И снова прошли "Гражданские Дебаты". И снова про Ирак, будто больше и поговорить не о чем. Прав ли Путин? Каковы перспективы России в очередном "прекрасном новом мире"? По пути ли нам с Америкой? А может, с Европой "попутее"? Какую гадость лелеют мудрые китайцы? Как там на фронте борьбы с мировым терроризмом?..

Все эти архиважные темы я затрагивать не буду. Остановлюсь лишь на некоторых прозвучавших тезисах, которые позволяют использовать иракскую войну не как повод для актуальных построений, но как (что для меня представляется куда более ценным) академический пример.

1. Сергей Марков в самом начале Дебатов отметил, что наши военные эксперты облажались с прогнозами. Действительно, война шла странно: американцы начали ее за упокой, но кончили за здравие. Не следует, однако, кидать камень в огород наших военных (огород их и без того превратился в "сад камней"). Разумнее предположить, что США победили не вполне военными методами. В Афганистане, кстати, было то же самое.

2. Глеб Павловский указал на два альтернативных варианта, которые были у России в начале войны: "Сталинский" вариант ("союз с англо-американской коалицией и вход в Ирак вместе с ней") и "Деголлевский" вариант - не стремиться доминировать в мире, пока не установится доминирование центральной власти на территории собственной страны. В нынешних условиях "Сталинский" вариант расценивался Павловским как "безумие". Сюда же можно приплюсовать выступление Кургиняна, который указал на неуместность сильных жестов при отсутствии реальной силы.

3. По мнению Ирины Хакамады "задача экспертного сообщества - не продолжать диалог на глобальную тему, а обеспечить дипломатическую рутину". Штатам, как полагает Хакамада, предстоит легитимизировать новое правительство Ирака: ведь "Ирак никто из ООН не исключал". И в рамках предполагаемых дипломатических игр Россия может что-то урвать... М-да, за последние месяцы представления о легитимности слегка изменились, так что Хакамада, на первый взгляд, не совсем права. Тем не менее, тезис ее ценен тем, что легитимность вводится в качестве одного из значимых факторов - наряду с тайной дипломатией (в результате которой не сбылись прогнозы наивных вояк) и силой.

4. Что ж до динамики перечисленных факторов, то на нее указал Модест Колеров: "Происходит реальное создание механизма ограничения суверенитетов" и задача России - "хотя бы бульон от яиц получить", то есть получить возможность этот механизм использовать у собственных границ. Более подробно Колеров данную мысль уже озвучивал чуть раньше.

Итак, я превратил экспертов и политиков в социальных философов. Чтобы не портить впечатления, не буду больше никого цитировать, а перейду к делу. Иракская война демонстрирует нам, во-первых, три уровня политики: уровень легитимности, уровень силы и уровень компромисса. Во-вторых же, произошло опасное смещение границ между этими уровнями - опасное, прежде всего, для самих Соединенных Штатов (я, правда, не настаиваю на том, что эта опасность серьезна).

Сила является основной частью указанной триады. В формальном обществе сила - необходимое условие легитимности власти и властных решений. В неформальной общности авторитет тоже может определяться силой, но это не обязательно. Основой неформального авторитета выступает прежде всего доверие (ученика к учителю, ребенка к матери и т.п.). В формальном же объединении людей торжествует "гоббсовщина": гарантом соблюдения договоров (из которых строятся формальные связи) выступает сила суверена; властное волюнтаристское решение, о котором так любил порассуждать Шмитт, также невозможно без силы - иначе это будет не решение, но тот самый неуместный сильный жест, о котором сказал Кургинян. Остается добавить, что современные большие государства, где граждане (а если оставить эвфемизмы, то не граждане, но подданные) принципиально не могут лично знать своих властителей, неизбежно являются "обществами по Гоббсу".

Тем не менее, человек не может отказаться от (атавистических?) "простых человеческих чувств" - и постоянно пытается придать формальному вид неформального: говорить о браке в терминах любви, о праве в терминах морали, вообще - о виртуальном в терминах реального. Например, о государственной власти в терминах неформального авторитета. Человек инстинктивно стремится доверять власти - хоть рациональные соображения и не рекомендуют этого. Но рациональные соображения сами по себе суть формальность: борясь с формальным внутри себя, человек попадается в сети внешних форм. Поэтому политкорректная болтовня о "нормах международного права", "правах человека", "демократии", "государственных интересах" и т.п. неизбежна. Без нее формализованное человечество впадет в массовый невроз.

Американская администрация попыталась действовать честно: лепет об иракском ОМП и о правах человека тонул в грохоте основного аргумента: "Ты виноват уж в том, что хочется мне кушать". И что получилось? Солдаты швыряли гранаты в собственных командиров, а толстопузые американки бегали по Нью-Йорку с антивоенными плакатами.

Тайная дипломатия, впрочем, сработала четко: здесь никакой динамики границ не было. Сила является отправной точкой на тайных переговорах, где нет нужды прикрываться политкорректными эвфемизмами. Судя по скорому прекращению военных действий, компромисс был достигнут (кого и с кем - вопрос к конспирологам, нам же для рассуждения достаточно очевидных вещей). Теперь американцы срочно восстанавливают поруганную легитимность. Для начала - спасают рядовых Райенов (дабы излечить от невроза собственных подданных), потом приступят к "нормам международного права" и дополнительным демонстрациям силы, без которой право теряет свою пиарную убедительность.

Кирилл Якимец