Вы не можете быть антиамериканцем, если вы любите Брюса Спрингстина. Вы можете критиковать Америку, ее действия в мире. Вы можете обсуждать проблему необычно агрессивной и легкомысленной американской администрации, можете даже испытывать раздражение от вездесущего культурного и коммерческого присутствия Америки в вашей жизни. Но это вовсе не значит, что вы - антиамериканец.

Представители администрации Буша и их сторонники пытаются - используя СМИ - запутать этот вопрос, чтобы списать на антиамериканизм широко распространенное беспокойство американской внешней политикой. Американская пресса постоянно негодует по этому поводу. Европа представлена тлеющим котлом антиамериканизма.

Я слышал это сначала о Франции, где расцвело движение против МакДональдсов и где на президентских выборах чуть не победил неофашист. Зайдите во французский книжный магазин - и увидите заголовки: "Кто убивает Францию?", "Американский тоталитаризм", "Нет, спасибо Дядя Сэм", "Странная Диктатура". Французские газеты заполнены горячей критикой роли США в мире. Monde, например, недавно назвала ближневосточную политику Буша "несправедливой и высокомерной".

Хорошо, Франция есть Франция, но даже в Англии, чей премьер-министр Тони Блэр показал себя в качестве наиболее надежного и вменяемого заокеанского партнера Буша, центральные газеты, подобно Mirror, объявляют в больших заголовках, что США превратились в "государство жуликов". Более либеральная Guardian называет Соединенные Штаты "нераскаявшейся страной-преступником". Вилл Хаттон, прежний редактор Observer, написал книгу, изображающую Соединенные Штаты как страну "экстраординарного господства христианского фундаментализма", где "доминирующий консерватизм весьма - почти по-ленински - идеологичен" и поддержан "стойким местным расизмом", как страну с экономикой, которая "опирается на гигантское мошенничество".

Я слышал это об Италии, где в июле 2001 собирались стотысячные демонстрации против возглавляемой США глобализации и снова - в этом ноябре - против войны в Ираке.

И я слышал это о Германии, которая после Второй мировой войны всегда была оплотом поддержки для Соединенных Штатов. Весной 2002, когда Буш посетил Берлин, мэр посоветовал ему покинуть город; десятки тысяч немцев участвовали в более чем двадцати пяти больших антиамериканских демонстрациях. При этом демонстранты не слишком сдерживали свои чувства. Мало того, что Канцлер Герхард Шредер победил на выборах, агитируя не столько против своего противника, сколько против иракских планов Буша, и отказываясь от сотрудничества при любых обстоятельствах (включая полное одобрение этих планов со стороны ООН): его министр юстиции Херта Даублер-Гмелина сравнила Буша с Гитлером!

Если не считать афганской войны, нигде в Европе нельзя найти никакой поддержки политических приоритетов администрации Буша: ни по поводу Киотского Протокола, ни в связи с соглашениями по ПРО и по биологическому оружию, ни в связи с планами насильственного изменения иракского режима. Термин "Ось Зла" вызывает дружное отвращение. Корреспондент Ди Цайт в Берлине, весьма лояльный в отношении Соединенных Штатов, с сожалением указывает, что речь Буша [в которой прозвучал термин "Ось Зла"] была "единодушно непопулярна" в Европе: "Это было настолько глупо, они всегда говорят о Добре и Зле в квазирелигиозных терминах".

Многие американские обозреватели сделали вывод, что эти европейские настроения - которые они определяют как "антиамериканизм" - являются потенциальным "поводом для развода". Такое мнение распространено в правоцентристских кругах. Эксперт New York Times Томас Фридман сетует на "новый антиамериканизм, смесь ревности и негодования в отношении подавляющей экономической и военной мощи Америки". Консервативный экономист Ирвин Стелзер предупреждает, что многие европейские страны "прекращают, или, возможно, уже прекратили быть нашими друзьями". Сегодня "евронационализм обеспечивается антиамериканизмом", указывает бывший редактор National Review Джон О'Салливэн. Канадский эксперт Марк Штейн добавляет: "Легче с оптимизмом судить о будущем Ирака и Пакистана, чем, скажем, Голландии или Дании".

Значительная часть истории ХХ столетия оценивается нами через призму американо-европейских отношений. Две мировые войны, холодная война, большинство из того, что считается "высокой культурой" в Соединенных Штатах и многое из нашей поп-культуры, включая наше лучшее кино и литературу, невозможны без европейского примера европейского влияния. И - до недавнего времени, учитывая мир, царящий на континенте, - без американского лидерства. Даже сегодня, по словам Хавьера Соланы, американо-европейская торговля остается самой объемной в мире - с оборотом в 500 миллиардов долларов. Если нам предстоит скорый развод, тогда очевидным результатом станет структурное изменение мира.

Трансатлантические отношения, однако, не сводятся к враждебности между Бушем и Шредером. Не следует совершать ошибку: антиамериканизм - серьезное явление, характерное для многих стран. Но ни одна из этих стран не находится в Европе. Фактически, вся враждебность сосредоточена в странах Ближнего Востока и Центральной Азии.

Конечно, в то время как Европа делает внушительные, хотя и сомнительные, успехи к объединению на многих уровнях, само слово "Европа" остается своего рода удобной фикцией. Но даже если учесть почти полный спектр - от неофашизма до коммунизма, - невозможно обнаружить ничего, похожего на поддержку политики нынешней американской администрации. Однако невозможно обнаружить и ничего такого, что могло бы справедливо быть названо антиамериканизмом.

Вашингтонский эксперт Джонатан Рауч заявляет, что "реальная проблема - европейские элиты". Но он очевидно неправ. Проблема не в европейских элитах. Проблема - наша.

Разговор о разводе между Европой и Соединенными Штатами только начинался, когда события 11 сентября напомнили обеим сторонам, как много между ними общего. Но ответ администрации Буша быстро рассеял все симпатии к Америке, вызванные трагедией. Даже в странах типа Италии и Испании, где консервативные правительства призывают к поддержке политики США в Ираке, население к такой поддержке не склонно.

Не следует считать, что критические представления об американском политическом поведении суть "антиамериканизм". И возможно я - паршивый репортер, но кроме некоторых надписей на стенах, я так и не нашел свидетельств этого антиамериканизма. Можно даже убедиться, что европейцы демонстрируют лучшее знание американской культуры, чем сами американцы. Всюду - в Париже, Мадриде, Барселоне, Риме, Берлине - я нашел удивительное количество американского. Вуди Аллен, Майкл Мур и Стивен Спилберг возглавляют киноафиши. Я даже засек копию уже забытой биографии Мадлен Олбрайт в окне барселонского книжного магазина - рядом с Филиппом Ротом. Попробуйте найти это на Пятой Авеню.

Не то, чтобы никакого антиамериканизма в Европе вообще не было. Фактически каждая европейская страна может продемонстрировать некоторую традицию антиамериканизма в почти каждом аспекте ее политической и культурной жизни. Тем не менее, левый антиамериканизм, первоначально связанный с мощными марксистскими партиями и, позже, с оппозицией вьетнамской войне, почти исчез - если не считать, в качестве исключения, движения антиглобалистов.

Вот антибушизм - другое дело. В Европе политический центр серьезности остается почти столь же далеко слева от центра, как в Америке - справа. Le Monde поясняет: "Когда президентом был Рейган, он не производил впечатления активного фундаменталиста. Но этот Джордж Буш полностью чужд нам. Он цитирует Библию через каждые два слова. Он окружен христианскими фундаменталистами. У Рейгана было голливудское обаяние и голливудский юмор. Но не у Буша. Это - другой мир, и мы находим этот мир необычайно лицемерным".

От окончательного разрыва между Европой и Америкой по иракскому вопросу нас хранит не столько уважение Буша к позиции его союзников, сколько его опасения по поводу негативной реакции в самой Америке. Представляется вероятным, что единственной причиной, заставившей Администрацию Буша спросить разрешения у Совета Безопасности ООН перед вторжением в Ирак, были опросы, согласно которым разрешения ООН требовало большинство электората. 61% американцев согласен, что Соединенные Штаты должны бороться с терроризмом в более тесном контакте с другими странами.

Если европейцы хотят ограничить стремление Америки действовать односторонне, без оглядки на мнение мирового сообщества, они вынуждены искать союзников в самой Америке, где обзоры общественного мнения в течение десятилетий демонстрировали, что в международных вопросах (особенно связанных с безопасностью) американцы более доверяют позициям, сформулированным в Брюсселе, чем тем, что сформулированы в Вашингтоне.

Увы, вследствие слабости американских демократических учреждений, особенно в отношении иностранных дел, эти позиции не отражены в американской политической системе.

Проамериканский мир существует, особенно в Европе, но также и в других местах. Несмотря на все оскорбления, которые бросает в их адрес американская администрация, наши европейские доброжелатели не разочаровались в том лучшем, что есть в нас, - независимо от того, как часто им приходится расстраиваться из-за поведения лидеров, представляющих нашу весьма испорченную политическую систему.