Незадолго до начала войны в Ираке нобелевский лауреат Хосе Сарамаго, выступая на антивоенной манифестации, рассказал следующий анекдот: дескать, во время встречи руководителей США, Великобритании и Испании, Бушу приносят известие о том, что его страна уже не является единственной супердержавой: в мире появилась новая сила. Когда Блэр и Аснар заверяют, что их страны на такое не способны, с разъяснениями спешит Колин Пауэлл: "Имеется в виду общественное мнение, господин президент". Тут бы надо, конечно, Бушу подкрутить по-сталински ус и с восточным акцентом спросить: "А сколько у этого "общественного мнения" мотострелковых дивизий, товарищ Пауэлл?". Но дело в том, что Буша подобный вопрос вряд ли занимает, поскольку политика США уже давно от любого общественного мнения не зависит. Это в Европе такой пустяк, как сиюминутные предпочтения населения, заставляет политиков терять покой и сон.

И то сказать: когда закончится война, как и чем; означает ли это начало нового мирового порядка; затрещит ли по швам Европейский союз, или же благополучно примет новых членов и общую конституцию - неизвестно. Однако в самих европейских странах уже сейчас можно наблюдать конкретные внутриполитические последствия нынешнего замешательства. В одной из этих стран - Испании - политический итог антивоенной кампании предсказуем с почти стопроцентной точностью. Здесь общественное мнение, проявляющееся в форме социологических опросов, уличных демонстраций, редакционных статей в ведущих газетах и заявлений "властителей дум", стало реальной политической силой.

Для начала сравним ситуацию с общественным мнением в других странах, втянутых в конфликт вокруг Ирака. В странах, активно выступающих против войны, народ и его правители, как правило, едины: по результатам последних опросов, около 90% французов и немцев как были, так и остались едиными в своем негодовании и антиамериканизме. Создатели и ретрансляторы общественного мнения задают тон: в Германии даже был создан антивоенный комитет во главе с Гюнтером Грассом. Конечно, в непривычной для французско-немецких интеллектуалов ситуации единодушной поддержки властей, не обошлось без диссидентов. В Париже это философ Андре Глюксман, для которого против Саддама все средства хороши, а Путин - сомнительный союзник; в Берлине в подобном же духе высказывается Вольф Берман - известный литератор и бард. Однако их голоса звучат достаточно одиноко и выглядят необходимой данью либеральному плюрализму.

Куда интереснее ситуация в стане "ястребов". Даже в США, где антииракский настрой сторонников Буша, как это обычно бывает со всяким проявлением агрессии, в основе своей имеет неподдельный страх, четверть населения не разделяет официальной точки зрения на то, что именно в данный момент хорошо для собственной страны. Вполне естественно, интересы этой "золотой четверти" представляют интеллектуалы либеральной ориентации, а большинство университетских центров незаметно превратились в центры антивоенного движения. Что же касается драматических акций вроде перекрывания Бродвея или приковывания себя к ограде Белого Дома, то и здесь особых сюрпризов нет, этим занимаются все те же закаленные в боях антиглобалисты и "зеленые".

Занятен расклад в американских средствах массовой информации, - если в печатных изданиях словесные баталии ведутся между давними сторонниками республиканцев и демократов соответственно, то электронные СМИ разделились необычным образом. Телеканалы, понятное дело, иллюстрируют войну так, как им это разрешит служба информации Пентагона, разве что одни делают это из необходимости (ради куска информационного пирога можно и заплатить определенную дань военной цензуре), а другие (как, например, "Фокс Ньюс" [Fox News]) - с чувством горделивого удовольствия и полного осознания исторической справедливости происходящего. Зато масса локальных радиостанций развернули что-то вроде кампании под условным лозунгом "Телевидение - ложь, и даже организовали что-то вроде сети по обмену антивоенными материалами.

В Великобритании такого четкого разделения по идейным признакам, как в США, нет ни в политике, ни на улицах. Несмотря на массовые демонстрации протеста, в опросах общественного мнения за войну высказываются 54% англичан. Пресса в целом подходит к войне без особого восторга, и в центре внимания журналистов, главным образом, успехи (и потери) британских частей. Однако политику Блэра совершенно неожиданно поддержала старейшая европейская бульварная газета "Сан" [The Sun], а в парламенте премьеру аплодирует оппозиционная Консервативная партия, в то время как собственные лейбористы находятся в раздумьях и удержать среди них партийную дисциплину все труднее (дело дошло даже до бунта нескольких министров).

Еще веселее идеологические превращения выглядят в Восточной Европе, где политика Буша в отношении Ирака была поддержана практически единогласно: 30 января руководители Польши и Венгрии вместе с Блэром, Аснаром и Берлускони провозгласили создание новой антииракской коалиции. Неделей позже, в Вильнюсе, в том же духе высказались представители оставшихся десяти кандидатов в Евросоюз из бывшего соцлагеря: от Прибалтики по Балканы. Внешняя политика объединила в этих республиках и бывших коммунистов, и бывших антикоммунистов. Конечно, трудно удержаться от улыбки, слушая, как некогда член ЦК по делам молодежи, а ныне президент Польши, Александр Квасьневский произносит: "Если это позиция США, то это и моя позиция". Но когда с речами о "трансатлантическом сотрудничестве" выступают такие моральные авторитеты, как Адам Михник или Вацлав Гавел, улыбка пропадает - и появляется вновь, после гениального определения США как "страны-диссидента, которая всегда выступает за демократические ценности, пусть даже и в одиночку" (автор - редактор братиславской газеты SME, Мартин Шимечка). Несмотря на это, даже в Восточной Европе опросы показывают довольно высокий процент тех, кто против войны - вот разве что на улицы они, в отличие от горячих британцев, не выходят.

На этом фоне Испания представляется единственным европейским союзником США, в котором 83% населения занимают твердую антивоенную позицию (по свежим данным испанского Центра социологических исследований). Семнадцать процентов тех, кто не совсем против войны - не слишком убедительная поддержка действующего кабинета и лично премьер-министра Хосе Марии Аснара, если учесть, что еще только два с половиной года назад за правящую Народную партию проголосовало около 45% избирателей. Но самое для правительства неприятное - нет никого, кто публично бы выступил с оправданием нового внешнеполитического курса.

Против политики правительства выступают обе крупнейшие оппозиционные партии, Испанская Социалистическая Рабочая Партия (ИСРП) и "Объединенные левые" (бывшие коммунисты), а также почти все партии национального и регионального характера, во главе с баскскими и каталонскими политиками, все крупнейшие профсоюзы и масса неправительственных организаций. Все сколько-нибудь значимые деятели культуры и искусства объединились в Платформу "Культура против Войны", манифест которой публично огласил сам Педро Альмодовар. Платформа регулярно организует петиции, антивоенные рок-концерты и публичные чтения стихов, а два дня назад представители Платформы совместно с объединением "Юристы против войны" высказались за привлечение Аснара к ответственности в Международном уголовном трибунале - за незаконное разжигание войны.

Все наиболее значимые университеты Испании уже неделю задают тон протестам. Небывалое дело: забастовочный порыв студентов (которых хлебом не корми, дай посачковать) встретил поддержку Конференции испанских ректоров. Университетское начальство отдает приказы приспустить, в знак протеста, государственные флаги, а профессора участвуют в студенческих маршах от кампусов к центральным улицам Мадрида и Барселоны и сидячих забастовках. В основном при участии студентов за две недели было собрано более двух миллионов подписей против войны.

Против правящего кабинета практически все СМИ: радикальные открыто занимают антиправительственную позицию; либеральные все ближе к радикальным; в умеренных проскальзывают либеральные нотки; а консервативные, хотя и критикуют чересчур, по их мнению, зарвавшихся леваков, но и Аснара при этом не поддерживают. И если государственная телекомпания TVE еще какое-то время пыталась избегать в новостях любых упоминаний об антивоенных демонстрациях, государственное радио изначально было настроено пацифистски. Да что там СМИ, если против войны даже те, кто в этих самых СМИ играет роль не менее важную, чем политики: в воскресенье свою поддержку протесту выказали национальные спортивные идолы - футболисты клуба "Барселона", которые вышли на игру в футболках с надписью "Миру - ДА", под овацию трибун.

Ярче всего настроение общества заметно на улицах. Антивоенные плакаты можно встретить в самых неожиданных местах - от Национальной библиотеки до витрин фешенебельных магазинов и ресторанов. И, конечно же, почти ежедневные манифестации - начиная с субботы, 15 марта, когда Испания внесла свою лепту в "Европейский день протеста": только по официальным данным, по всей стране протестовало более 700 тысяч (организаторы, конечно, утверждают, что демонстрантов было в четыре раза больше, и похоже, на этот раз не очень преувеличивают). На неподготовленного наблюдателя, не знакомого с традициями европейских левых, субботняя демонстрация могла произвести сокрушительное впечатление советского Первомая. Многочисленные старушки со значками Коммунистической партии на груди перемежались с целыми семьями активных деятелей профсоюзов: три поколения, в возрасте от пяти до шестидесяти пяти, все держат плакаты и скандируют "Нет войне!". Первомайское впечатление усиливалось, и доводилось до абсурда тем фактом, что в толпе время от времени мелькали советские флаги (это развлекались троцкисты на пару с анархистами). Однако уже через квартал улица оказывалась перегороженной толпой любителей рэгги, в дредах и с огромными барабанами, под звук которых отплясывали все, кто только мог.

Надо сказать, лозунги испанских демонстрантов выглядят изобретательнее, чем у их французских или немецких коллег: и то сказать, конкретные нападки на живого премьера всегда веселее абстрактных призывов к борьбе за мир. Стандартные Убийцы, Милитаристы и Поджигатели - это только цветочки: "Аснар, зачем тебе иракская нефть, собери лучше свою с берегов Галисии!" (намек на катастрофу танкера "Престиж"); "Аснар - новая стипендистка Буша" (тонкая эротическая аллюзия на скандал Клинтон-Левински), ну и совсем зловещее - "Пятерка для Аснара!". Речь идет не о школьных оценках: последний месяц Мадридская полиция ищет серийного убийцу, нареченного прессой "Стрелком кубков". На телах своих жертв он оставляет карты из испанской игральной колоды, и пока им были использованы четыре, от туза до четверки. Остроумцы-анархисты подхватили идею, и с некоторых пор "Пятерка для Аснара!" красуется на их плакатах.

Подобный накал страстей может быть объяснен давними антивоенными традициями в стране, где до сих пор не зажили раны гражданской войны. Недаром демонстранты так активно используют на своих плакатах фрагменты из "Герники" Пикассо. Память гражданской войны, несомненно, может служить объяснением, но по-другому. Испания, шестьдесят с лишним лет спустя по-прежнему остается поделенной на два лагеря, внуки фалангистов и внуки республиканцев только и ищут повод, чтобы друг другу насолить. Не случайно на карикатурах в либеральной "Эль Паис" премьера регулярно изображают не только в прусском шлеме, как поджигателя войны, но и в темных очках - явный намек на Франко в его последние годы, образ выживающего из ума диктатора.

Жесточайшие политические схватки ежедневно происходят в испанском парламенте. Вопрос о войне регулярно выносится на повестку дня, все текущие дебаты отложены до лучших времен, а премьер-министр уже четыре раза должен был лично отвечать на разнообразные нападки левых депутатов. Две оппозиционные партии умело разделили роли: коммунисты, под руководством Гаспара Льямасареса, регулярно требуют отставки правительства в полном составе, в то время как социалисты, во главе с Хосе Луисом Родригесом Сапатеро - всего лишь возврата на родину отправленных в Ирак испанских частей.

Король старается быть в стороне от политических споров и только призывает противников остыть, и перейти к диалогу. Но до диалога еще далеко - Сапатеро с Аснаром уже давно сошлись в клинче взаимных обвинений. Наиболее занимательный пример этого был 21 марта, когда оба представили прессе две различные версии своего телефонного разговора: Аснар утверждал, что позвонил Сапатеро с известием о начале военных действий и тот дал ему слово не выступать в парламенте против отправки испанских военных в зону конфликта, а его оппонент клянется, что ничего подобного не было, и он честно представил премьеру свою бескомпромиссную позицию. Однако представление соперника лжецом скорее относится к разряду неординарных событий, и оба стараются вести себя в рамках приличий. Лидер социалистов, как правило, обвиняет премьера в создании угрозы для безопасности Испании, и в подрыве ее международного престижа, премьер огрызается, возлагая лично на Сапатеро вину за все возможные жертвы при разгоне "незаконных демонстраций".

А жертвы уже есть: после начала атаки на Ирак антивоенные демонстрации в Испании проходят во всех крупных городах и практически ежедневно появляются сообщения о десятках раненых в результате применения полицией палок и газа. Манифестации последних дней уже не похожи на мирные "праздники для всей семьи". Ведущие роли в этой волне протеста захватили энергичные студенты и агрессивные антиглобалисты: только в Мадриде они дважды пытались прорваться в здание парламента и совета министров, но с потерями вынуждены были отступить перед специальными полицейскими соединениями. Урон, пока скорее психологический, терпит и противоположная сторона. По всей Испании регулярно осуществляются атаки на представителей Народной партии, их депутатов забрасывают яйцами и помидорами, в партийных комитетах бьют стекла, на сайты партии и правительства осуществляются хакерские атаки.

Организованное общественное давление уже дает свои конкретные политические результаты. Основной союзник Народной партии - каталонские умеренные националисты из партии "Согласие и единство" (5% на предыдущих парламентских выборах), еще неделю назад заявили о прекращении всякой поддержки правительства. Более того, почувствовав слабину центральной власти, три ведущие каталонские и одна баскская партии выступили с радикальными проектами национального самоопределения (Каталония и Страна Басков должны войти на правах отдельных членов в Евросоюз, оставаясь лишь в "ассоциированных отношениях" с Испанией). В самой Народной партии все больше проблем с дисциплиной - ряды партии с шумом покинул бывший министр труда, Мануэль Пиментель, а все больше представителей НП в городских собраниях предпочитают голосовать против политики Аснара вместе с социалистами (не в последнюю очередь - из-за опасения оказаться под градом тухлых яиц).

Это конечно, не революция, да в стране, где демократические механизмы давно отработаны, нужды в революциях нет. Вместо них есть выборы, а предвыборные прогнозы для Народной партии на следующий год крайне неутешительны. По мнению экспертов, подобного противостояния правительства и общества не было со времен референдума 1986 г. по поводу вступления Испании в НАТО. Тогда в роли злодея оказались социалисты, которые, оказавшись в правительстве, начали толкать страну к участию в этом военном пакте, в нарушение собственных же предвыборных обещаний. Однако 52% испанцев тогда все-таки проголосовали "за". У Народной партии сейчас нет даже такого числа сторонников.

Но основной проблемой наверняка будет не возможное уменьшение электората правых: волна протестов подогрела общество до такой степени, что на избирательные участки могут пойти те, кто в последние годы пренебрегал своим конституционным правом. И касается это прежде всего молодежи - с 1996 г., когда социалисты впервые проиграли правым, прошло много времени. Старые грехи ИСРП забылись, да и желание насолить Аснару настолько велико, что многие прибегнут к банальному протестному голосованию. Когда же испанское правительство будет сформировано социалистами, США придется примириться с потерей очередного европейского союзника.

P.S. 28 марта, ровно через неделю после начала войны, премьер министр Испании Хосе Мария Аснар в интервью журналу "Новая Экономика" [Nueva Economia] заявил о том, что не собирается выставлять свою кандидатуру на парламентских выборах в 2004 году. В своей политической кончине он просит не винить никого, кроме лично Саддама Хусейна.