Идею равноправия женщин можно вывести из двух основных источников, питающих, казалось бы, совершенно разные идеологические "водоемы", - из Гоббса и Бакунина.

Гоббс, рассуждая о справедливости, заметил, что справедливость заключается в выполнении требований контракта. Поэтому конкретное содержание этого термина определяется конкретными условиями контракта - а до заключения контракта никакой справедливости не существует. Существует же, по Гоббсу, пресловутая "война всех против всех".

Предположение изначальной "войны всех против всех", на самом деле, сходно с предположением о шарообразности человека, то есть с предположением чисто теоретическим, выдвинутым для удобства. Чебышев, кажется, предложил эту шарообразность как отправной пункт математической теории моделирования одежды. Чебышев знал, что делает, - в отличие от повергнутых в шок модельеров, собравшихся на его лекцию. Гоббс же, вместо того чтобы сразу оговориться - мол, "примем для простоты, что до заключения контракта все воюют со всеми", настаивал на исторической реальности этой самой войны. В результате внятная, на самом-то деле, теория основ права превратилась в одиозную теорию основ обществоведения - и в объект левой критики.

Бакунин, хоть и не указывал на это прямо, спорил с Гоббсом по ряду пунктов. Одним из этих пунктов была "война всех против всех", другим важным пунктом была "власть авторитета". Против второго пункта Бакунин не возражал, но сделал свои - противоположные гоббсовским - выводы. Ход рассуждения Бакунина грубо можно представить так: до возникновения государства человеческое общество вовсе не пребывает в войне всех против всех; никакого "молчаливого общественного договора" не существует - это фикция; договорной справедливости, которую должен хранить некий арбитр (авторитет, суверен) - тоже не существует. Таким образом, государственная власть, действительно - тут Бакунин согласен с Гоббсом - основанная на власти суверена и на формальных отношениях, гарантом которых выступает суверен, - является излишней, несправедливой.

Но в чем же тогда состоит справедливость? Бакунин, не вдаваясь в аргументы, декларативно отождествил справедливость с равенством. Этот ход вполне понятен, хоть и совершенно неверен. Понятен, потому что "в быту" "справедливое" отождествляется с естественным и изначальным ("это вполне справедливо" = "это вполне естественно"). Поступать справедливо - значит поступать согласно природе. Спор же о справедливости сводится к спору о природе. Можно считать человека изначально существом биологическим и отождествить справедливые действия с теми, которые совершила бы на месте человека любая обезьяна (более строго - с теми действиями, изучением которых должны заниматься психологи и этологи). Можно считать, что по природе своей человек есть существо культурное, после чего справедливость выводить из Гоббса. А можно - в духе прагматизма - справедливость действия выводить из тех задач, решить которые это действие призвано (если решение эффективное, значит действие справедливое). Все перечисленные подходы так или иначе применяются нами. Что же до бакунинского "равенства", то оно ничем не лучше гоббсовской войны всех против всех: утверждение: "предположим, что все изначально равны" по сути не отличается от утверждения "предположим, что человек имеет форму шара".

Бакунин в эти тонкости не вдавался: нужды его полемики не требовали теоретической изощренности - как не требовали ее нужды революционной полемики времен Великой французской революции (когда идея тождества справедливости и равенства "пошла в массы"). Борьба, условно говоря, "бакунинщины" и "гоббсовщины" на фоне неисправленной методологической ошибки Гоббса привела к тому, что справедливость и равенство стали отождествляться повсеместно, по поводу и без повода. В результате бакунинщина и гоббсовщина слились в едином коктейле, в либеральной идее равенства всех перед законом, то есть равноправия.

Сегодня невозможно быть либералом - и при этом не требовать "равноправия меньшинств". В разряд "меньшинств" попадают и женщины. Скоро, наверное, попадут и неодушевленные предметы. Проблема, разумеется, не в том, что женщины "хуже" мужчин или в чем-то "не равны" мужчинам. Существует множество примеров, когда женщина прекрасно справляется с "мужской" работой: достаточно вспомнить блистательную галерею правительниц: Екатерина Великая, Мария Медичи, Елизавета Английская, Маргарет Тетчер. Многие традиционные "неумения" женщин (хорошо управлять автомобилем или обильно кормить семью) именно традиционны, то есть вытекают из общественных привычек и комплексов, а вовсе не из каких-либо биологических "чисто-женских" качеств.

Проблема, повторяю, не в женщинах и не в "меньшинствах". Проблема в порочности безусловного отождествления справедливости и равенства. И шире - проблема в порочности всего безусловного. Нормальной реакцией на диктат безусловной справедливости, да еще и поданный с правовым "гарниром", оказывается забавная смесь анархизма и шовинизма. От этих умозрительных забав, на самом деле, не так уж далеко и до "забав" ратных, до физической "народной войны" против "меньшинств" и - увы - до войны полов.

Хотя именно в отношении полов скорее всего актуален наивный лозунг "Make love not war".

Кирилл Якимец