Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

События | Периодика
Тема: Социальная раздробленность / Политика / < Вы здесь
Анатомия аномии
По материалам семинара "РЖ-сценарии"

Дата публикации:  9 Апреля 2003

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Тема прошедшего заседания (от 26.03.03): Россия как расколотое общество. Каков общественный носитель национальных интересов и каковы его антагонисты?

Свой взгляд на заявленную проблему я попробую выразить через введение нескольких ключевых понятий. Первое - "статусная декапитализация России". Второе - "путинщина". Третье - "люмпен-элиты". И четвертое - "люди воздуха".

1. Статусная декапитализация России

Внутри международной системы Россия сейчас переходит из одной страты в другую, и этот процесс носит инволюционный характер. В ипостаси СССР, Россия принадлежала к "технологическому сообществу", то есть была близка к тому, что принято называть постиндустриальным состоянием. В настоящий момент она переходит в другой типологический класс, в котором состоят такие государства, как, скажем, Индия или Бразилия, но вряд ли в нем зафиксируется и удержится. Потому что реально вырисовывающий международный статус России, на котором "сердце успокоится" (после решения в той или иной форме ядерного вопроса), - это, по-видимому, статус не Нового Востока, а, скорее, сырьевых государств Юга.

Данная негативная статусная динамика весьма отчетливо проявилась за последние 2-3 года. Началась же она, пожалуй, в отчетливом виде, с фразы известного американского политолога о том, что "нам пора начать думать о мире без России". Тогда же была произнесена также другая фраза, о том, что "существование России есть не данность, а проблема". И сейчас, кстати говоря, симптоматически меняется отношение к представителям России в международных организациях на официальном и неофициальном уровне. Изменилось оно даже на уровне деталей номенклатурной игры, в которой может быть великое множество мелких индикаторов - от положения на протокольной фотографии до расселения в определенной категории отелей и т.д.

В чем еще проявляется эта статусная декапитализация России? В динамике ее социальной феноменологии, актуальной социальной феноменологии. Сегодняшняя Россия представляет объект плодотворного анализа скорее для специалистов-востоковедов, нежели для специалистов по евро-атлантическому сообществу. Реалии постиндустриализма в стране сменились и дополнились чертами неофеодализма, а затем и восточной клановости. И не только. Нас, к примеру, все более разительно сближает с такой ипостасью стран Юга, как африканский континент, сама конфигурация российского пространства, где также существует четкое разделение на совершенно особое пространство столицы - и "все остальное".

Налицо и другая специфическая черта российской социальной стратификации. В.Л.Цымбурский в свое время ввел в оборот понятие "Остров России", но я бы сказал, что у нас сейчас появляются - "летучие острова России", которые, вроде бы населены россиянами, которые, однако же, психологически тяготеют к совершенно иному, транснациональному пространству элит. Востоковедам (равно как и историкам) хорошо известен этот феномен. Обитатели Новой Лапутании все заметнее отъединяются от основного социального организма, приобретая черты если и не совсем чужеродной, то своеобразной "химерической" культуры. Я употребляю это понятие без всякого одиозного привкуса, просто для того, чтобы обозначить им некое "кентаврическое" свойство, бросающуюся в глаза эклектичность российской элиты и ее специфическую автономность от национального тела страны.

Все это сопровождается мимикрией политической структуры, характерной для евро-атлантического общества, только, например, вместо разделения властей имеет место борьба кланов, а соответствующие политические институты в условиях отсутствия гражданского общества являются какими-то совершенно другими организованностями - наиболее яркий, хотя и частный пример чему, - нынешний Совет Федерации и его состав.

2. Путинщина

То есть достойная ширма происходящей инволюции России. Нынешнее состояние страны характеризуется как "стабилизация", хотя о двусмысленности этой стабилизации я уже частично выразил свое мнение. Данный миф базируется, конечно, на контрасте с крайностями предыдущего режима, с последствиями дефолта и на чрезвычайно благоприятной, но и чрезвычайно конъюнктурной ситуации с ценами на нефть. О персоналиях и их контрасте я говорить не буду. Что же касается дефолта, то он столь резко понизил все позиции, что относительно провала августа-сентября 98-го года любая динамика есть вектор развития. Когда вы вылезаете из ямы, то темпы вашего движения наверх весьма высоки, только не надо их приплюсовывать затем к движению этого же тела по улице. Читая один из последних докладов одной почтенной организации, посвященный анализу нынешней ситуации, я наткнулся на формулировку о том, что "с 1999 г. ВВП России рос в среднем на 5,5% в год, что выше среднемировых показателей". Какое отношение, скажите, темпы экономического роста в 1999-2000 годах имеют к ситуации 2002 и тем более 2003 года? Лишь то, что прикрывают понятием "стабилизация" такую категорию, как "стагнация", которая, фактически, вышла на поверхность в прошлом году, правда, еще не совсем в явном виде, будучи смягчена уже не фактором дефолта, а ростом цен на энергоносители в преддверии иракской войны. Если же снять эти два достаточно конъюнктурных для реального развития реальной экономики фактора и попытаться нарисовать реальную кривую экономической траектории России, то мы увидим даже не стагнацию, а инволюцию...

Разумеется, все государства переживают время от времени трудные времена и непростые коллизии. Вообще-то, социальные организмы очень крепки, порой они выдерживают поразительно драматичные события и выходят из казавшихся катастрофическими обстоятельств обновленными, - но всему есть определенный предел. Срок, в течение которого организованность еще сохраняет внутреннюю основу, смысл существования, мобилизуя актуальные и скрытые резервы, о которых порой и сама не догадывается, а затем либо регенерирует себя, либо рассыпается. Причем порой - в одночасье. Пребывание Горбачева у власти, его действия на посту лидера государства оказались, по сути, прикрытием какой-то непрочитанной драмы национального организма. Та страна рассыпалась. Сейчас же порою слышишь, что, несмотря на массу вроде бы очевидных различий, странным образом есть и нечто общее у данного исторического прецедента и судьбой находящихся ныне у власти фигур.

Доминирующий цвет современного российского сюжета, конечно, серый. Серый цвет очень интересен. Фигура серого цвета, будучи помещенной на черный фон, выглядит белой, но если мы переместим ее на светлый фон, то увидим черной. Можно по пунктам перечислять все "заслуги путинского правления", но достаточно лишь включить иной регистр восприятия, чтобы они предстали своего рода "мрачными страницами режима". Такова специфика "путинщины" как торжества серого цвета. Ее "позитив" существует лишь на фоне катастрофизма второй серии ельцинского периода.

В чем, на мой взгляд, сейчас центральная опасность и центральная проблема России? Это утрата смысла, глубокий концептуальный кризис, растрата пространства стратегической коммуникации. Что, кстати, вполне практическим образом проявилось в сюжете с программой реформ и траекторией ее реализации...

Говорить же о том, что в стране произошла "деидеологизация", не совсем верно. В России распространяется идеология. Однако, опять-таки, весьма странная... В свое время мир пережил трансформацию великих религий в великие идеологии. Теперь идеологии, в свою очередь, превращаются, мутируют в нечто иное, для чего у нас нет еще подходящей категориальной лексики. Наверное, в нашем случае то, к чему движутся, редуцируются идеологии, точнее всего обозначить как "прагматизм" (а на житейском уровне - универсальный цинизм, причем, претендующий на собственное философское обобщение в категориях "реализма", так сказать realpolitik). Решающим признаком здесь служит - очень короткий горизонт планирования.

Серый цвет символизирует смешение и уплощение спектра. Общество переживает серьезную мутацию, проникаясь эманациями упрощения и уплощения смыслов. Речь, в конечном счете, идет об утрате Россией того самого постиндустриального статуса, но уже на социальном уровне. Так, имитация социальной, политической деятельности, гражданского общества (к примеру, квазипартийное строительство) вытесняет еще сохраняющиеся рудименты самой этой деятельности. Со времен Эмиля Дюркхейма всему этому "многообразию" есть вполне конкретное определение: аномизация общества. Для социального организма аномизация есть аналог самоубийства. Элементы подобной самоубийственной тактики национального организма мы можем проследить на различных уровнях. "Тактики" - потому что самоубийство очень редко перерастает в стратегию. Скорее оно дает о себе знать через ее отсутствие, через большую пустоту, образовавшуюся на месте некоторого социального организма.

3. Люмпен-элита

Затронутая тема прямо подводит нас к разговору о люмпен-элите. И уплощение идеологии, и упрощение стратегической коммуникации напрямую связаны с тем, что реальный горизонт планирования сейчас сжался до одного-двух, в редких отдельных случаях максимум до трех лет. Вроде бы логичнее было предположить преобладание четырехлетнего горизонта, более соответствующего электоральному циклу, но, соприкасаясь с реальными группами, реально существующими и эффективно действующими в России организованностями, я вижу, что заказ на стратегический анализ проблемы выше двухлетней планки мало кого реально интересует. О чем все это свидетельствует? О том, что в России так и не сложился организм национальной корпорации. Национальной корпорации как организованного консенсуса элит, который существует в других странах, разрабатывая и координируя национальную стратегию, выступая в качестве единой, хотя подчас и весьма диверсифицированной корпорации, артикулируя свою волю через систему "клубов" и властно транслируя ее через правительство, а также СМИ и так далее, формируя определенные принципы жизнеустройства и целеполагания для всего общественного организма.

Я говорю о российской "люмпен-элите" не для того, чтобы в разговоре прозвучал уничижительный обертон, а просто для маркировки ее реального статуса. Прежде всего, непрофессионализма и деклассированности. После того как в России произошла дикая приватизация, осуществленная по клановому принципу, к власти пришла некая генерация, которую мы называем "элитой" только потому, что она получила доступ к ресурсам и власти. И распоряжается ими, подменив, подмяв под себя иную структурность высшего класса, имеющую в качестве стержня либо сословную традицию, либо "духовную/идеологическую аристократию", генерирующую и формирующую вокруг себя профессиональные страты, собирающую их "сливки"... История формирования национальных элит - это и есть летопись генезиса национальных корпораций: будь то на основе радикального конфликта во Франции или совершенно прагматичного консенсуса в Великобритании. Американскую элиту и американскую мечту создавали также не ковбои и бандиты "ревущих двадцатых", а вирджинская аристократия, но все это слишком уводит нас в сторону от сегодняшней темы.

Ситуация, сформировавшаяся в России, привела к нескольким важным следствиям. Во-первых, смена правящего слоя произошла в момент системного кризиса предшествующей квазиэлиты, и новые правители России получили в этом смысле весьма скудное наследство. Во-вторых, для них, по ряду причин, оказалось весьма затруднительным выполнение своих основных социальных функций. В третьих, люмпен-элита не сумела преодолеть распад и без того достаточно зыбкой "национальной корпорации". В четвертых, она сформировала достаточно своеобразный элитный ландшафт, картографирование которого приводит к весьма любопытным результатам. Дело в том, что клановый принцип разделения власти и собственности в стране постепенно вошел в противоречие с экономическими интересами составных частей самих властных группировок. Скажем, Абрамович оказался в одной колоде с Дерипаской. Но что происходит внутри клана, когда возникает "чисто экономический" вопрос - повышать или понижать цены на энергоносители? В рамках сформировавшихся образований возникают трещины, и происходит этот процесс в различных кланах и по различным, причем множащимся, поводам. Просто столкнулись две геометрии: Евклида и Лобачевского. Степень же нашего удивления перед возникающими время от времени на поверхности явлениями, как сказал тот же Лобачевский, есть не что иное, как мера нашего невежества.

4. Люди воздуха

В мире происходят изменения. Меняется не только система мирового управления, меняется также состав правящего класса. Место традиционной "буржуазии", "третьего сословия", постепенно занимает "новый класс", враждебный прежнему прядку вещей. Речь идет об утверждении на планете в качестве сильного игрока "нового класса" транснациональной элиты, генетически связанного с феноменом "людей воздуха" - интеллектуалов, интеллигенции, то есть с людьми, управляющими смыслами и целеполаганием общества, образами его будущего, кодами поведения и т.п.. Людей, которые по-своему, иначе, нежели предшествующая элита "третьего сословия", прочитали понятия свободы, транснациональности, универсализма и культуры.

В ХХ веке, шаг за шагом занимая все более важные, стратегические высоты, данная субкультура постепенно становится доминантной. Процесс с особой интенсивностью прочерчивает вторую половину прошлого века, а стратегический рубеж этой социально-культурной и политико-экономической трансформации проходит где-то на стыке между шестидесятыми и семидесятыми годами. Именно тогда на политическую сцену и выходят "люди воздуха", или, говоря более привычным языком, "четвертое сословие", тесно связанное с интеллектуальным производством, сложной, нелинейной коммуникацией, управлением смыслами и цифрами, со всем тем, что получило название постиндустриальной культуры.

Наиболее впечатляющей оказалась ипостась "финансовых дьяволов", действующих поверх голов владельцев собственности. В результате традиционное "третье сословие" оказывается опущенным даже не на один, а на два уровня: над владельцем находятся управленец, а управленец, в свою очередь, лежит под финансовым оператором. Но речь идет не только о финансовых или финансово-правовых технологиях - это мощные рычаги и первый завоеванный плацдарм, но пружины процесса находятся все-таки в другом месте. Речь идет, во-первых, о более широкой тенденции превращении операций со смыслом в основной источник мирового дохода и, во-вторых, о трансформации самой системы управления миром. В ходе данного процесса те, кто в России фигурирует как "интеллигенция", а на Западе маркируется как "интеллектуалы", словом, люди, непосредственно связанные с интеллектуальным, постиндустриальным производством, в их самых различных ипостасях, приходят к реальной власти.

Последнее замечание, впрочем, может вызвать недоумение - какое же это отношение имеет к России? Тем не менее, в России постиндустриальный класс складывался примерно в те же сроки, что и во всем мире. Но складывался он весьма уродливым образом, поскольку сама интеллектуальная деятельность в России-СССР находилась в неестественном состоянии. Она была как бы рассечена на две части - на естественнонаучную и социогуманитарную. Естественнонаучная, в свою очередь, была привязана к ВПК и тем самым заметно деформирована, а социогуманитарная - прямо стерилизована и резко понижена в своем статусе и возможностях. Парадокс ситуации заключался в том, что все это происходило в то время, когда в мире шел прямо противоположный процесс. Примерно с 70-х годов мы наблюдаем стремительный рост, взлет социогуманитарной проблематики, интеллектуальной деятельности, формирование разнообразных технологий в данной сфере, а ее представители активно продвигаются во власть.

Надо сказать, что в России, при всех издержках роста и воспитания, постиндустриальный класс, пусть и в уродливо-извращенном виде, также в ходе перестройки приблизился к власти и в какой-то момент даже ощутил ее тяжесть в своих руках. В этом не остается сомнений, если посмотреть, кого именно вынесла наверх перестройка, кто именно оказался рядом с пультом управления в 91-м году. Однако, прикоснувшись к власти, российский постиндустриальный "новый класс" просто не знал, что с ней делать и с легкостью необыкновенной отдал ее первому же, кто крепко ухватился за державный рычаг. Дальнейшая история российского постиндустриального класса еще только пишется...

Другие публикации по материалам прошедшего заседания:


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие статьи по теме 'Социальная раздробленность' (архив темы):
Евгений Кузнецов, Народное vs. общественное /08.04/
Никакая объединительная идея невозможна в обществе, главная задача членов которого - выживание. По материалам семинара "РЖ-сценарии".
Виктор Милитарев, Антиолигархическое лево-буржуазное путинское большинство /08.04/
Прежде, чем говорить о структурировании российского общества, необходимо это общество объединить, выведя из "атомарного" состояния. Объединяющей силой может стать борьба с общим врагом - олигархией. По материалам семинара "РЖ-сценарии".
Юрий Солозобов, "Власть" или "руководство"? /07.04/
Наибольшим доверием пользуются институты, консервативные по своему характеру - армия, Церковь, РАН. По этим линиям и должна проходить новая национальная сборка. По материалам семинара "РЖ-сценарии".
Дмитрий Бадовский, Проблема 2008 /07.04/
Уже сегодня второй и третий "эшелон" политического класса, чиновничества, интеллектуалов и экономической элиты преисполнен обманутых ожиданий по поводу обновления власти и собственного карьерного роста. "Стабильность" элиты воспринимается одновременно как собственная "невостребованность" и как "подконтрольность" Президента старым элитным кланам. По материалам семинара "РЖ-сценарии".
Руглый стол #35. По ком, по ком звонит колокол? /07.04/
Ругань по существу. Можно ли говорить о политическом (вариант: социальном) кризисе в России, или проблемы есть только у очередной "партии власти"? Суровый разговор на партийные темы ведут: Елена Башкирова, Дмитрий Орешкин, Евгений Сабуров и Виктор Переведенцев.
Александр Неклесса
Александр
НЕКЛЕССА
Зам. директора Института экономических стратегий

Поиск
 
 искать:

архив колонки:

архив темы: