|
||
Тема: Политический кризис | / |
"Долой самодержавие!" Дата публикации: 29 Октября 2003 С легкой руки Лилии Шевцовой политический режим в России получил необидное политологическое прозвище - выборное самодержавие. Даже злопамятные иноземцы, вменяющие нам монархические привычки, твердят наперебой: В начале нашего общего срока все та же Шевцова Однако как только власть, Тут и раздались призывы правых либералов из СПС Итак, есть мнение, что в нашем текущем варианте российского "самодержавия" (как формы корпоративизма) существенным является именно "выборность". А даже не нахрапом достигнутая "конституционность" монархии. Однако реально существующие корпоративистские отношения имеют ту замечательную особенность, что власть легитимизируется не только посредством формальных институтов, но во многом через неформальные отношения. Это подтверждается замечанием самого Павловского о том, что "система слишком институционально слаба, чтобы существовать без передоверенного авторитета - например, авторитета Путина". Без гаранта политической коммуникации, хотя бы в виде "виртуального решателя". Действительно, а какой спрос может быть с формального юридического института в виде Конституции некой Эрэфии, которая написана наспех и кое-как была принята. Здесь "сильная позиция" в виде опоры на Конституцию РФ может вызвать в общественной памяти весьма потешные обстоятельства конституционного референдума. В этой "брошюре" функции Генпрокуратуры прописаны столь неряшливо, что из-за такой невнятности именно Прокуратура имеет наибольшую свободу действий и потому является наиболее полноценным политическим субъектом, "словом и делом государевым", отвечая на "центральный вопрос" современности - " кто именно у нас сегодня проводит политику, и может ли быть создан такой субъект, притом что для этого есть все конституционные предпосылки?". Здесь Суть текущей проблемы видится в очередном кризисе взаимоотношений новых "импортных" формальных институтов с неформальными традициями, укорененными в психологии народа. Разумеется, следует принимать во внимание то значение, которое придавалось выборному началу. Институт выборов использовался на Руси даже при замещении "царской должности", как, например, в случае с избранием Земскими соборами Бориса Годунова или Михаила Романова. Заметим, что представитель новой династии мог обрести легитимность только таким образом. Так, не прошедшие через процедуру выборов цари времен "смуты" - Лжедмитрий I и Василий Шуйский - не обладали в глазах народа достаточной легитимностью и в итоге потеряли власть. Но не следует переоценивать значимость выборов, этот либеральный принцип формирования власти был скорее следствием синкретизма власти, закрепленного не только формально-правовым образом, но и неформально - в общественном сознании. Фигура царя воспринималась как священная, и не случайно в российской истории столь широкое распространение получил феномен "лжецарей-самозванцев". Как было отмечено в известном труде Пивоварова и Фурсова, "здесь появилась Самодержавная Власть, единая и неделимая, качественно однородная и по сути единственная. Причем единственная не только как власть, но и как субъект (моносубъект)". Укорененные в общественном сознании неформальные установки оказывают влияние и на способы политической борьбы. Соперничество различных интересов принципиально противоречит идее "соборности", предполагающей некое мистическое единство общества. Сегодня Дума, как некогда и Земские соборы, является не ареной противостояния различных групп, а инструментом повышения легитимности решений самодержца. Это принципиально отличает ее от европейских парламентов, представляющих собой формальные институты борьбы за власть, в том числе и против монарха. Такие особенности политической жизни в России породили неформальные "правила игры", которые до сих пор сводились к следующему. 1. Носитель верховной власти воспринимается как олицетворение всего общества, а не какой-то отдельной фракции, элита не может публично бороться против него. (За исключением краткого периода "смуты" начала XVII в. ни одна из групп интересов не ставила под сомнение власть монарха.) 2. Разнообразные "группы", складывающиеся при дворе, интригуют друг против друга и соперничают между собой за влияние на монарха. Они стремятся дискредитировать противника в глазах правителя, чтобы снизить его влияние на царственную особу. 3. Монарх всегда выступал в качестве "независимого верховного арбитра". (Даже суровые критики из РСПП недавно призвали Президента исполнить роль "этического арбитра". Это ли не прямое признание бизнесом роли власти, как моносубъекта.) В отечественной истории одни российские самодержцы попадали под полный контроль чисто конкретной "группы интересов", другие искусно маневрировали, не давая усилиться ни одной группировке. Причем победа одной из элитных групп внешне не противоречит принципам "соборности", поскольку ее превосходство "освящалось" легитимным монархом. Похожие "правила политической игры" сложились при дворах западноевропейских монархов в период абсолютизма, например, во Франции XVII-XVIII веков. Однако это было временное явление, так как еще в XVI веке во Франции шла борьба дворянских группировок против династии Валуа, а не за влияние на династию. Сделанная сегодня заявка на Вот тогда и увидим, хватит ли пороху!..
|
|
|
||