Ситуация складывается следующим образом. Осмелившись использовать силу против суверена Фомальгаута, Нарат Тейн стал нашим врагом. Мое мнение - следует нанести упреждающий удар. Послать на Тейн эскадру тяжелых крейсеров, чтобы хорошенько проучить Нарата и его Геррнов.

Эдмонд Гамильтон. Возвращение к звездам

Концепция превентивных ударов вновь становится ориентиром внешней политики некоторых государств. Вновь - потому, что улучшение мирового политического климата, наблюдавшееся в последней трети ХХ века (с некоторыми периодами "рецессии"), казалось, сделало эту доктрину навсегда достоянием истории. Тем не менее, в целом ряде своих последних выступлений президент США выразил готовность наносить военные удары по странам и организациям, не совершающим враждебных действий по отношению к Америке в настоящее время, однако могущим представлять угрозу в будущем. Эта концепция в современном американском варианте "покрывает" также те случаи, когда источник потенциальной угрозы не застигнут с "дымящимся пистолетом" в руках, однако теоретически вполне способен "прятать пистолет за пазухой".

Следует отметить, что американский президент отнюдь не первопроходец в своих попытках осуществления подобной доктрины. После теракта на острове Бали в конце прошлого года австралийский премьер-министр Говард предупредил, что его страна намерена наносить превентивные удары по террористам, находящимся на территории соседних государств. Далее он расшифровал необходимость изменения стратегии тем, что "наиболее вероятная угроза национальной безопасности исходит от негосударственных террористических групп, и законы международного права более не соответствуют изменившимся условиям".

Что же представляет собой доктрина превентивного действия с точки зрения политической методологии? На каких эпистемологических основаниях эта доктрина зиждется? Во-первых, сама идея решения какой-либо проблемы еще до непосредственного ее возникновения вместо того, чтобы начинать бороться с ней уже тогда, когда она пустила свой "ядовитый цвет", не нова. Не исключено, что в политические науки идея попала из понятийного аппарата науки медицинской. Уже в терминологическом арсенале жрецов Асклепия было понятие "гигиены" - учения о предотвращения болезней как альтернативы "терапии" - учения о борьбе с уже возникшим заболеванием.

Очевидно, что чем большая степень угрозы, которую несет в себе гипотетическая проблема (неважно, медицинская или другая), и чем большая степень вероятности того, что проблема из гипотетической превратится в реальную, тем больше должна быть наша готовность идти на болезненные и дорогостоящие меры по предотвращению еще не проявившей себя угрозы. За примерами не надо далеко ходить: в Китае в сейсмоопасных районах работают постоянно службы сейсмического наблюдения, задачей которых служит мониторинг признаков приближающегося землетрясения. Хотя надежность предсказания здесь явно хромает и сейсмическая тревога вполне может оказаться "фальстартом", невероятно высокая цена недиагностики оправдывает высокую цену ложной диагностики и мобилизационного развертывания служб спасения. По аналогичным причинам и в связи с особенно высоким процентом самоубийств в ряде европейских стран точно так же оправдан "суперлиберальный" подход к назначению антидепрессантов - наиболее эффективного средства борьбы с депрессией, главной причиной суицида. Несмотря на очевидную вероятность гипердиагностики, превентивные меры и в этом случае себя оправдывают.

Встает, однако, следующий вопрос: можно ли и в международной политике руководствоваться принципом превентивных мер? Будут ли наши выкладки относительно упреждающего удара в политической сфере столь же надежными, как и в медицинской? Другими словами, состоятельна ли политическая гигиена как наука? От ответа на данный вопрос зависит и наша оценка наиважнейшего на сегодняшний день политического "контента": объявленной Соединенными Штатами превентивной войны с источниками угрозы мировой стабильности.

Не углубляясь в моральную сторону вопроса, остановимся на прагматической.

Фактически США уже имеют немалый опыт упреждающих ударов во Вьетнаме, Ливане, Кубе, Никарагуа, Судане и Сомали. Если не считать успеха такой политики на крохотной Гренаде, каждая такая акция приводила к существенному снижению американского престижа и обострению антиамериканизма - негативным последствиям, на преодоление которых у американцев уходили миллиарды долларов и годы усилий.

Теперь, после террористического нападения в Бали, наносить "превентивные удары" намерилась и Австралия. В Азии, куда, собственно, и планируют австралийцы эти удары направлять, в ответ на слова Говарда немедленно поднялась буря протестов. Буш, однако, полностью поддержал австралийскую позицию.

Теперь исполненные чувства благодарности австралийцы посылают 2000 военнослужащих в Персидский Залив на поддержку сил Америки и Великобритании. Это делается, естественно, "в пику" остальному миру, включая континентальную Европу и Россию. Англосаксонский мир еще раз демонстрирует, что избираемая им политическая логика отличается от логики большинства других стран.

Вопрос только в том, окажется ли англосаксонская логика в международной политике эффективной? Едва ли. Не успела первая бомба упасть на Багдад, а негативные последствия новой доктрины уже показались "во всей своей красе": Северная Корея устами помощника министра иностранных дел заявила, что не собирается оставлять Соединенным Штатам монополию на нанесение превентивных ударов. "Соединенные Штаты заявляют, что после Ирака мы на очереди", - заявил северокорейский дипломат, оправдывая намерение КНДР также прибегнуть к упреждающему удару "по источнику внешней угрозы". "У США не может быть монополии на упреждающие удары", - так разъяснил позицию своей страны северокорейский источник.

Таким образом, не успели Соединенные Штаты реализовать обещанные "превентивные меры" против Ирака, как сами оказались мишенью угроз применения по отношения к ним "превентивных мер". Теперь, когда вослед Бушу к обществу "любителей бить первым" присоединился Ким Чен Ир, просьбы Буша помочь обуздать Пхеньян (хотя бы на время войны с Ираком), обращенные к Китаю и России, выглядят несколько ханжескими.

Конечно, северокорейский демарш некоторые назовут непосильной для этой страны ношей, дескать, тактика превентивных ударов может быть эффективно использована только такой сверхдержавой, как США. Однако правда заключается в том, что подобная стратегия, если только она станет политической рутиной, проигрышна для всех игроков. Мировая политика может надолго превратиться в игру с отрицательной суммой. Фактически мы теперь имеем дело с началом глобальной игры "на понижение". Просто удивительно, с какой безответственной легкостью к этой игре готовы присоединиться Соединенные Штаты, рискующие больше всех потерять в случае "схлопывания пузыря" современной системы глобальной безопасности.

Предполагаю, что следующим развитием позиции в этой игре вполне могут стать меры Китая по "превентивному освобождению" Тайваня, меры Индии по "превентивному возвращению" Кашмира и другое, что покажется кому-нибудь особенно удобным осуществить, пока американцы заняты Хусейном.

Американские дипломаты поспешили назвать демарши Пхеньяна безответственным шантажом и блефом. Но в таком случае, даже если считать новейшую северокорейскую концепцию превентивного удара шантажом, Северная Корея оказывается всего лишь на "почетном" четвертом месте в "неофициальной гонке" за звание самого "ярого" мирового шантажиста: после Израиля, Австралии и США.

Об Израиле стоит поговорить особо. На Ближнем Востоке мы видим, как Израиль, пожалуй, первым в послевоенной истории будто бы успешно реализовал в 1967 году доктрину превентивных ударов. При этом оправданием служило утверждение, что с арабами якобы невозможно договориться, которое повторялось, подобно мантре. Нет ничего удивительного в том, что подобные "заклинания" не прошли даром для самого Израиля: в 1973 году еврейское государство получило от арабов сокрушительный ответ в виде упреждающего удара против "сионистского агрессора".

Позже, в значительной степени под влиянием событий октябрьской войны 1973 года, израильское руководство пересмотрело свою политику по отношению к соседям, был заключен мирный договор с Египтом, оказавшийся одним из наиболее "выполняемых" мирных договоров в мире даже по европейским меркам (сравнить хотя бы с Версальскими соглашениями или пактом Молотова-Риббентропа). Есть у Израиля и мирный договор с Иорданией, который также выполняется обеими сторонами.

Таким образом, тезис о том, что с арабами (мусульманами - в другом изложении) невозможно договориться, оказался совершенно несостоятельным¹. Настоящий же кризис в отношениях с палестинцами можно объяснить хотя бы частично именно тем, что обе реально воюющие стороны (Израиль, с одной стороны, и "Хамас", "Танзим" и "Исламский Джихад" - с другой) пока не готовы отойти от порочной концепции "превентивных действий" друг в отношении друга. Тогда же, когда они, наконец "созреют", нет никаких оснований думать, что будущие мирные соглашения между Израилем и палестинцами будут менее "исполняемыми", чем аналогичные соглашения Израиля с другими арабскими соседями.

Концепция превентивных действий в военной политике оказывается несостоятельной из-за того, что принимающая ее сторона перестает правильно оценивать степень субъектности своего вероятного противника, не принимая во внимание то, что он способен к рефлексии и к изменению своей собственной стратегии, способен перестать быть врагом и стать партнером. Что хорошо для борьбы со стихийными бедствиями, само оказывается бедствием - когда речь идет о борьбе с международным терроризмом.

Возвращаясь к медицинским метафорам, можно сказать, что "болезнь превентивных ударов" подобна аутоиммунной агрессии, когда силы, которые по идее должны были бы нести "телу человечества" здоровье, являются главным механизмом глобального саморазрушения. В итоге предлагаемые нынешней администрацией США лекарства оказываются не лучше, а хуже самой болезни.

Примечание:

¹ В России сейчас муссируется идея, будто нельзя договориться с чеченцами. - Прим. ред.