Сегодня СМИ дают обществу все необходимые основания для самоидентификации. Говорят, многим даже заменяют реальную жизнь. Впрочем, их возможности не ограничиваются воссозданием окружающей действительности, а позволяют моделировать важные, однако еще только чаемые социальные процессы и эффекты. За последние годы "лаборатории" СМИ были заняты сразу несколькими футуристическими проектами. Пожалуй, наиболее интересный из них посвящен вопросу о национальной идее.

Уже на самый поверхностный взгляд "коллективное сознание" пишущей о национальной идее братии дает богатый материал для собственного исследования. Действительно, в последние годы национальный вопрос регулярно выдвигается на первые полосы ведущих российских газет, резюмирует любую тему - от спортивных достижений до проблем отечественного коневодства, становится содержанием не только аналитических комментариев или информационных заметок, но даже ток-шоу. Однако средоточием дискуссии стала "большая пресса" общенационального хождения. Именно таким изданиям присущи необходимый для обсуждения национальной идеи широкий охват аудитории и, что немаловажно, ориентация на глубокое, аналитическое видение проблемы. Интересно, что эта новая и в чем-то экспериментальная тема потребовала и особенной формы воплощения. В результате новую жизнь получил такой дискредитированный советской идеологической системой и почти забытый современной журналистикой жанр, как публицистика. Говоря популярными некогда штампами, вновь востребованным оказалось "горящее сердце" и "гражданская позиция" публициста. Того, кто может стать героем национальной идеи, духовным лидером нации. Вокруг темы сформировалась не просто дискуссия, но дискурс - в данном случае виртуальная система, существующая по особым правилам, со своим особым местом и временем действия, а также набором персонажей. Миниатюрная общественная модель, чем-то напоминающая компьютерную игру.

Автор предпринял анализ публицистических высказываний о национальной идее на материале четырех российских газет. Выбранные издания примерно одинаковы по статусу, но различаются по аудиторным и политическим предпочтениям - "Независимая газета", "Российская газета", "Советская Россия" и "Коммерсантъ". Временной отрезок проведенных изысканий составил 6 лет - с июня 1996 года по июнь 2002 года (в общей сложности проанализировано около 5000 экземпляров газет).

Один из предварительных выводов: импульс к формированию дискурса о национальной идее был дан властью. К 1996 году - времени вторых президентских выборов Б.Ельцина - в России накопилось огромное количество неразрешенных проблем, требовавших той или иной формы их общенациональной сублимации: от крайнего варианта - очередного ГКЧП до идеального, переводящего социальные катаклизмы в некие "виртуальные" формы. Так появился известный призыв президента к интеллигенции: требуется Идея для России. После победы Ельцина вопрос о национальной идее стал прочно ассоциироваться с вопросом о власти, и каждый российский политик включил ее "олицетворение" в свою PR-кампанию. Что означает - заказ "лабораториям" СМИ и начало идейного "производства".

"Призванная" властью интеллигенция принялась снимать "Сибирских цирюльников" и созывать представительные академические форумы "К вопросу о...". Однако деятели науки и искусства не только создали для журналистов новые информационные поводы говорить о национальной идее, но и взяли на себя часть работы по смешиванию ингредиентов в закипевшем идейном котле. Кое-кто вспомнил о существовавшей век назад у лучших представителей отечественной культуры традиции публичного обсуждения национального вопроса на страницах печатных изданий (к слову сказать, само понятие "русская идея" впервые ввел в оборот Ф.М.Достоевский в своем журнале "Время" в 1861 году). Кому-то актуализировавшийся вопрос о национальной идее напомнил, что "поэт в России больше, чем поэт". В результате, судя по полученным данным, с 1997 по 1999 год (на этот период пришелся пик публицистического интереса к национальной идее) по этому вопросу высказались большинство культовых персон из числа отечественной интеллигенции - от Н.Михалкова и Э.Лимонова до М.Ростроповича и Б.Гребенщикова.

Тема "национального" стала наконец едва ли не модной, а ее обсуждение приобрело со временем более массовый характер. Уже в 1997 году в "Независимой газете" появляется дискуссионный клуб с соответствующей тематикой, куда присылали свои "мысли по поводу" представители "массовой интеллигенции" (так называемые "простые" учителя, инженеры, врачи и т.д.). В 1996-1997 годах "Российская газета" делает еще один шаг к "обобществлению" идеи и организует на своих страницах общенациональный конкурс "Идея для России".

Кажется, перед нами готовый рецепт запуска национальной идеи с испытательных полигонов СМИ в общественное сознание: конкретный политический заказ со временем переводится в общегуманитарную сферу специалистами-интеллигентами соответствующего профиля, имеющими авторитет у нации, а затем к этому процессу присоединяются все более широкие народные массы... Если бы не очевидное "сопротивление материала". Его можно без труда увидеть, переведя взгляд с одной публикации о национальной идее на другую. В ходе разговора о "национальном" большинство авторов говорят не просто о разных, но о совершенно противоположных вещах. "Русская идея", "русская национальная идея", "российская идея", "Идея для России", и, наконец, "национальная идея" - вот далеко не полный перечень используемых в прессе определений. Каждое из них чаще всего имеет характерный оттенок смысла.

Так, например, понятие "русская идея" - термин, употреблявшийся в конце XIX века грандами отечественной философской школы. Но как говорить о "русской идее" на широкую аудиторию - в стране, где большинство граждан не читали Соловьева и Розанова и не знакомы с понятиями "соборность" и "всеединство"? Попытка смоделировать национальную идею с помощью современных СМИ придала классической теме русской философии не виданный до этого в России размах. Массовость распространения идеи через каналы СМИ и непременно присутствующий политический подтекст приводят к тому, что "русская идея" в современной публицистике чаще всего появляется в рамках разговора о восстановлении империи в дореволюционном или советском варианте. Сторонники "имперского" подхода убеждены в особом характере российской империи - не подавлявшей и угнетавшей, но, напротив, предлагавшей светлое будущее объединенным ею народам. Восстановление империи может стать средством разрешения национальных (и социальных) проблем современной России. Из наиболее авторитетных публицистов эту точку зрения представляют А.Солженицын, В.Распутин.

Как ни странно, но "русская идея" активно эксплуатируется коммунистами. Проповедуя идейное наследие Ленина, они активно апеллируют к "русской идее", православию, неославянофильству ("православный социализм" - один из любимейших лозунгов КПРФ, ее лидера Г.Зюганова и, соответственно, "Советской России"). Сегодня к "русской идее" обращаются и активисты христианско-демократического движения. Для них самой важной составляющей являются православные ценности, противостоящие в данном случае идеологии коммунизма.

Еще одна распространенная терминологическая вариация - "русская национальная идея". К ней скорее склоняются авторы, декларирующие русский народ в качестве единственного полномочного носителя идеи. Они стремятся всячески оградить русских от западного и вообще всякого "инородного" влияния. Конечно, крайне правые националистические движения по-прежнему далеки от лидирующих позиций в российском обществе, но даже на страницах вполне респектабельной "Независимой газеты" нашлось место для известного сторонника "России для русских" А.Севастьянова. Поэтому, если мысль об особой "русской цивилизации" (термин Е.Троицкого) приобретает не столь категоричные формы, поиски тех, кто помешал "великому пути" России и навел на нее "порчу" становятся обычным явлением в исследуемой прессе.

Противоположное понимание объединяющих современную Россию основ отражено в термине "российская идея". Здесь исключена составляющая, указывающая на этнические корни страны. Сделано это, по-видимому, с целью подчеркнуть приверженность новому типу государственности, ориентированному на западные стандарты (гражданское общество, правовое государство), где вопрос национальной идентичности решается не по этническому, а по государственно-правовому принципу. Для радикального крыла современного западничества актуальным является вопрос о "русодицее" - оправдание России за "ошибки", когда-либо случавшиеся на ее историческом пути, "покаяние" перед всем миром. Это - лейтмотив выступлений В.Новодворской и ее соратников из "Демократической России". Впрочем, это не новое для России явление - стоит вспомнить о баталиях славянофилов и западников.

Термин "Идея для России" отличается от предыдущего определенной векторной направленностью. Есть источник, инициатор, "держатель" идеи - и есть ее "потребитель". Это - термин Б.Ельцина, подхваченный затем в упоминавшемся конкурсе "Российской газеты". Политический контекст, несомненная заинтересованность в распространении "векторной" идеи лидера государства, создало не только мощную конъюнктурную подоплеку, но и иллюзию возможности скорого разрешения всех споров вокруг идеи методом "приказа сверху".

В результате объединяющая нацию идея в современной России имеет столь многообразные смысловые "воплощения" и "перевоплощения", что возникает вопрос о возможности формирования какого-то комплексного представления. Пожалуй, самым нейтральным и способным объединить все современные смыслы стал термин "национальная идея".

Дело, конечно, не в самих терминах. Упомянутые выше "державники", "социалисты", "православные христиане", "националисты", "демократы" не вполне понимают друг друга, потому что мыслят участниками дискурса в одном случае "русских по крови", в другом "русских по культуре", в третьем - "российских по государственности". А это уже не просто разные пути к национальной идее, но разные идеи. По-видимому, основания, мобилизующие "русское этническое сообщество", нельзя считать "национальными", они - этнические ("государство для русских" и т.д.). Призывы объединиться в лоне русского народа являются декларацией культурной общности - традиций, обычаев, характера (например, идеи возвращения к "православной Руси"). И, наконец, национальная идея есть интеграция "образа жизни" и "образа мысли" граждан одного государства. Смешение этих понятий в рамках публицистического дискурса выливается подчас в нетерпимость к партнерам по диалогу, доходящую до высказываний откровенно оскорбительных (особенно "повышенный" тон имеют публикации "Советской России")¹ или отстраненно-саркастических (характерный стиль "Коммерсанта")².

Если участники нашего дискурса далеки от состояния родства или хотя бы сотрудничества в рамках глобального публицистического эксперимента, то важно понять, что же все-таки остается в "сухом остатке" их так или иначе совместной деятельности? Из выявленных в ходе исследования версий достижения национального идеала³ наиболее распространенной стала оценка обсуждаемой идеи как "неопределенной" или имеющей "мифологические" черты. Общий мотив таков: российская нация еще не заслужила, не выстрадала, не выносила идею - идея остается перспективой на лучшие времена. Получается, проект закончился ничем? Публицисты так увлеклись игрой в национальную идею, что сломали игрушку?

Ответ на этот вопрос не очевиден. Виртуальная жизнь национальной идеи для современной России, явленная нам в СМИ, должна соответствовать основным правилам "второй действительности". Главное из них: игра в любой момент может быть продолжена. И второе - в ходе игры можно переходить с уровня на уровень, совершенно перерождаясь, но продолжая существовать. В этом смысле состояние "неопределенности" в конце шестилетнего обсуждения темы "национального" предстает как условие самосохранения дискурса, ибо единодушное признание всеми публицистами какого-то из вариантов идеи должно означать, что игра завершена.

Мы наблюдаем увлекательный процесс моделирования "своей идеи" представителями самых разных подходов и взглядов. Идея с помощью СМИ становится реальностью для каждого россиянина, способного выступить в роли публициста. Пройдя несколько уровней "жизни", национальная идея, трактуемая как "государственная доктрина" может вырасти в "демократическую" и "либеральную". Такая идея, отражая идеологию действующей политической власти, располагает значительным объединяющим потенциалом за счет активизации общечеловеческих ценностей. Или - национальная идея как "культура", объединяющая непреходящие ценности, в публицистических интерпретациях может трансформироваться от "творений Андрея Рублева"⁴ и "произведений Толстого и Достоевского, Бунина и Ильина"⁵ до контекста ресторанной критики Д.Цивиной⁶ или рассуждений о китче современной массовой культуры как одной из "новейших ипостасей русской идеи"⁷. Пожалуй, нельзя не согласиться с академиком А.Андреевым, который определил наш предмет как "сеанс одновременной игры с различными национальными идеями"⁸.

Как ни странно, но СМИ формируют совсем не коллективную, как того следовало ожидать, но весьма индивидуалистическую потребность в присвоении национальной идеи. Представления о национальном идеале дробятся и множатся до бесконечности, стремясь соответствовать самопредставлениям мелких и мельчайших социальных единиц. Возможно, и в это наверняка многим хотелось бы верить, так - с помощью каналов СМИ - нам явлен наконец лик новой российской демократии (прообраз легендарных гражданского общества и правового государства). Однако скорее всего на этом примере мы с очевидностью можем констатировать рождение новой "игровой ментальности".

Примечания:

¹ "Кремлевские шавки", "шлюхи пера" - характерные для авторов этой газеты обращения к оппонентам.

² Здесь национальную идею оппонентов ассоциируют с Чебурашкой и старухой Шапокляк или с медведем, убитым Черномырдиным на охоте.

³ Все публицистические версии были разделены на четырнадцать концептов - "неопределенность / миф"; "культура / объединяющие ценности"; "демократия / либерализм; "государственная доктрина / идеология"; "выживание"; "консолидация / единение общественных сил"; "глобализм / интеграция в мировое сообщество"; "этноцентризм"; "социализм / коммунизм"; "религиозность / духовность"; "патриотизм"; "экономический фактор"; "имперскость / державность / монархия"; "фашизм". Концепты расположены в соответствии с убыванием "популярности" их у публицистов.

⁴ Павловская О. Пощадите святыни // Сов. Россия. 1997. 23 окт.

⁵ Толстой В. Национальная идея // Независ. газета. 1996. 24 дек.

⁶ Цивина Д. Рестораны-патриоты: дешево и сердито // Коммерсант. 1999. 13 марта.

⁷ Калинин А. Кич как стиль русской публичной политики // Независ. газета. 1999. 22 июля.

⁸ Андреев А. Идеалы и правила // Независ. газета. 1996. 22 мая.