Ленин (по крайней мере, Ленин "хрестоматийный") утверждал, что стихийное рабочее движение необходимо "организовать и возглавить", т.е., выражаясь современным языком, навязать сетевой структуре некую внешнюю иерархию и внешнюю же задачу. Естественная энергия сетевой структуры в этом случае служит топливом для структуры искусственной, формальной - и приводит формальную структуру к власти. С рабочим движением у большевиков, как известно, ничего не вышло, зато вполне вышло с люмпенами - крестьянством, люмпенизированным войной, и неквалифицированными рабочими - теми же крестьянами, которых голод погнал в города.

Опыт большевиков, умевших превратить банды в армии, следует считать основополагающим для работы подобного рода. Хотелось бы, правда, сразу дистанцироваться от Бакунина, которого люмпены привлекали своей непривязанностью к существующему порядку. Речь идет вовсе не о люмпенах как таковых. Речь идет о совершенно конкретных люмпенах - о представителях симпрактической культуры, оказавшихся в условиях культуры теоретической - и не успевших "сменить ориентацию". О разнице между этими двумя типами культур я уже писал, а сейчас вкратце повторю основную идею. В симпрактической культуре социализация (грубо говоря - обучение и воспитание) происходит путем передачи моторных схем (т.е. на личном примере). В теоретической культуре над моторными схемами надстраиваются схемы словесные, которые и лежат, как считается, в основе социализации - хотя и моторные схемы никуда не исчезают. Человек, сменивший одну теоретическую культуру на другую (например, российский эмигрант в Америке), может понять, что от него реально требуется, переведя теоретические схемы новой культуры на язык тех схем, к которым он привык. В этих условиях ему будет легче усвоить новые моторные схемы - хотя и здесь вероятность люмпенизации весьма велика: многие наши эмигранты остаются потребителями "вэлфера" (или, в случае Германии, "социаля"), а психология люмпенизированных эмигрантов достаточно точно отражена в небезызвестном романе Лимонова "Это я, Эдичка".

Существуют также примеры удачной социализации представителей симпрактической культуры в условиях иной - и при том теоретической - культуры. Австралийский абориген может неплохо устроиться в "белой" Австралии, но лишь при условии, что в одном теле совместит двух людей: "настоящего", члена племени, сохраняющего все племенные обязательства, и "фальшивого", временно готового следовать правилам белых лишь с одной целью - накопить денег и предоставить эти деньги в распоряжение племени. Подобного рода двойной жизнью живут многие провинциалы, отъехавшие "в город на заработки". Чужбина для них - не место новой жизни, а лишь источник ресурса, тратить который они намерены на родине. У чеченцев вообще существует термин "разведка". Любой представитель чеченской диаспоры ощущает себя "в разведке". Только так он может примирить двух людей, уживающихся в одном сознании - московского политика (бизнесмена, рэкетира etc.) и члена определенного чеченского рода. Причем, если (как в случае со многими чеченцами или коренным австралийцами) одна составляющая личности принадлежит к симпрактической культуре, а другая - к теоретической, перевод с языка одной культуры на язык другой невозможен. Кто-то, не сумевший примириться с этой поистине шизофренической ситуацией, впадает с полный ступор: одновременная принадлежность к различным культурам требует различных ответов на один и тот же раздражитель, а языка для самооправдания в случае неизбежного нарушения тех или иных культурных табу не существует. Но многие начинают в целях самооправдания пользоваться языком чуждой теоретической культуры. При этом язык остается чужим, а оправдания звучат фантастично - с точки зрения обеих культур. Иными словами, "симпрактик", люмпенизированный (или находящийся на грани люмпенизации) в теоретической культуре, готов "повестись" на любую идеологическую чушь. Большевики предоставили необходимую чушь своим "подопечным" - и выиграли. Прочие социал-демократы, равно как и анархисты, играли совсем в другую игру: либо сами "велись" на свою идеологию, пытаясь строить новый мир, либо увязывали идеологию с осознанными требованиями тех, чьи интересы искренне пытались представлять (а чаще - совмещали эти две методологические ошибки). В результате власть досталась тем, кто к ней - и только к ней - на самом деле стремился.

Во времена русской революции "дикарей" было значительно больше, чем сейчас. Сегодня в России откровенно "дикий" социальный ресурс, наверное, ограничивается теми же чеченцами. И тот, кто вовремя оседлает сказки про "государство Урарту", про мировой чеченский и мировой античеченский заговоры, а также обопрется на пророчества Кунты Хаджи, сможет повести "дикую дивизию" на штурм Кремля или обоих Белых Домов. Впрочем (и здесь я перехожу к итогам года и к собственным пророчествам), не исключено, что дикарей вскоре прибавится. Глобализация, выстраивание замкнутой техносферы (о чем я писал неделю назад) порождает свои моторные схемы, над которыми еще не надстроились схемы теоретические. Хакеры, политтехнологи, террористы - все они учатся друг у друга, перенимая опыт "старших товарищей" непосредственно, а не в процессе обучения "за партой". Бизнес, политика, многие области прикладной технической деятельности - всюду опыт обгоняет теорию. И возникает ситуация, обратная описанной выше: люмпенизированными в новой среде оказываются теоретики. В результате популярной становится методология - не "наука", но деятельность по теоретической разработке эффективных моторных схем, которые в большинстве своем столь же фантастичны, как и самооправдательные схемы люмпенизированных "симпрактиков". На идеологию, таким образом, новых дикарей (назовем их условно "экспертами") поймать невозможно: любой эксперт сам является мастером словоблудия. Зато за лидером, предложившим некое "ноу хау", многие из них готовы идти. Поэтому призыв Глеба Павловского, обращенный к "общественникам" и, в частности, к общественным экспертам (стать "ястребами") может не найти ответа - несмотря на то, что традиционная для России интеллигентская борьба против государства действительно сегодня выглядит неуместно. Проблема в том, что вставать на сторону государства столь же нелепо, как бороться с государством или как игнорировать государство. Государство не может быть для эксперта целью - позитивной либо негативной. Зато государство может выступить в качестве средства, орудия, инструкцию по пользованию которым эксперты радостно "схавают". Цель у каждого эксперта своя, и, поскольку сами эксперты любят квалифицированно порассуждать именно о целях, навязать им некую внешнюю цель было бы сложно. Эксперт ищет не самооправдания своей активности, не цель, которая оправдала бы примененные средства. Эксперт ищет самих этих средств.

Проектный Комитет, презентация которого прошла в понедельник (пресс-клуб "Четыре стороны"), уже предложил одно "ноу хау" - соединение экспертов, стремящихся воплотить свои проекты, с источниками ресурсов, для которых эти проекты могут представлять тот или иной интерес, причем интерес, не обязательно предусмотренный самими авторами проектов. В рамках этой схемы осуществляется, в частности, инициатива Проектного Комитета под кодовым названием "Политиздат" - публикация ряда государственных документов, включая речи и послания Президента. Публикация эта имеет мало общего с тиражированием "очередных судьбоносных решений" съездов КПСС: таргет-группой, как отметил Павловский, здесь выступают карьеристы, для которых эта литература может представлять интерес: "Они все равно придут в политику; пусть придут умными" - получив необходимые тексты из первых рук, а не в вольном изложении СМИ.

Другая организация, презентованная чуть раньше в тот же день, - Национальный Гражданский Совет по международным делам - пока еще никак себя не проявила. Основная официальная цель ее деятельности - "формирование общественного консенсуса по вопросам внешней политики и безопасности" (это я процитировал Устав). Однако уже на презентации в "Александр-Хаусе" Павловский согласился, что "консенсус - это вещь, которая получается, которую нельзя спроектировать", и даже что "есть вопросы, где нужно спорить и с консенсусом тоже". Что же до возможных методик, предлагаемых Советом, то здесь можно указать на тему, постоянно озвучиваемую Модестом Колеровым: государство ограничено рамками политкорректности, высказываться прямо, называть вещи своими именами может только свободный ("общественный") эксперт; но чтобы слова эксперта дошли до лиц, принимающих решения, необходимо перевести эти слова на язык власти.

Если Совет и Комитет займутся "переводческой деятельностью", то, тем самым, действительно предоставят экспертам одно из ожидаемых "ноу хау" - методику, при помощи которой эксперт сможет влиять на политические решения.

Эксперту, однако, хотелось бы не только влиять на решения, но самому их принимать. Но тогда необходимо разработать теоретические эмуляторы человеческих качеств, обычно врожденных либо приобретаемых опытом, прежде всего - воли, внутренней силы, присущей лидерам. Не буду судить, в какой степени наш нынешний Президент является результатом моделирования подобного рода, но, надеюсь, наши эксперты находятся на правильном пути. Тот, кто предложит экспертному сообществу методики по изготовлению президентов, олигархов, криминальных авторитетов, т.е. тот, кто даст каждому эксперту не очередную модель всеобщего "светлого будущего", но откроет путь в персональное "светлое будущее", сможет стать командиром новой "дикой дивизии". Только на каких фронтах эта дивизия будет побеждать? Что эксперты готовы свалить в общий котел? Вооруженные люмпенизированные крестьяне могли предложить себя в качестве "пушечного мяса" - в обмен на оправдывающую все и всех общую цель "мясорубки". По идее, точно так же можно сейчас использовать чеченцев. А на что годны толпы кухонных болтунов? Это не риторический вопрос, я задаю его без сарказма. Новая философская концепция, новая "русская идея" нам не нужна - по причинам, изложенным выше. Нам нужна новая "русская методология", целью которой станет не только привлечение экспертов к сотрудничеству с государством, но реальное овладение государством как инструментом.

А в "светлом будущем" - овладение всей техносферой.

Плодами этой "кухонной революции", безусловно, воспользуются те, кто лучше сумеет организовать "мозговой штурм". Гонка только начинается.

Кирилл Якимец