Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

События | Периодика
Тема: Эпоха перемен / Политика / < Вы здесь
"Жлобы" vs. "богема"
Колонка редактора

Дата публикации:  6 Ноября 2002

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Посещение концерта является риском,
который принимает на себя
исключительно владелец билета.

Надпись на билете в УСЗ "Дружба"

Завтра - годовщина "Революции", то есть, на самом деле, конечно, годовщина октябрьского переворота. Переворот этот - хотя и не первое, но (глупо было бы отрицать) - одно из важнейших событий Революции, которая свершилась не за одну ночь. А первым ключевым событием явилось отречение Николая Второго. Ключевым не только в формальном смысле, но и в смысле сущностном.

Кургинян недавно презрительно обозвал наши правящие круги "политизированной богемой". Эта кличка вполне ложится в ряд с превознесением "героев", "благородных мужей" и т.д. Речь идет о концепции (четко сформулированной еще Гегелем), согласно которой на господство может претендовать лишь тот, кто готов рискнуть жизнью. Казалось бы, вполне справедливо: истинная власть - это власть над жизнью и смертью. Посылать людей на смерть должен тот, кто сам "по-настоящему жив", кто ради этой своей жизненной "реальности" готов сам пойти на смерть.

Но с другой стороны, как верно заметил Гоббс, справедливость и несправедливость существуют лишь тогда, когда существует некий договор. Если нет никакого договора, то нет и его нарушения, а значит, невозможно говорить о несправедливости (и о справедливости). Если же мы все-таки говорим, значит, подразумеваем, что договор существует, пусть и не на бумаге. Этот "договор", требующий от властителя благородства и героизма, пропечатывался на протяжении истории в сознании многих - как господ, так и подданных. Предполагается, что легитимный правитель либо рискует жизнью, либо расстается с властью... Николай Второй, очевидно, считал себя легитимным правителем. Многие социал-демократы так же искренне стремились к легитимности. В результате власть взяли те, кого вопросы легитимности волновали лишь с технической стороны: подданные, безусловно, должны считать власть легитимной, для чего организуется ряд пропагандистских мероприятий. Но сами властители совершенно не обязаны вестись на собственную пропаганду.

Итак, со времен большевиков Россией правят прагматики. Прагматик, безусловно, тоже может (а чаще - вынужден) быть героем, однако разница между прагматиком и "легитимщиком" в том, что прагматик не считает героизм своей обязанностью и стремится по возможности снизить риск. В результате риск действительно снижается: если Николай Второй, несмотря на свою бесполезную попытку играть по правилам, был расстрелян, то Горбачев всего лишь сменил СССР на "Горбачев-фонд", а Ельцин и вовсе ушел, заранее обеспечив себе максимально мягкую посадку.

Любители героев обычно полагают, что "вырождение" правящего слоя в "политизированную богему", чуждую героизма, ведет к тому, что герои, наконец, рискнув жизнью, устроят новую революцию. Однако позиция любителей героев вызывает некоторое сомнение - хотя бы потому, что сами эти любители вполне подходят под уничижительное определение Кургиняна и на баррикады вовсе не рвутся. Точно так же забавна позиция Маркса, защищавшего интересы чужого класса. В таком "классовом альтруизме" подозрительно много метафизики: как марксов "рабочий класс" был, мягко говоря, слабо похож на реальное "подлое сословие", так и "благородные мужи" оказываются недостижимой (и в ряде случаев опасной) абстракцией. Нынешний "культ героев" вполне точно повторяет интеллигентские "хождения в народ", закончившиеся, как мы знаем, плачевно.

Я, впрочем, определение Кургиняна скорее воспринимаю как комплиментарное. Если человек готов рискнуть всей своей жизнью, можно вполне резонно предположить, что жизнь эта немногого стоит. На историческом удалении любая "героическая эпоха" предстает (и не только благодаря сознательным усилиям официальных историков) в ореоле величия, однако при ближайшем рассмотрении оказывается эпохой торжествующего хамства, эпохой триумфа воли над интеллектом и хорошим вкусом, триумфа отмороженного жлобья над "политизированной богемой".

И если в отношении нашего правящего слоя слова Кургиняна, к сожалению, несколько преждевременны, то аристократия времен русской революции, безусловно, во многом была "политизированной богемой" - несмотря на веру в легитимность и декларацию благородства. Наследственная власть сродни богатству рантье. Нувориш редко становится рантье: он предпочтет рискнуть "наваром" ради еще большего "навара", чем спокойно проедать нажитое. Ведь в нувориши выбивается чаще тот, чья основная деятельность как раз сводится к преумножению собственного богатства. Точно так же человек, выбившийся "из грязи в князи", готов рискнуть властью ради приобретения большей власти: его основная деятельность сводится именно к борьбе за власть.

Если же господин является таковым по праву наследования власти, он вполне может стать "политическим рантье" - выполняя рутинные обязанности, вытекающие из его полномочий, и сберегая "основной капитал". Важно, что обязанности эти должны быть именно рутинными. И если "политический рантье" хочет уберечь свой мирок хорошего вкуса и высокого интеллекта от атак со стороны разнообразных "героев", он вынужден напрягать интеллект, выстраивая государственную машину таким образом, чтобы профилактика революции стала рутиной.

Профилактика эта, в частности, предполагает "абсорбцию революционеров" (тут я отсылаю всех к словам Г.Павловского об "абсорбции" пиратов и о возможной грядущей "абсорбции" террористов). "Абсорбция" же требует обязательной - рутинной - ротации "управленческих кадров". Мудрый рантье знает, что своими полномочиями он может пользоваться лишь в течение определенного срока, после чего должен уступить пост заранее подготовленному преемнику. Если места "наверху" не будут регулярно освобождаться, у потенциальных революционеров не будет возможности сделать легальную карьеру - что чревато превращением потенциальных революционеров в революционеров "актуальных".

Является ли вопрос о "рутинной ротации" сугубо техническим - или это вопрос "сущностный"? Все зависит от его решаемости. Если этот вопрос в принципе можно решить, значит он - технический, а регулярные революционные вторжения "героев" в изящный мир "политизированной богемы" - лишь следствия халатности либо (чаще) авантюрной безответственности тех "политрантье", которые не желают мириться с необходимостью ротации и стремятся закрепить свои полномочия, называя такое закрепление "стабильностью". Стабильность эта, однако, мнимая: рантье, отказавшийся довольствоваться малым, - уже не рантье. Он вступает в "зону риска", сам, по сути, превращаясь в революционера, героя (хама, жлоба). Но героизм - злейший враг хорошего вкуса, в том числе - хорошего политического вкуса. Интеллектуалу, входящему в "политизированную богему", полагается работать головой, а не "мускулами" (в широком смысле слова), причем работать кропотливо, оберегая свою жизнь - и свою власть - как от посягательств со стороны "залетных героев ", так и от собственных потуг на героизм1.

Разумеется, "абсорбированные" герои, идущие на смерть "за веру, царя и Отечество", должны видеть в глазах своего правителя пошлую готовность пойти на смерть вместе с ними... Что ж, это необходимая жертва. Я имею в виду, конечно, не реальную готовность господина разделить участь своих "верных солдат", но умение правильно изобразить эту готовность, умение эмулировать героизм, потакая дурному вкусу подданных.

Кирилл Якимец

Примечание:


Вернуться1
Реальная стабильность, таким образом, неизбежно связана со стабильной ротацией. Вне этого любой "инерционный сценарий является предпочтительным во всем, кроме, увы, несбыточности варианта" (приведенные слова Г.Павловского о сценарии выборов можно вполне экстраполировать на политику в целом).


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие статьи по теме 'Эпоха перемен' (архив темы):
Константин Крылов, Пробуждение от идиотизма /05.11/
Современный терроризм (в отличие от "классического") предпочитает в качестве жертв людей, максимально далеких от власти, людей "ни в чем не повинных". Древние называли таких idiotae, "идиотами": в первоначальном смысле это слово означает "сугубо частное лицо", в противоположность "человеку политическому". На самом деле, именно эти люди для власти актуальны: постсоветская Россия по "политическому укладу" может считаться "воинствующей идиотией".
Глеб Павловский, Бог вразумляет человека, как воблу /03.11/
- тушкой о подоконник. Бежать некуда, пора просыпаться. Можно говорить не столько о трансформации России, сколько о ее пробуждении.
Поиск
 
 искать:

архив колонки:

архив темы: