По мысли Н.Бердяева, каждая национальность "есть та сложная иерархическая ступень, в которой наиболее сосредоточена острота исторической судьбы. В ней природная действительность переходит в действительность историческую". Поэтому перед технологическим проектированием исторической действительности полезно изучить действительность природную.

Использование национализма как политического ресурса в условиях массового общества требует исследования медийных клише, шаблонов восприятия в сознании масс и элит. И это изучение должно касаться не надуманных оппозиций - "правые-левые" или "красные-белые-голубые", а фундаментальных отношений к основным вопросам бытия - например, отношения к смерти.

В русском общественном сознании всегда было убеждение, что государство должно превратиться в "светлое пространство" на земле. Это царство благочестия, окруженное со всех сторон царством тьмы¹. Неправославный, нерусский мир представлялся как погрязший в грехе. Если нельзя изменить сам мир к лучшему, то выход находится в самоизоляции от внешнего мира. Отсюда идеи наших евразийцев в духе "автаркии больших пространств" Листа.

Архетип "странствующего царства" лежит в основе всех поисков "земного рая" - от "Беловодья" до лимоновской "Второй России". Или будущей "республики Казакии на южнорусских территориях". Даже коммунизм был переварен мифосознанием как политизированная версия царства Божия на земле. В этом проявилось русское коллективное бессознательное, генерирующее некие устойчивые образы - архетипы национального бытия.

Устойчивость этнических архетипов огромна. Несмотря на "окормление" Западом элиты, на уровне модели поведения даже она реализует свои "социальные архетипы", а вовсе не европейские. Полагают, что отношение русских к успеху в жизни или невезению напрямую связано с православием - не везет на этом свете, за страдания воздастся тебе на том: "На этом свете намучимся, на том порадуемся".

Считается, что человек Запада пытается прожить эту жизнь как можно выгоднее. Все его усилия направлены на то, чтобы заработать - достигнуть успеха в жизни вообще. Для человека Востока везение-невезение - это нечто заработанное, если не самим человеком, то его предками. Для них другого света нет, и все наказания и награды перед человеком налицо. Русский всегда живет так, как получится. Он уповает на будущее, лучшую жизнь "на том свете".

Итак, русская культура исходит из другого представления о мире и о месте человека в нем. И потому задает другую модель поведения - вовсе не по причине некой "неразвитости". Основные принципы, на которых основывается эта модель поведения, отличаются от европейских и азиатских. Россия оказывается не Европой, не Азией и даже не Евразией, но самостоятельным "субконтинентом" (как Индия).

Здесь мы подошли к важному пункту. Вся нравственность, вся логика жизни строится архаикой мифа вокруг потустороннего мира. Смерть - это и есть главный проектант жизни, а, значит, и политики. Главное - там, а не здесь, или, как писал Феофан Затворник, "надо пустить мертвеца в душу".

Сегодня не только оппозиция рапортует, что народ "уверенно вымирает по миллиону в год". Поиски экспертами стратегий перед новым избирательным циклом (см. РЖ-сценарии) дают тот же результат: народ вымирает, а смерть - дизайнер нашей политики. "Молчаливое большинство будет вымирать, ожидать следующего президента"². "А остальным, тем, кто не сумел встроиться, надо помочь спокойно окончить дни свои"³.

"Какими путями сворачиваться? Тут можно сказать, что русский бунт бессмысленно и беспощадно бушует в двух формах. Одни просто естественно исходят в небытие. Это такая фундаментальная форма русского бунта. Другие уходят за границу. Они эмигрируют. Эмиграция - это вторая форма русского бунта"⁴.

На самом деле есть даже целых три пути - умереть, уехать, уйти в огород. Но все три пути ведут в землю, свою или чужую. Осознание неизбежной массовой смерти наполняет жизнь, и это очень серьезно. Так последствия организованного голода 1890-х в России дали 1905 и 1917 годы.

Сейчас в сознании общества есть только сырьевая парадигма, где цена на баррель нефти определяет "восход и заход топора", другой парадигмы нет и даже не заявлено. Такое не может пройти бесследно, и эксперты это почувствовали. Такая острота восприятия экспертов во многом связана с их отношением к смерти. С тем, что для русских тот свет - одно из главных понятий, связанных с представлениями о потустороннем существовании души после смерти, с мифологическими представлениями о тесном взаимодействии земного и загробного миров.

Считается, что весь этот комплекс верований и обрядовых действий восходит к самым архаичным индоевропейским текстам, содержащихся в Ригведе, Махабхарате и Авесте. Владыка космического океана (небесного царства мертвых!) арийский Варуна связан с деревом, "корни которого вверх, а ветви вниз смотрят"⁵. А в русском заговоре "на море-океане, на острове Буяне стоит дуб-карколист, вниз ветвями, вверх корнями". В диалектах русского Севера "буй, буево, буевище" - погост, кладбище, "тот свет".⁶ Странствие героя в загробный мир - один из самых популярных мотивов в разных фольклорных жанрах. Достичь того света человеку удавалось лишь с помощью "проводника" - ангела, нечистой силы или ранее умершего родственника. Русские богатыри обычно "спускаются" на тот свет, чтобы победить хтонических "нижних" существ и освободить народ от их притеснений. Цель путешествия в иной мир - на тот свет - "починить неисправность" этого мира, вернуть ему сакральный порядок, справедливое устройство. Это можно сделать, только проникнув через все преграды в нижний мир. Найти там пропавшую грамоту, потерянную правду.

Русское слово "правда" с трудом переводится. Как отмечал С.Франк, оно одновременно означает и "истину", и "справедливость", и "моральное и естественное право". Русский народ всегда искал ту правду, которая "объяснит и осветит жизнь", правду как "свет... который просвещает всякого человека, приходящего в мир", благодаря чему жизнь обретает справедливую органичность.

В сказаниях тот свет - это иной мир. Он обычно предстает неким подобием земной жизни: там так же светит солнце, поют птицы, цветут деревья. Там есть поля и луга, стоят дома, где обитают души умерших. Они живут там такими же семьями, поджидая души новых умерших родственников, занимаются привычным трудом. Необычность этой страны отмечена тем, что это край изобилия, несметных богатств, где стоят золотые и серебряные дворцы, растут золотые плоды, текут молочные реки.

В фольклоре тот свет прямо противопоставлен земному миру. Этот "нездешний" мир изображается как вечно застывший, недвижимый. Он холодный и беззвучный, безрадостный и обездоленный. Сравним с описанием у Бодрийяра⁷ современного города с офисами, где белые стены и люминисцентный свет, бледный и негреющий, и есть символ того света.

"Обратность" того света по сравнению с этим светом особо отмечается в поверьях. По ним умершие питаются якобы анти-пищей (падалью, навозом), а богатые дары, присланные из иного мира, оборачиваются на земле гнилушками и золой. Жители "того света", проведав своих потомков и наградив или наказав их, обязательно возвращались в свой мир. А живые делали все для того, чтобы ни в коем случае ни одна мертвая душа не оставалась в нашем мире.

Только в дни Святок все живут по законам "перевернутого мира" - мира предков. Такое положение не может продолжаться долго, так как оно несет людям неисчислимые бедствия. Массовое сознание, как мифологическое, ощущает, что теперь мы живем неправильно - в перевернутом мире, а изобилие "ряженных и нищих" - только наглядные подтверждения тому. Отсюда и распространенное сегодня повсюду ощущение катастрофы.

Тот свет воспринимается в фольклоре как кабак, где пьянство и непотребство. Человеку по законам перевернутого мира достичь успеха нельзя - даже в карты можно выиграть, только осенив их крестным знамением. Какие дети могут быть на том свете, на погибель что ли рожать детинушку? Это и есть цена за имитацию адаптации, ибо дети будут переварены в этом кипящем котле. В русских поверьях тот свет описывается как отдаленное пространство, расположенное за морями, на краю света, на острове посреди океана. Там за горизонтом, обычно на Западе.

Окончание следует┘

Примечания:

¹ Лурье С.В. Историческая этнология. - М., 1998. С.268.

² Виктор Милитарев. Народный наказ президенту.

³ Борис Межуев. Идеологический выбор и его последствия.

⁴ Вадим Цымбурский. ЗАО "Россия".

⁵ С.В.Жарникова. Отражение ведических мифологем в восточнославянской календарной обрядности. В сб.: На пути к возрождению. Вологда, 2001.

⁶ В.И. Даль, О поверьях и предрассудках русского народа.

⁷ Ж. Бодрийяр. Символический обмен и смерть. М. Добросвет. 2000. 387 с.