовольства, которую он повсеместно вызывает. Идея стать геополитическим локомотивом "антиглобализма" звучала в России уже не раз, и сама потребность соотнести это по видимости спонтанное мировое общественное движение с неким государственно-политическим центром силы, разумеется, вполне естественна. Но вглядевшись поподробнее, мы неминуемо обнаружим, что "свято место" уже давно занято. "Антиглобализм" как еретическая версия глобалистского мейнстрима строго соответствует "уклонистской" позиции Единой Европы - всегда более благодушной, более морально-ответственной за "человечество в целом", более экологически-озабоченной, более культурно-приемлемой, чем заокеанский титан. В этом смысле, всерьез рассчитывать на комплекс "общечеловеческих" аргументов в ходе настоящего "разговора" о "проблемах устойчивого развития" будет не более продуктивным, чем пытаться найти в лице "доброго" полицейского защиту от "злого".

Хотя, если отвлечься от заданного контекста и попытаться пофантазировать на тему "вступления России в Европу", то в символическом аспекте оно должно было бы выглядеть именно как встраивание образа России или отдельных компонент этого образа в контур находящегося под европейским патронажем системного "антиглобализма".

Помимо системного и умеренно-еретического, есть, конечно, другой "антиглобализм". С мерой его конформизма в будущем еще предстоит разбираться, но, как бы то ни было, свой центр притяжения, свой неформальный "патрон" в лице исламского геоэкономического капитала у него, очевидно, уже имеется. Стратегия этого антиглобализма, именуемого "международным терроризмом", не слишком обманывается игрой Запада в две руки и исходит из представления о действительности "единого мира", противостоять которому можно лишь единственным образом - становясь его тенью. О том, что феномен тотального терроризма имеет своей необходимой предпосылкой материализацию тотального суверенитета и предшествующее крушение "биполярности", говорилось достаточно. Отсюда вполне прозрачно соотношение теневого "антиглобализма" с Россией: он по факту не принимает Россию в расчет в качестве особого - имперского - пространства и видит в ней одну из провинций "унилатерального" "единого мира". Россия на каждом шагу подтверждает истинность этой картины, заявляя кликушески, что находится на переднем краю мировой войны и называя "международным терроризмом" то, что суверенное имперское сознание назвало бы этнокриминальным бунтом и сепаратистской диверсией. Повторяю, включение России как одной из крупных и осевых геополитических зон в глобальное имперское пространство является для теневого "антиглобализма" внутренним условием и состоявшимся фактом. Для нас оно все же является процессом. И здесь тоже можно пофантазировать "на тему интеграции", ибо, если этот процесс будет протекать достаточно быстро и необратимо, словом, достаточно "красноречиво", то всемирный теневой "антиглобализм" станет для России не "внешнеполитическим", а "внутриобщественным" феноменом.

Ведь ясно, что "полноценная" интеграция нашей страны в глобальный интерфейс кнута и пряника, называемый "цивилизованным миром", не может быть безостаточной. Наш социальный ландшафт, а может, и географическая карта непременно обогатятся неким архипелагом "слепых пятен" (равно непрозрачных для глобального кнута и для глобального пряника), который с тех самых пор можно будет сардонически именовать "русским архипелагом".

Право, это кажется вовсе не случайным, что мысль, вознамерившаяся поиграть с возможностями "антиглобализма", неуклонно упирается в то или иное проектирование мировой "интеграции". Есть сильное подозрение, что всякая наша попытка поразмыслить о своей "всемирно-исторической" партии, о своем всечеловеческом призвании, о своей роли в спектакле глобализма - будь то со знаком "pro" или "contra" - должна заканчиваться именно в неких местах общего пользования. И уже не так важно, попадаем мы в них в качестве "мировой державы", которую "положение обязывает", как полагает Громыко, или в качестве средненькой "региональной державы", как хотели бы верить его с цифрами на руках подоспевшие оппоненты.

Здесь мы подступаем к весьма интересному пункту: что происходит в сознании у людей, которые спорят о том, является ли Россия "региональной" или же "мировой" державой? Они выглядели бы гораздо лучше, если бы спорили попросту: держава ли Россия, есть ли она и будет ли? В этом еще есть какая-то осмысленная, хотя отчасти метафизическая альтернатива. В вышеупомянутом споре - ее нет: ибо для России быть региональной державой и быть мировой державой - в строгом смысле одно и то же.

Отсюда и настораживающий характер разного рода проектов, которые Россия должна в опережающем режиме предложить "человечеству": в них звучит словно бы попытка быть мировой державой как-то помимо своей мощной региональной ипостаси. Осуществлять "всечеловеческую" миссию через голову пространственно-политической. Между тем, для нас не существует более надежного способа поддерживать мировое значение, чем отстраивая рельефный контур влияния по периметру своих границ, то есть ведя реальную имперскую политику в "ближнем зарубежье". Специфика нынешней мировой ситуации в том, что такая по видимости локальная роль и локальная идентичность приобрели бы самое непосредственное "всечеловеческое" звучание в мире, где трудно даже вообразить более радикальный вызов "глобализму", чем наш активный "изоляционизм", некий немногословный реалполитический опыт государства-континента, призванный всего-навсего доказать, что быть суверенным - возможно.

Кстати, издавна зреющий в России комплекс катастрофического сознания может сыграть в этой изоляционистской идентичности не последнюю роль: необходимо лишь вывернуть его наизнанку, высушить от слез и спроецировать вовне, чтобы в глазах апокалиптически настроенных сограждан (а таких, судя по всему, немало) их страна предстала не затонувшей подводной лодкой, а ковчегом спасения. Уверен, это лишь вопрос правильной перспективы.