В материалах, которые послужили поводом для данной дискуссии, мы предложили одну из возможных технологий борьбы с террористами-смертниками. Для запуска данной технологии необходимо несколько условий. Одним из них является признание террориста-самоубийцы и его вдохновителей ("живой снаряд" в нашей терминологии) неконвенциональным оружием. Именно правомерность такого определения оказалось в центре внимания и критики участников дискуссии, в то время, как (по нашему мнению) это вопрос вторичный по отношению к самой технологии или технике спасения. И именно ее следовало бы обсуждать (и критиковать) в первую очередь. Иными словами, из двух возможных вопросов: "Что такое "живые снаряды"?" и "Как с ними бороться?" - наши российские коллеги делают акцент на первом, а мы - на втором. Это расхождение само по себе интересно, и его возможные причины обсуждаются в данной статье.

1. О "культурном" человеке

Когда я ознакомился с первыми реакциями на наши материалы (статьи М.Ремизова и Е.Холмогорова), у меня возникло странное ощущение, что мы говорим о разных вещах, хотя употребляем одни и те же слова - шахид, неконвенциональное оружие и пр. Вообще, как бы описываем разные реальности. То есть возникло ощущение какого-то тотального непонимания , обнаруживаемого то ли обеими сторонами, то ли одной из сторон, в подходе к самому предмету заявленной дискуссии. По зрелом размышлении я понял, что так оно и есть. И даже, мне кажется, понял, в чем принципиальная точка этого непонимания.

Для начала позволю себе ужасное утверждение: "культурный человек" априорно склонен сочувствовать террористам.

Это не парадокс, а описание очевидного психологического факта. Чтобы убедиться в этом, читателю достаточно заглянуть в себя и проделать простейшие процедуры самоанализа, ему, несомненно, знакомые. Я говорю об этом, т.к. эпитет "культурный" бесспорно приложим к любому читателю данного раздела Русского Журнала.

Чтобы обойтись без специальных дефиниций, предлагаю краткое описание "культурного" человека: он склонен и привычен к интеллектуальным занятиям (чтению книг и размышлениям не только о насущных проблемах). Он привык критически осмысливать полученную информацию. Его интересуют вопросы, связанные со смыслом бытия, с проблемами устройства мира и общества, в котором он живет. Он стремится быть объективным при рассмотрении сложных явлений и не поддаваться соблазну "упрощения". Он хочет понять оппонента и его аргументы, даже если ни при каких условиях не готов их принять. Он старается выработать собственное мнение, не поддаваясь влиянию господствующих стереотипов, и т.д. (Вопрос, являются ли синонимами понятия "культурный человек" и "интеллигент", оставим за пределами нашего рассмотрения.)

Из этого описания следует одно важное следствие: критически осмысляя и постигая "правила игры" в нашем мире, построенном отнюдь не принципах Добра и Красоты, "культурный" человек неизбежно становится в той или иной степени диссидентом. Это диссидентство проявляется по отношению к устройству общества, государства, а в конечном счете - и цивилизации, к которой он имеет честь или неудовольствие принадлежать. Естественно, "культурный" человек понимает и поддерживает требования, направленные на улучшение ситуации в окружающей его среде, на искоренение проявлений несправедливости. А поскольку таким проявлениям несть числа, он просто не может не одобрять легитимных движений и акций протеста. Множество "культурных" людей даже участвует в таких движениях - против нарушения прав человека, против любых форм дискриминации и т.д. Участвуют, несмотря на то, что по своей сути они, конечно, не являются людьми социального действия. Впрочем, их активность обыкновенно ограничивается написанием критических статей, подписанием писем протеста или, в крайнем случае, участием в мирных маршах и митингах. Когда же методы протеста становятся радикальнее, "культурный" человек, как правило, "выходит из игры". Но, оставаясь в стороне, он продолжает понимать, что неприемлемые для него лично методы и формы протеста не отменяют внутренней (содержательной) правоты протестующих. Человек или группа людей, отстаивающие свои права в конфликте с бездушной машиной цивилизацией, всегда могут рассчитывать на его поддержку (пусть только моральную). Короче, "культурный" человек, как правило, на стороне "униженных и оскорбленных". Но ведь и террористы "позиционируют" себя как защитников того же "контингента". Да, они используют в своей борьбе абсолютно неприемлемые методы. Но, с другой стороны, террор и есть крайнее, последнее средство для достижения благой цели, когда прочие методы оказались недейственными.

Тут "культурный человек" явно начинает испытывать "когнитивный диссонанс" и зачастую впадает в ступор. Он знает - цель не оправдывает средства, и все же, все же... Отказавшись от крайних средств, мы фактически смиряемся с несправедливостью и, следовательно, множим число ее жертв. В общем проблема остается, и "не все так просто". Террор, безусловно, надо осудить, но в конкретных обстоятельствах... можно и оправдать. И вот "культурные" присяжные оправдывают народовольцев, и тех освобождают прямо в зале суда. И вся мыслящая Россия рукоплещет этим решениям. Вам надо пример поновее? Тогда припомните, как был воспринят россиянами, и "культурными" людьми в частности, рейд Шамиля Басаева на Буденновск. Ох, неоднозначно он был воспринят! И далеко там было до безусловного и всеобщего осуждения. И даже у многих из тех, кто осудил, к ужасу и отвращению примешивалась толика восхищения "его героизмом и бесстрашием" (слова, многократно слышанные мной от самых разных людей).

Амбивалентность по отношению к террористам усугубляется еще и тем, что они так похожи на героев нашего книжного детства. Вспомните бесчисленных благородных разбойников от Робин Гуда до Дубровского, всех этих капитанов Сорви-Голова, Оводов и графов Монте-Кристо. Они ведь тоже сражались "за слабых"! И в одиночку бросали вызов мировому Злу. И как мы за них "болели"?! Вот они, Положительные герои, формирующие личность. А потом пошла "спецлитература", авторы которой также не принимали окружавшую их реальность и мечтали о другом - новом и справедливом - мире. От Мора до Бодрийяра, от Маркса до Ницше... Вот и Юнгер туда же. Эту литературную (или эстетическую) составляющую в отношении "культурного" человека к террору никак нельзя сбросить со счетов.

И наконец, террорист, то есть человек предельного действия, готовый как принять, так и причинить смерть, являя собой полную противоположность "культурному" человеку, всегда представлял для последнего загадку и соблазн. В попытках понять, из какого особого материала "выплавляются" подобные типы, как они устроены, "культурными" людьми были исписаны тысячи страниц. И все тщетно. Но загадка остается, и они по-прежнему норовят рассмотреть объект поближе, понять его психологию, залезть, так сказать, в душу, в надежде обнаружить там неведомые бездны или, напротив, вершины.

Итак, мы выделили ряд причин, определяющих неоднозначное отношение "культурного" человека к террору: 1. Стремление к объективности вкупе с развитой способностью "понимать" оппонента (даже врага), "слышать" его аргументы, а если таковых нет, придумывать их за него. 2. "Врожденное" диссидентство, позволяющее усматривать в террористах, пусть и заблуждающихся, "борцов за справедливость". 3. Подсознательная романтизация и идеализация террористов и скрытое восхищение ими. Отсюда же - убежденность в том, что они представляют собой особый объект, требующий тщательного и всестороннего изучения и квалифицирования.

Мне кажется, все сказанное выше о позиции "культурных" людей по отношению к терроризму относится также и к моим уважаемым оппонентам - М.Ремизову и Е.Холмогорову и может объяснить ряд положений их статей по данной теме.

Мы видим, что в определенных ситуациях достоинства "культурного" человека становятся его недостатками (или, скажем, потенциальными слабостями). Вот еще два примера таких превращений. Стремление глубже постичь каждое явление, рассматривая различные его аспекты до вынесения окончательного суждения, с неизбежностью приводит к тому, что реакция на стимул наступает позже, чем у "простого" человека, а такое запаздывание в экстремальной ситуации чревато весьма негативными последствиями. Отчасти связано с этим и следующее свойство. Несомненно, "культурный" человек глубже и адекватнее видит окружающую его реальность, понимает скрытые от глаз процессы, а потому может прогнозировать (иногда очень точно) развитие тех или иных событий. Но если произошло внезапное и резкое изменение окружающей среды (что очень редко, но случается), его взгляды и убеждения, сформированные прежней реальностью, становятся обузой. Ему гораздо труднее перестроиться, чем тем же "простым" людям, не имевшим его "багажа" и идущим налегке. Так что "культурный" человек почти наверняка оказывается в арьергарде.

2. К вопросу о "технике спасения"

Все сказанное выше о "культурном" человеке я в равной мере отношу и к себе. Включая то, что некоторые читатели могут счесть за иронию или, напротив, за "кровавый навет" по отношению к людям, коих, как сказал поэт: "...не сужу, затем, что к ним принадлежу". Но мне пришлось радикально изменить столь знакомое отношение к терроризму шахидов под влиянием опыта, приобретенного в Израиле. И "изнутри" этого опыта могу утверждать, что реальность, в которой мы обитали на протяжении многих лет, кончилась, хотя многие этого еще не заметили. "Конец прекрасной эпохи" наступил в двухтысячном году. И это обусловлено не наступлением нового тысячелетия, а появлением "живых снарядов". И если раньше, то есть менее 4-х лет назад, вышеизложенная позиция "культурного" человека была относительно безобидна, а потому - терпима, то сегодня она стала абсолютно неадекватной (чтобы не сказать - аморальной).

- Что за паранойя?! - могут возразить мне. - Как можно заявлять, что террористы-самоубийцы (да, бесспорно, страшное явление) коренным образом изменили нашу реальность, наш мир? Абсурд!

Что ж, попробую показать, что появление "живых снарядов" знаменует собой принципиально новый вид террора, а не повторение (или развитие) уже опробованных форм. Кардинальное отличие "шахидизма" от всего, с чем сталкивалось до этого человечество, заключается в том, что он направлен на чистое разрушение. У него нет позитивной программы, во имя которой творят актуальное зло (на манер доктора - мол, потерпи милый, зато завтра будет хорошо). Причинение этого зла в максимально широком масштабе - вот единственная цель. А ведь позитив вы отыщете в действиях любого злодея, известного из истории. Попробуйте?!

Во избежание возможных возражений, добавлю, что "шахидизм" долго и успешно "косил" под "жертвенное поведение" во имя высоких целей. Сравните, "борьба с сионистским агрессором" в Израиле или "борьба с русскими захватчиками" в Чечне. Эти лозунги воспринимались с пониманием весьма значительными группами даже в самих Израиле и России (не говоря уж о международном сообществе). Не исключаю, что сами шахиды в ряде случаев искренне верили в подобные лозунги. Но 11 сентября показало - все это было лишь маскировкой, классическим случаем рационализации. Целью бин Ладена является вовсе не исправление нашей цивилизации. Ему не нужна ни власть над ней, ни даже утверждение ислама в цитадели "неверных". Нет, его цель - полное и окончательное уничтожение этой цивилизации. Зачем? Он не поймет этого вопроса, как не поймет его, скажем, вирус какой-нибудь новой смертельной болезни.

Вот по этому критерию - отсутствию каких-либо целей (и желаний), кроме чистого и беспримесного уничтожения всего вокруг, - мы можем безошибочно отличить "живые снаряды" от того, что относится к цивилизации (не только нашей, но и любой другой). Всех прежних террористов, и вообще - вошедших в историю злодеев, буквально переполняли "благие намерения". Отсутствие же позитивных (пусть и ложных) целей у "живых снарядов" означает, что никакой компромисс с ними просто невозможен. Мы (наша цивилизация) ничего не можем предложить им в качестве уступки, даже если бы и захотели. Им ничего не надо, кроме гибели самой цивилизации. Таким образом, вопрос встал просто и драматично - кто кого? Или мы сумеем раньше уничтожить их, или они - нас. И никаких иных альтернатив! И время, отведенное для этой схватки, ограничено. У нас впереди - не вечность, а от силы несколько лет. Если мы не решим проблему сами, они решат ее за нас!

Конвенция о запрещении "живых снарядов" - наш вариант ответа на вопрос - как спастись? Мы не строили теорию. Это "всего лишь" технология или, если хотите, техника спасения. Прекрасно понимая, насколько дискредитированы слова "конвенция", "ООН" и пр., я утверждаю, тем не менее, что у данного предложения есть шанс на успех. В основу идеи положен не столько юридический, сколько психологический принцип (не путать с психотерапией), который сработает в случае принятия Конвенции. Я призываю участников дискуссии направить свое внимание и интеллект на эту технологию, чтобы довести ее "до ума" или заменить более совершенной. А к вопросу о том, что же представляют собой "живые снаряды", мы можем вернуться и после того, как с ними покончим. Поверьте, что обсуждение пойдет куда плодотворнее, когда они окажутся в прошлом. Да и чувствовать себя мы будем комфортнее.