Русский Журнал / Политика /
www.russ.ru/politics/20020925-eid.html

Еврейский Запад и еврейский Восток. Окончание
Давид Эйдельман

Дата публикации:  25 Сентября 2002

Начало √ здесь.

Что делает Запад Западом? Хантингтон отвечает на этот вопрос в своих лекциях и статьях. Неоднократно отвечает на него и Жаботинский. И эти ответы очень похожи, хотя я почему-то уверен, что Хантингтон не читал Жаботинского. Удивляться здесь нечему. Это типичная интеллектуальная реакция нравственно здоровых западных либералов на угрозу с "Востока". Привожу мнения Хантингтона и Жаботинского, а не многих других, лишь потому, что это знаковые имена в нашем сегодняшнем споре.

В качестве одного из критериев оба выдвигают взаимоотношение религии и государства. Хантингтон пишет, что на всем протяжении западной истории Церковь, а затем и ряд Церквей, существовали отдельно от государства. "Богу - Богово, Кесарю - Кесарево" - на этой антитезе выросла европейская цивилизация, с ее четким разделением между церковью и государством, религией и политикой, духовной и светской властью. Лишь в индуизме есть столь же четкое разделение между религией и государственностью. В исламской теократии Бог - есть кесарь. В Китае и Японии кесарь - Бог. В православии Бог - это младший партнер великого кесаря.

"Царство мое не от мира сего" - мысль, хорошо усвоенная западным христианством. А если "не от мира сего", то пусть не вмешивается в повседневные проблемы государства - царства этого мира. Это и имел в виду воспитанный западной культурой Теодор Герцель, когда утверждал, что в новом еврейском государстве мы оставим наших раввинов в синагоге, а офицеров в казарме, так как и религия, и армия в государстве должны быть отделены от политики. В зале заседаний кнессета висит всего один портрет - изображение "отца сионизма" Теодора Герцеля. С него он взирает на своих потомков, парламентариев предсказанного им еврейского государства, большинство из которых либо офицеры, либо раввины.

Жаботинский пишет: "Ислам есть, вероятно, очень мудрая и благородная религия; дело не в нем, а в том, что Восток стремится вводить религию во все углы быта. Восток дорожит подлинной печатью Господа Бога на всем: на своде законов, на характере научного исследования, на времяпровождении Ахмеда и Фатимы, на одежде, на кухне и т.д. Запад твердо стал на ту точку зрения, что область религии твердо ограничена: это есть внутреннее отношение человека к божеству".

Замените в этом тексте Ахмеда и Фатиму Хаимом и Сарой - и вы без труда увидите, что это о нас. Здесь вместо ислама можно вписать староверо-еврейский ортодоксальный иудаизм. Никто не заметит разницы. Потому что Жаботинский прав - ее нет. Это один и тот же восточный запашок. Жаботинского раздражает вмешательство религии в законодательство, домашний уклад, в частную жизнь, в брачные отношения, в диету. Наши правые, превратившись в национально-религиозный лагерь, забыли об антиклерикальном пафосе статей Жаботинского, о либеральных ценностях, лежавших в основе сионисткого движения. Они забыли о том, как горячо возражали ревизионисты против так называемого "статус-кво", родившегося в результате договоренности Бен-Гуриона с представителями ультраортодоксальных сил, о том, как отец Биньямина Нетаниягу - Бенцион пропогандировал и распространял атеистические статьи Макса Нордау.

Многое следовало бы сказать о нашем варианте верховенства и власти закона. Какое у граждан может быть уважение к правовой системе, если согласно иследованиям, опубликованным во втором номере вестника амуты "Ядид" за 2001 г., Израиль находится на первом месте среди государств западного типа по соотношению количества принимаемых законов и количества законодателей (парламентариев), но значительная часть принятых и прошедших все процедурные формальности законопроектов, необходимость и значимость которых никто не подвергает сомнению, попросту не действует и не доходит до населения? Один из наиболее болезненных примеров - небезызвестный "Закон о минимальной заработной плате". Можно сказать не одну пару-тройку горячих слов о социальном плюрализме и гражданском обществе, которые должны противостоять бюрократическому беспределу. Можно обсудить специфичность наших представлений о свободе личности и равенстве граждан перед законом. Можно поговорить о работе представительной власти...

Вот Хантингтон договорился до того, что Коминтерна больше нет, пришло время Деминтерна, а многие из последователей Хантингтона говорят об "империализме прав человека". Еще недавно в мире существовало четыре государства, запрещающих части своих граждан заключать браки на своей территории: вахабистская Саудовская Аравия, фундаменталистский Иран, талибанский Афганистан и демократическое государство Израиль. После осенне-зимней кампании прошлого года Афганистан выбрал демократический путь развития и оставил нас соображать на троих.

Кто мы сами такие?

Подлинный последователь Жаботинского, тоже поклонник "западной ориентации", противопоставлявший это направление всякой восточности и нейтральности, - Юлий Марголин утверждал на страницах ревизионистского издания "Херут", что надо освободиться от шаблонных и чуждых нам понятий, источники которых в многовековом Галуте и московской суггестии - о том, что мы будто бы какие-то рыжие, "чужие всему миру", и весь мир, гойский мир, чужой нам и ненавидит нас лютой ненавистью. Говоря об ориентации "на Запад", Юлий Марголин пытается дать ответ на вечный, но всегда актуальный вопрос: "Где место еврейского народа в мире, согласно его сущности, его традиции, его национальному характеру?". Ибо до тех пор, пока мы не решим, что такое "Еврейское государство", каково наше отношение к миру "гоев", к Западу и Востоку, мы никогда не дойдем до того постоянства, до того, что ревизионисты называли "зельбстзихеркайт", - уверенности в себе, до стратегической линии политического сионизма, в которой Израиль нуждается более чем в чем-либо другом.

Выбор международной ориентации - вопрос огромной цены. Но есть вещи гораздо более важные. "Я не спрашиваю, к кому мы хотим присоединится. Я спрашиваю кто мы сами такие?" - так ставит Юлий Марголин ключевой вопрос современного политического сионизма, и цена его - будущее Израиля.

Какой же мы Запад, если наши премьер-министры прогибаются перед раввом Овадией, целуя ему то ручку, то бороду? Как может Юрий Штерн, клянущийся в верности традициям Жаботинского и Марголина, голосовать против предоставления гражданства матерям воинов Армии обороны Израиля и противиться любым законопроектам о свободе выбора брачной церемонии, то есть выступать против разрешения гражданам Израиля жениться на территории Израиля? Как это согласуется с принципами любезных его сердцу идеологов и освященными их именами западными ценностями: свободой, равенством, соблюдением прав человека, уважением к человеческому достоинству, стремлением к разделению религии и государства?

"Я либерал, но только в вопросах внешней политики!" - говорил герой кальмановской "Сильвы". Важен выбор союзников, друзей, врагов и стратегии. Но эти вопросы вторичны по отношению к главному: "Кто мы сами такие?". Решение же этой задачи требует не только наличия тех или иных убеждений, но и реализации собственных принципов в собственной жизни. Оно касается не только умозрительных доктрин, идеологической надстройки, интеллектуального трепа, но и ежедневных вопросов, всего общественного бытия нации и государства. Нельзя быть западником только в вопросах внешней политики.

Исследования, недавно проведенные Институтом гражданского общества под руководством молодого ученного Рана Ходоса, заканчиваются удивительным выводом: главный кризис израильского общества - кризис самоидентификации, все прочие кризисы, связанные с необходимостью принимать решения, то есть решаться на тот или иной выбор пути, проистекают из него. Для того чтобы принимать решения, нужно иметь целостное представление о действительности, образ мира. Но выстраивание "образа мира" и для отдельного человека, и для целого народа невозможно без четко выстроенной "Я-концепции".