Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

События | Периодика
Тема: Политэкономия / Политика / < Вы здесь
Претензии знания
Нобелевская лекция 1974 г. Публикуется с сокращениями

Дата публикации:  23 Октября 2002

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Полный текст статьи появится в январском (2003) номере журнала "Вопросы философии"

Состоявшееся совсем недавно учреждение премии памяти Нобеля в области экономических наук являет собой важный шаг в том процессе, который, по общепринятому мнению, в значительной степени придает данной науке достоинство и престиж, присущие физическим наукам. С другой стороны, как раз к данному моменту экономисты призваны заявить свою позицию относительно того, как избавить мир от серьезной угрозы неудержимой инфляции; при этом надо согласиться, что она является порождением политики, которую рекомендовали как раз экономисты - и даже побуждали правительства к ее осуществлению. Действительно, у нас мало причин для гордости: как профессионалы мы находимся в растерянности.

Я полагаю, что эта неудача экономистов проводить более успешную политику тесно связана с их склонностью как можно сильнее подражать процедурам, блистательно осуществленным в физических науках - попыткой, которая в нашей области может привести к полному провалу. Это подход, который можно было бы охарактеризовать как "сциентистскую установку", определенную мною лет тридцать тому назад как "установку вполне определенно ненаучную в подлинном смысле этого слова, поскольку таковая сводится к механическому и некритическому применению приемов мысли к областям, отличающимся от тех, где они были сформированы"1. И я намерен сегодня объяснить, как некоторые весьма печальные ошибки современной экономической политики напрямую связаны с данным научным заблуждением.

Теория, на которую опиралась финансово-денежная политика последних тридцати лет и которую я в основном соотношу с продуктами ошибочной трактовки собственно научных процедур, заключается в утверждении упрощенно позитивных корреляций между всеобщей занятостью и величиной совокупного спроса на блага и услуги. Это приводит к убеждению, что мы можем постоянно обеспечивать полную занятость, поддерживая на приемлемом уровне общие денежные затраты. Среди различных теорий, претендующих на объяснение причин обширной безработицы, вероятнее всего, только упоминаемая приводит в качестве подтверждения строгие количественные данные. Тем не менее я считаю ее принципиально ложной, а действия в соответствии с ее рекомендациями, как мы уже видим, весьма пагубными.

Это выводит меня на основополагающий вопрос. В отличие от физических наук, экономическая теория и другие дисциплины исследуют сущностно сложные феномены, при этом рассматриваемые аспекты явления, относительно которых мы можем получить количественные данные, по необходимости ограничены и могут не включать его более важных аспектов. Если в физических науках считается общепризнанным, что любой важный фактор, определяющий наблюдаемые явления, сам по себе подвергается прямому наблюдению и измерению, то при изучении таких сложных отношений, как рынок, зависящий от действий множества индивидов, ситуация иная: все обстоятельства, определяющие результат процесса - по причинам, которые я объясню позже, - вряд ли могут быть в полной мере познаны и измерены. И хотя в физических науках исследователь в принципе способен измерить то, что уже при первом подходе с позиций теории он считает важным, в социальных науках часто признается важным скорее то, что поддается измерению потом. Поэтому иногда выдвигается требование формулировать наши теории таким образом, чтобы они могли выражаться лишь в измеряемых величинах.

Трудно отрицать, что такое требование вполне произвольно ставит границы фактам, которые должны признаваться в качестве возможных причин событий, наблюдаемых в реальном мире. Ведь вышеизложенный взгляд, часто и вполне наивно воспринимаемый в качестве научной процедуры, может привести к довольно парадоксальным последствиям. Нам, конечно, известно: в отношении рынка и некоторых ему подобных социальных структур имеется большое количество фактов, которые мы не в состоянии измерить; о них фактически можно получить только некую весьма неточную и общую информацию. А так как последствия этих фактов в ряде случаев не могут быть подтверждены количественными выкладками, то они просто не принимаются во внимание теми, кто готов признавать лишь сугубо научные знания - и кто поэтому пребывает в счастливом неведении, признавая ту фикцию, в соответствии с которой только измеряемые факторы можно считать релевантными.

Корреляция между совокупным спросом и всеобщей занятостью, к примеру, может быть лишь приблизительной, но поскольку для подтверждения только ее мы можем привести количественные данные, то лишь она и принимается в качестве каузальной связи. Поэтому, исходя из данного стандарта, можно обнаружить прекрасные "научные" подтверждения ложной теории, которая и будет восприниматься как раз в силу ее большей "научности", а не валидных объяснений; последние же могут отвергаться из-за отсутствия удовлетворительных количественных данных.

Разрешите проиллюстрировать данное положение кратким обзором того, что я считаю действительно главной причиной безработицы - наряду с объяснением, почему она не может быть в обозримый срок устранена мерами инфляционной политики, рекомендованными столь модной сегодня теорией. Я думаю, что правильное объяснение кроется в наличии расхождения между распределением спроса на различные блага и услуги, с одной стороны, и размещением рабочей силы и ресурсов по производству таковых продуктов - с другой. Мы обладаем достаточно достоверным "качественным" знанием о силах, посредством которых осуществляется соответствие между спросом и предложением в различных секторах экономической системы; об условиях, при которых оно может быть достигнуто; о факторах, которые видимым образом могут препятствовать подобной сочетаемости. Отдельные шаги в плане оценки подобного процесса опираются на факты повседневного опыта, и весьма немногие заботятся о поиске аргументов относительно валидности фактических утверждений или же логической точности выводов, из них вытекающих. Действительно, у нас есть достаточно оснований верить в следующее: безработица служит признаком того, что структура соотношения цен и заработной платы (обычно вследствие фиксации цен, осуществляемой на уровне монополии или правительства) искажена и что восстановление равенства между спросом и предложением на рынке труда во всех секторах изменит соотношение цен, соответствующим образом перераспределяя рабочую силу в нуждающиеся в ней сектора.

Но если бы нас попросили предоставить количественные данные относительно отдельной структуры цен и заработной платы для достижения баланса текущих продаж продуктов и услуг, следовало бы признать, что такой информации у нас нет. Иными словами, нам известны основные условия, в которых то, что иногда не совсем правильно именуется равновесием, устанавливается само по себе - но мы никогда не узнаем, что делается с отдельными ценами и заработной платой в условиях, когда на рынке достигается подобное равновесие. Мы просто говорим об условиях, при которых можно ожидать установления на рынке такого соотношения цен и заработной платы, когда спрос будет соответствовать предложению. Но мы никогда не будем в состоянии предоставить статистическую информацию и на этом основании прогнозировать, в какой степени формирующиеся цены и заработная плата отклоняются от тех, которые обеспечили бы текущую продажу при наличном спросе на рабочую силу. Хотя это объяснение причин безработицы является эмпирической теорией в том смысле, что она может быть признана фальсифицируемой (например, когда обнаруживается, что при постоянном предложении денег общее увеличение заработной платы не ведет к безработице), - это явно не та теория, которую можно применять для получения определенных количественных прогнозов относительно ожидаемых ставок заработной платы или же распределения трудовых ресурсов.

Так почему же мы, экономисты, должны признавать себя виновными в незнании такого рода фактов, относительно которых в физической теории от ученого определенно ожидалась бы точная информация? Под воздействием примера физических наук подобная позиция признается полностью неудовлетворительной, и звучат требования опираться на методы доказательства, принятые в этих науках - и, по всей вероятности, это мало кого удивляет. Причиной подобного положения дел является следующий факт (на чем я уже кратко останавливался): социальные науки - подобно биологии, но в отличие от большинства областей физического знания - исследуют структуры сущностной сложности, например, такие структуры, характерные особенности которых могут быть представлены только на моделях, построенных на относительно большом числе переменных. К примеру, конкуренция - процесс, приводящий к определенным результатам лишь в том случае, если он охватывает довольно большое число активных личностей.

В некоторых областях знания, в частности в тех, где возникают проблемы такого же характера, как и в физических науках, трудности могут преодолеваться путем использования данных об относительной частоте, или вероятности, проявления определенных качеств, присущих различным элементам - вместо точной информации об отдельных элементах. Но это правомерно только для случаев, когда исследуется то, что доктор Уоррен Уивер (в прошлом работавший в Фонде Рокфеллера) назвал "феноменом неорганизованной сложности" - отметив, что такой феномен должен трактоваться гораздо шире, в отличие от "феноменов организованной сложности", с которыми мы сталкиваемся в социальных науках2. Организованная сложность поэтому указывает, что характер структуры демонстрирует зависимость не только от качеств индивидуальных элементов, из которых она состоит, или относительной частоты, с которой они проявляются, но и от способа связи данных элементов между собой. Объяснения активности подобной структуры не могут быть по указанной причине заменены информацией статистического характера об отдельных ее элементах; нужна полная информация о каждом элементе - если наша теория претендует на точные прогнозы относительно отдельных случаев. Без такого рода специфической информации относительно отдельных элементов мы столкнемся с тем, что я назвал (по другому поводу) предсказаниями по заданному образцу - предсказаниями, касающимися набора общих характеристик структуры, которая формируется самостоятельно, но не содержащими специфических положений об индивидуальных элементах, из которых она будет состоять.

Это особенно справедливо относительно наших теорий, выявляющих детерминацию таких систем соотношения цен и заработной платы, которые могут сами по себе сформировать надежно функционирующий рынок. В ходе подобного рода детерминации цен и заработной платы встречаются примеры отдельной информации, посылаемой каждым из участников рыночных отношений - в виде некой суммы фактов, которая в своей целостности не может быть познана научным наблюдателем или же любым иным индивидуально мыслящим существом. В действительности здесь обнаруживается начало превосходства рыночного порядка; в нем причина того, почему этот порядок (если он не подвергается воздействию правительственных структур) регулярно замещает другие типы порядка: результирующее распределение ресурсов в рамках первого в большей мере исходит из знания относительно пригодных к использованию отдельных фактов - причем знания, существующего в рассеянном виде среди бесчисленного количества лиц, чем из сведений, которыми может обладать какая-либо отдельная персона. Но поскольку мы, осуществляющие наблюдения ученые, не можем достичь когда-либо знания о всех детерминантах вышеуказанного порядка, то вследствие этого мы не в состоянии узнать также, какая потребуется отдельная структура цен и заработной платы для обеспечения равномерного спроса; не в состоянии мы также измерить и отклонения от этого порядка; нельзя, вдобавок, статистически проверить нашу теорию о таких отклонениях от системы "равновесия" цен и заработной платы, которые делают невозможной продажу определенных продуктов и услуг по запрашиваемым ценам.

Окончание следует...

Примечания:


Вернуться1
"Scientism and the Study of Society", Economica, vol. IX, no.35, August 1942, перепечатано в: The Counter-Revolution of Science, Glencoe, III.,1952, p. 15 последнего издания.


Вернуться2
Warren Weaver, "A Quarter Century in the Natural Sciences", The Rockefeller Foundation Annual Report 1958, chapter I, "Science and Complexity".


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие статьи по теме 'Политэкономия' (архив темы):
Игорь Джадан, "Homo economicus" vs. "Homo reciprocans" /21.10/
По следам недавнего присуждения Нобелевской премии по экономике. Эксперименты показали, что чем примитивнее сообщество, тем в большей степени поведение его членов приближается к поведению "homo еconomicus", а не наоборот.
Александр Долгин, Рынки культуры, рынки времени /10.10/
Экономика неутилитарного: потребление роскоши - это не просто забава, это общественно полезная деятельность. Исследование экономики неутилитарного требует понятия "символического капитала".
Олег Басов, Неоавстрийцы и российская экономическая пресса. Часть II /10.09/
Концепция государства-"крыши" сейчас вводится в моду. Ее прелесть в логической неопровержимости: если государство отличается от "братвы", значит, вы чего-то не учли.
Олег Басов, Неоавстрийцы и российская экономическая пресса. Часть I /30.08/
Земля русская богата на неортодоксальные экономические течения; что по течению приплыло, то и номинируем, особенно если приплыло из-за границы.
Олег Басов, Экономика vs. либерализм #7. За упокой русского консерватизма /08.08/
Недостатки нашей политики в том, что идеи в ней формулируются на языке прошлой эпохи. Давайте изменим язык, и политика станет вменяемой... Сперва, однако, необходимо понять, что же такое "язык прошлой эпохи". Иначе перспектива у политики та же, что и у попытки поднять нравственность, отменив нецензурщину, - "а ругаться давайте цветами".
Фридрих фон Хайек
Фридрих фон
ХАЙЕК
Экономист

Поиск
 
 искать:

архив колонки:

архив темы: