Русский Журнал / Политика /
www.russ.ru/politics/20021021-rem.html

Об алхимических браках
Заметки по следам недели

Михаил Ремизов

Дата публикации:  21 Октября 2002

Экзотически смыкаясь, "крайности" неминуемо приводят в движение все поле. Сегодня "серьезным игрокам" остается лишь делать вид, будто они не замечают этот идущий en marges странный алхимический процесс, доводящий до апогея драматургию предыдущего десятилетия. Десятилетия, выдавшегося столь же бурным, сколь и бесплодным - нет ничего удивительного, если по его итогам вдруг обнаружилось, что в той гремучей смеси, которой предназначалось стать философским камнем "национальной революции" и которая до сей поры многозначительно булькала где-то в кастрюльках прохановских передовиц, не хватало лишь самой малости, последнего ингредиента, не хватало чего-то наподобие трех волосков, вырванных из хвоста у самого черта. По меньшей мере, именно такие образы навевает неувядающая поэтика нашей "духовной оппозиции", чей парадоксалистский альянс с Березовским довольно точно прокомментировал Сергей Кургинян. Дело совсем не в том, что эти люди стали слишком неразборчивы в контактах со "злом" и позволяют себе слишком широкую свободу политического маневра. Скорее наоборот, их проблема в том, что некогда они сами эту свободу маневра себе предельно усложнили - примитивно отождествив зло с конкретным набором персоналий, выстроив негативную мобилизацию своей аудитории вокруг оси простейшей демонологии. Мораль предельно проста: не превращай политических игроков в риторических чертей, если не хочешь, чтобы возможные контакты с ними воспринимались под знаком "продажи души".

Аргумент Кургиняна вполне убедителен. Но действительно ли он означает, что игра, в которую вовлекаются деятели коммуно-патриотического авангарда, неминуемо чревата обрушением того пространства символической мобилизации, которое они фантасмагорически выстраивали все эти годы? Подводит ли "сделка с чертом" черту под условным героем "патриотического" нарратива, ставит ли она на нем крест? Я полагаю, совсем не обязательно. По меньшей мере, правила этого пространства допускают весьма широкую тематизацию архетипа черта и весьма своеобразное толкование сделки с ним. Мы знаем, что в классическом "фаустовском" сценарии такая сделка заведомо разрушительна для героя, она обесценивает все его будущие деяния, приписав их "проданной", то есть уже чужой "душе". Но следует видеть, что сама модель "продажи души" есть по преимуществу феномен романной интроспекции, романной эгоцентрики, наложенной на традиции приоритета торговой морали. То есть сугубо европейский феномен - словоупотребление Шпенглера, предлагающего мыслить "европейское" через "фаустовское" здесь в высшей степени показательно. И вдвойне показательна - великая гоголевская инверсия. Весь мистериальный драматизм "фаустовского" сценария начисто снимается перед лицом эпической, подлинно народной фигуры влюбленного кузнеца Вакулы, чья безотчетная мощь позволяет "использовать" чертей в экстренном случае и без всякого внутреннего ущерба (именно потому, что "внутреннее" еще не успело романно отделиться от "внешнего"). Я бесконечно далек от того, чтобы предполагать в деятелях коммуно-патриотического авангарда наличие такой вот эпической "чистоты сердцем". Но саму возможность выбора между двумя демонологическими сценариями не следует сбрасывать со счетов, как и возможность драматургически навязать аудитории ту или иную модель восприятия.

Таков карнавальный аспект проблемы. Но сами участники (псевдо)скандального действа без устали призывают не застревать на уровне личностей, то есть личин, то есть тотемических образов и говорить о главном - о "философии" назревающего альянса. Тема и в самом деле стоит внимания. Налицо две контрастные политические субкультуры, именующие себя "либералами" и "патриотами" - довольно компактные и устойчивые; относительно независимые от машины медийного контроля; способные функционировать как автономные генераторы психической энергии. Очевидно, что сам факт их одновременной и взаимообусловленной активизации не может остаться без последствий для королевского спокойствия пресловутого "политического центра" и что авторы учиненного метафизического коллапса рассчитывают именно на вынужденную реконфигурацию, чтобы не сказать идеологическую хаотизацию основной части спектра, нарочито оформляя логику встречного движения полюсов в концепте "либерального патриотизма". Не правда ли, где-то мы такое уже слышали? Сомнений нет - перед нами головокружительная пародия, безупречно рассчитанное передергивание путинского идеологического "эксклюзива"!

Не так далеки еще времена, когда именно "Путин" (фигура речи, настоятельно требующая кавычек) служил инструментом деконструкции политического центра, своеобразно совместив в себе его крайние полюса. За два года распределение ролей изменилось, и можно констатировать, что с некоторых пор президент волей-неволей группирует вокруг себя заболоченную область политического поля, которую многим хотелось бы осушить. Конечно, мы понимаем, что "патриотизм" и "либерализм" в путинистской алхимии совсем не те же, что в алхимии Проханова-Березовского. В первом случае синтез опосредован и обеспечен дискурсом экономической рациональности, лозунгом (рыночно) "эффективной страны"; во втором случае - дискурсом эмансипации: одновременной эмансипации человека от "полицейского государства" и родины от "оккупационного режима". Как не сложно заметить, в первом случае "патриотизм" и "либерализм" позитивны, во втором - заведомо негативны по своему акценту. Речь идет, разумеется, не об оценочной, а исключительно о структурной характеристике позиций, но именно она важна, поскольку отражает задачи и амплуа политических игроков.

Ясно, что лозунговая программа лишь тогда способна стать программой власти (в частности, программой борьбы за власть), когда оформлена в серии позитивно выстроенных требований и способна, к примеру, отрицать утверждая (а не наоборот). В этом отношении новоявленный "либерально-патриотический альянс", именно в части его "философии", которую Проханов с Березовским столь настойчиво требуют принять всерьез, даже нельзя назвать оппозиционным. Его функциональность чисто деконструктивна, и вопрос сводится к тому, ограничится ли дело очередным "раскачиванием лодки" или задуманная деконструкция имеет шансы стать лишь первым, "диверсионным" фрагментом в комплексе некоей позитивной стратегии освоения (оспаривания) политической власти.

Если этот вопрос не является сам по себе риторическим, то его основным политическим адресатом следовало бы считать (партийных и беспартийных) лидеров КПРФ: нет нужды пояснять, что в игре Березовского Проханов может иметь значение лишь как звено с ограниченной субъектностью, исключительно как способный перекинуться к известному берегу мост. Стоящие "на том берегу" неожиданно для себя попали в ситуацию с возросшей мерой свободы/неопределенности, столкнулись с вызовом, заключенном в самом факте того, что от их самоопределения что-то зависит. Дилемма и впрямь не выглядит простой. Дать себя вовлечь в пародийную, негативистскую, эмансипаторскую игру в стиле новорожденного "либерал-патриотизма" значило бы для лидеров КПРФ красными чернилами перечеркнуть символическое притязание на власть (которое, впрочем, никогда не было как таковое оформлено). С другой стороны, упустить саму возможность такой игры - наверное, небезынтересной при надлежащем предвыборном промоутировании - значило бы принять участие в консервации системного, не оставляющего надежд статус-кво.

Не исключено, что решение может быть найдено, как это случается, на уровне "игр в две руки". Игр, которые ни для кого, конечно, не составят секрета, но повторяю - наш народ охотно позволяет своим героям (при условии что они таковы) "прокатиться на черте"! В порядке социальной алхимии, почему бы стратегам КПРФ/НПСР не отслоить от партийного тела самую "патриотичную" часть общества и не предложить ей слиться с его самой "либеральной" частью (в единственном, но крайне выразительном лице), объединив силы в деле осушения разместившегося по центру "либерально-патриотического" болота? Памятуя об "отдельной колонне" ДПА на предыдущих выборах, уже грежу предвыборными списками: Илюхин, Березовский, Макашов, Джемаль... (за номерную последовательность не отвечаю). Что касается основной части лево-национальной оппозиции (во главе, разумеется, с Глазьевым), то, оставаясь в стороне от феерического пира деконструкции, она должна была бы воспользоваться его эффектами; быть может, даже настолько, чтобы всерьез прийти на выжженное поле либерально-патриотического проекта под знаком другого позитивного синтеза: социал-демократии с ценностным консерватизмом. О теоретических основаниях и социальных тенденциях этого синтеза будет случай поговорить в следующий раз - пользуясь широким мандатом "обществоведческой" темы, продолжающей определять нашу недельную повестку.