Начало - здесь, продолжение - здесь.

Сегодня со стороны ряда новых групп влияния, имеющих выход на Президента, весьма вероятны попытки как ослабления "Единой России", так и оформления "партии власти" в иной конфигурации. Уже с весны прошлого года формируется дублер "Единой России" в лице "Партии жизни", патронируемой С.Мироновым. Правда, пока эта партия проявила себя бледновато и едва ли готова повторить подвиги "Единства" образца 1999 г. То же можно сказать и о такой ветви "партии власти", как "Партия возрождения" Г.Селезнева. Вне всякого сомнения, уже в самое ближайшее время будут предприняты и иные попытки бросить вызов "единороссам" на их же поле, повторив в отношении "единороссов" печальную историю с "Отечеством - Всей Россией" образца 1999 г. Так, многие эксперты настоятельно рекомендуют президенту сформировать новую "партию власти" на левоцентристских идеях, использовав богатейший практический и теоретический опыт социал-демократии, что, безусловно, помогло бы ему реализовать общественный запрос в ближайшие после выборов годы. Тем более что, как мы упоминали выше, среди сторонников В.Путина более 60% готовы поддержать "идеи социальной справедливости", то есть электорат Президента скорее умеренно левый, чем правый. Есть свой резон и у тех аналитиков, которые не склонны питать иллюзий в отношении политического характера любой "партии власти", независимо от ее номинальной ориентации. Они уверены, что любое ее издание превратится в такой же имитационно-номенкалтурный проект, как и предыдущие, а время для формирования реально новой политической силы с опорой на иные слои общества уже ушло. С точки зрения этой логики, В.Путину следует диверсифицировать свою поддержку между всеми политическими силами, исключая разве лишь самые крайние, что существенно расширит поле для его политического маневра накануне президентских выборов.

Если т.н. "партия власти" создает для самой власти наибольшую головную боль, то и на других флангах политического спектра далеко не все в порядке. Партийно-политическая система, во многом доставшаяся в наследство от предыдущей эпохи, переживает глубокий и системный кризис. С одной стороны, общество разочаровалось в политической оппозиции и не видит перспектив ее реального влияния на власть. Действительно, даже в конце 90-х, когда оппозиция имела несравненно с нынешними временами лучшие позиции в Госдуме, она ничего, кроме демонстративных действий, не сумела противопоставить тогдашней власти, а альтернатива Ельцину в лице В.Путина родилась не из кругов официальной оппозиции, а изнутри самой власти. Во-вторых, изменилось ценностное поле общества по сравнению с 90-ми годами. В третьих, существенно изменилась социальная атмосфера в обществе. В четвертых, как мы показали выше, в ценностном кризисе находится и сама "партия власти", постоянно раздираемая внутренними противоречиями и не способная предложить обществу более или менее внятной стратегии. Все это открывает пути для новых политических проектов самой различной ценностно-политической ориентации.

Так, зияющая пустота образовалась на левом фланге. Действительно, КПРФ никогда не была собственно "левой" партией, как не были "левыми" ни Сталин, ни Брежнев вместе со всем "национал-коммунистическим" направлением. Напротив, она соответствовала самой "правой", традиционалистски настроенной части общества, не воспринимающей саму идеологию посткоммунистической модернизации. КПРФ, номинально возглавлявшая оппозицию ельцинским реформам, была, в первую очередь, партией остатков российского традиционного общества, с его патриархальной, антимодернизационной ментальностью. "Советский традиционализм" во многом впитал в себя консервативную национальную традицию, еще в 40-е - 50-е годы прошлого века породив идеологию "национал-коммунизма", радикально противостоящую "левой" европейской традиции. Главным компонентом последней стала идея и опыт самоорганизации общества (местное самоуправление, профсоюз) для защиты своих, преимущественно групповых, интересов. Идеология же национал-коммунизма предполагает именно доминирующее государство в качестве главного и по сути единственного социально-политического субъекта. Самоорганизация общества, в том числе "самоорганизация трудящихся в борьбе за свои права", не соответствует ни реальной идеологии, ни общественной практике КПРФ как носителя национал-коммунистической традиции, так как предполагает борьбу с государством, которое данная традиция обожествляет. Все попытки КПРФ "работать с массами", устраивать "походы на Кремль", "поднимать народ на борьбу с режимом", как правило, носили имитационный характер и не способствовали повышению политической активности общества. В то же время в период "раннего и зрелого ельцинизма", когда власти во многом проводили откровенно антинациональную внутреннюю и внешнюю политику, КПРФ выполняла важную политическую функцию национал-консервативного противовеса политике Кремля, защиты национально-государственной идентичности, чем во многом и определялась ее популярность в обществе. В условиях "путинского" режима, политика которого, по мнению подавляющей части общества, в целом соответствует национально-государственным интересам России, роль консервативной оппозиции в лице КПРФ в значительной степени снизилась. Ее электоральный потенциал объективно не превышает 20-25%, причем в основном состоит из пожилого и малообразованного населения. Однако, как ни странно, этого рейтинга может быть достаточно для получения относительного большинства в новой Государственной Думе, так как у оппонентов КПРФ в центре и справа дела идут еще хуже. Между тем вызревает потребность иметь в России настоящую левую партию, способную с современных позиций отстаивать идеи социальной справедливости и бороться за права трудящихся и обездоленных слоев общества.

Другой зияющей пустотой является отсутствие политической силы, способной акцентированно представлять русскую национальную идею. Безусловно, в его генезисе существенна и цивилизационно-культурологическая составляющая ("они не такие, как мы; они ведут себя не так, как мы"), но она носит скорее вторичный характер по сравнению с социальной. В инородцах видят прежде всего представителей экономически организованного сообщества по этническому признаку ("мафии"), плотно заполнивших целый ряд жизненно важных экономических ниш и вытесняющих представителей коренного населения на обочину жизни. Особенно болезненно эти процессы воспринимаются в российской глубинке, где каналы социально-экономической реализации и так крайне ограничены, а засилье организованного сообщества способно до предела снизить или вовсе пресечь любую вертикальную мобильность. Но в отличие от социального фактора, активно эксплуатируемого едва ли не всеми (лицемерные вздохи о неприемлемом расслоении и т.д.), национальный вопрос в современной политике остается уделом маргинальных группировок, а крупные политические образования боятся приближаться к этой теме.

"Русская идея" для современной России носит ярко выраженный характер компенсации за нищету и отсутствие социальных перспектив у провинциальной молодежи. В условиях колоссальной социально-имущественной дифференциации населения другого фактора, кроме декларируемой "русскости", зачастую попросту нет. Хотя "русская партия" навряд ли станет, в отличие от "партии социальной справедливости", ведущей партией новой России, властям все труднее отмахиваться от "русского фактора". Попытки "демонизации" молодых русских националистов скорее при этом играет им на руку. Для реализации "русского потенциала" властям было бы важно самим инициировать создание относительно респектабельной и управляемой "русской партии", не загоняя "русский фактор" в подполье. Очень важно, чтобы и сам президент В.Путин воспринимался именно как национальный лидер, понимающий всю остроту национальной проблематики.

Кризис наблюдается и на либеральном фланге политического спектра. Понятны усилия лидеров СПС, оказавшейся на грани непопадания в следующую Госдуму, на любых условиях добиться предвыборного союза с "Яблоком". Но и для "Яблока", представляющего небогатую городскую интеллигенцию, ориентированную скорее на ценности западной социал-демократии, чем на идеи свободного и жестокого рынка, подобный союз мог бы стать полной потерей лица. Беда СПС, на наш взгляд, связана в первую очередь с тем, что за "их счет" искусственно надули рейтинг "Единой России", которая большей частью способствовала проведению именно праволиберального законодательства. И именно в отношениях с "ЕР", а не с "Яблоком" им надо искать и выход из создавшейся ситуации. И либералам в этих условиях нужны новые идеи и новые лица.

Опросы показывают, что поддержка В.Путина практически равномерно распределена между сторонниками разных партий и различных политических проектов. До 65% сторонников СПС и "Яблока" хотели бы поддержать на президентских выборах именно В.Путина. Его поддерживают и сторонники приоритета "социальной справедливости", и сторонники приоритета "русской национальной идеи". Но самое главное - его поддерживает общество в самых разных его ипостасях, отрицательно относящееся к нашим партийно-бюрократическим элитам. И если Президенту не удалось до сего времени создать собственную партию, которая бы ему позволила получить непосредственную опору в обществе через голову элит, своего рода "общественную мобилизацию", это не значит, что подобные попытки заранее обречены и что "партия власти" обязательно должна представлять собой партию российской бюрократии.