Тема заседания (от 16.09.03): "Идеология лево-консервативной оппозиции"

В качестве микроэпиграфа я бы избрал ответ крестьян декабристу Якушкину. Когда он собирался их освободить, но без земли, они ответили ему: нет, батюшка, пусть мы будем ваши, а земля - наша. Это и есть наша "крестьянская правда", правда крестьянской общины. Мне кажется, что ответы на многие вопросы мы найдем в этой общине, которая уже теряла силу в то время, когда Гоголь переругивался с Белинским, вернее Белинский из Баден-Бадена ругал Гоголя, писавшего из Рима, по поводу русского мужика и по поводу "Выбранных мест из переписки с друзьями", где был описан совершеннейший Советский Союз 60-х годов. Сходство - на уровне форм жизни, моральных ее основ, взаимоотношений с вышестоящими - неправдоподобное. Откуда это сходство, откуда этот континуум? Можно вспомнить, как он рассуждал, что хороших мужиков, добрых работников нужно привечать, а плохой работник должен шапку ломать, "а ты", пишет он, - над чем особенно сокрушался Белинский, - "а ты", пишет он своему другу, "увидев, что не ломает шапку плохой работник, скажи ему: ах ты, немытая харя, как ты смеешь не ломать шапку перед хорошим работником?". Позже, в двадцатом веке, мы увидим доску почета, соцсоревнование и все остальное.

Но между этими эпохами - патерналистского крепостничества и патерналистского социализма - провал. Во время которого - длительное, 40-летнее освобождение крестьянства, революции, войны и, наконец, восстановление патерналистского общества на основе старой крестьянской морали. Теперь уже в городах, теперь уже в промышленности. Но основа сохраняется. Не погружаясь в детали, напомню, что еще в 1861-м году крестьяне получили право выкупить земли у помещиков, они как бы получили кредит на 49 лет. Схема путанная и несправедливая и кабальная. Примерно к началу XX века крестьяне в массе обеднели, землю выкупить не смогли, переехали в слободки, и с Павкой Власовым мы знаем, что случилось - по утрам он сильно страдал от похмелья. Происходит первая революция, столыпинское разрушение остатков общины, война, вторая, революция, третья, война опять. Голод потом, тиф, неурядицы. При первых признаках мира и стабильности, в 30-е годы крестьянская страна восстанавливает систему ответственности, если угодно крепостное рабство, новый русский этатизм, который ничего общего с классовым мышлением не имеет. То есть, никакого реального преимущества рабочего класса, никаких классистских установок кроме деклараций. Там еще существует какой-то Интернационал, какие-то другие вполне декоративные органы, оправдывающие экспансию нового государства. Но классизмом марксистского типа и не пахнет. По существу, страна возвращается к традиционной русской морали тех дореформенных, до 1861-го года крестьян, пусть и на новом витке.

Если большевики подвергали сомнению и критическому пересмотру все до единого институты государства и общества вплоть до семьи, то с начала 30-х годов страна обращается к старой, дореформенной системе этических норм. Снова нация-семья, Сталин как отец, как царь и так далее, и опять "не надо нам свободы, а пусть мы будем ваши, а земля наша". Коллективизация кровавая только подчеркивает возвращение к общине, волевое установление круговой поруки. Те же процессы возвращения к коммунальной жизни идут и на производствах в городах. Руокводители всех уровней копируют подход Сталина - подход "большака", хозяина клана, двора, где живут две-три семьи в поколениях, и "большак" руководит всей этой семьей. Свободы становится меньше, но человек возвращается в рамки взаимных моральных обязательств. Прекращается моральное одиночество в том смысле, в котором об этом писал Эрих Фромм. Ведь русские именно в ситуации морального одиночества оказались в результате псевдоосвобождения от псевдонесвободы. И население здесь восстанавливает моральные обязательства. И этические нормы. Люди снова способны определить для себя категорию "мы". "Я" и "мы", "мы" и "они". Жить становится легче, понятнее. "Если ты не вымыл руки перед едой - ты помогаешь врагу", - лозунг в столовых в те годы. То есть вы должны делать то что велят, но велят ведь вам на пользу, а еще вас прививают, учат, лечат, защищают, кормят и так далее.

На каждом новом витке свободы, который в России всегда необходимо приносит и хаос тоже, приносит отказ от взаимных моральных обязательств по горизонтали и по вертикали, моральное одиночество очень обостренно переживается частью общества. Так было при Ельцине. И вот уже пять лет значительная часть наших сограждан ищет новой системы моральных обязательств с властью, ищет отца. Вот отсюда такое стремление было найти отца в Примакове, который рассудительный, просто, точно все объясняет и имиджево очень подошел бы на эту роль.

Насколько можно применить к предложенной мной системе координат понятия левого или правого? Вообще, думаю это нас только запутает. Потому что социальная ответственность, национальное государство может быть и левым и правым. Мы видим фонды в протестантских государствах, которые вполне справляются с задачей государств в иных странах. Фонды, которые социальную ответственность берут на себя. В Соединенных Штатах они тратят десятки миллиардов долларов на одно только обучение студентов. Такова их традиция, таково их общество. В русской системе, как мне представляется, мы видим, что наши капиталисты и, в особенности крупные капиталисты, никакой социальной роли пока не играют. Крупные капиталисты, копируя Запад во всем, тем не менее не копируют поведение в рамках социальной ответственности. И как это должно выглядеть с точки зрения вот этого крестьянина XIX века и его потомка сегодняшнего, то есть его же, гоголевского крестьянина, который живет сегодня (отличия, поверьте, почти не различимы)? Мы видели, как досталась собственность крупным капиталистам. Несправедливо, что признают все, даже Гайдар признает. Она не могла быть разделена справедливо, как говорит Гайдар. Но кому много дано, с того, с точки зрения обывателя, должно быть много и спрошено. То есть этот человек - жулик, вор и проходимец - новый богатей, мог легко вернуть себе уважение слабых, проявляя заботу, организуя фонды, строя больницы и мало ли что еще. Олигархи могли бы, будь они чуть дальновиднее, стать старшими, стать большаками, стать социально ответственными людьми. Их бы приняли в этой роли. Особенно в условиях блистательного отсутствия государства. Но они не смогли и не захотели. Чудесное превращение проходимцев не состоялось.

И вот здесь, на мой взгляд, главный диссонанс моральный, который очень существенно может сыграть на этих выборах, если уж попытаться актуализировать сказанное. И именно в моральной сфере, а не в полемике левых и правых, я вижу корень раздражения, корень зла. Мы разочарованы и наши подозрения переросли в уверенность: государство не только попустительствует проходимцам, государство с ними в доле. И если не работает западная система социальной защиты с участием крупного капитала, мы восстановим ту систему, о которой мы уже знаем, что она работала. Работала прежде, сработает и сейчас. Мы честно пробовали - не получилось.

Вернуться в систему моральных обязательств старого типа, мне кажется, мечтает даже больше половины наших избирателей. Часть таких избирателей еще готовы поверить президенту и президентской команде, часть верит КПРФ. И очень значительная часть готова будет принять некоммунистического лидера оппозиции, формулирующего новую патерналистскую идею. Предпочтительные шансы всегда у президента - ему всегда поверят, потому что рады верить и рады обманываться. Потому что он уже занимает нишу отца нации по положению, по должности. Новому лидеру будет многократно труднее, потому что прокрепостнически и просоветски ориентированные массы не любят ниспровергателей и разрушителей. Однако, если Кремль станет помогать такому лидеру возникнуть и реализоваться с такой же энергией, как сегодня, - можно ожидать от такого лидера громких побед и на парламентских, и на президентских выборах. Не знаю, насколько в этой роли смогли бы выступить широко обсуждаемые сегодня новые не красные левые.

Но если они победят, то не за счет левизны, а за счет призыва к этической революции. Вот поэтому лево-правые деления мне не очень нравятся, я не вижу смысла здесь и сейчас в этой классификации... Я хотел бы вас спросить, Сталин был левым? Я думаю, никак не левее Муссолини, уж точно. А сам он себя об этом спрашивал?

Другие публикации по материалам прошедшего заседания: