Русский Журнал / Политика /
www.russ.ru/politics/20031105-rem.html

"Новый курс" Путина
Приглашение к дискуссии

Михаил Ремизов

Дата публикации:  5 Ноября 2003

Обдумывая все сказанное и размышляя наедине с собой... я заключаю, что столь многое благоприятствует появлению нового государя, что едва ли какое-либо другое время подошло бы для этого больше, чем наше.

Никколо Макиавелли

Вчерашнее интервью президента итальянским СМИ впечатляет как раз принципиальным отсутствием "новизны". Путин говорил о либеральных и демократических убеждениях членов своей команды, о социально ориентированном рыночном хозяйстве, о недопустимости пересмотра итогов приватизации... Мы увидели, что под напором не утихшей пока "истерики" речевая настройка власти не сдвинулась ни на миллиметр. Для одних это признак затянувшейся немоты нашей политики, для других - залог того, что "все идет по плану". Точнее - по "планам реформ", составлявшимся не один год, с опорой на команду, которая достаточно хорошо известна и не нуждается в конспирологическом домысливании. Можем ли мы в таком случае говорить о "новом" курсе? Пожалуй, только в одном смысле: в том смысле, что замысел, пусть даже проработанный на уровне "плана", - принципиально не то же самое, что курс. Если какой бы то ни было курс наметится, он будет в любом случае "новым" - просто потому, что сегодня, через демонтаж "партии статус-кво" и "предохранительных клапанов" переходного периода, впервые создается пространство для политического стратегирования.

Будет оно использовано или нет? - отдельный повод для сомнений. Насколько вообще слово "курс" вяжется с привычным путинским оппортунизмом? Багаж скепсиса, накопленный нами за годы существования Путина в роли "президента ожиданий", дает право на такие вопросы. И, разумеется, не стоит в порывах энтузиазма сбрасывать этот багаж. Но не упустим из виду и уникальность текущего момента - момента, когда (теперь уж точно в последний раз!) люди путинского призыва могут сказать: до сих пор мы были не властны, но теперь все, "эпоха Ельцина кончилась". Тот факт, что сказать это довелось "тишайшему" Кудрину, придает словам дополнительный вес и оттенок скандального признания: как, неужели кончилась только теперь? Кстати, именно это признание и является наиболее ценным, способным вызвать последнее доверие, поскольку, во-первых, является признанием правоты всех тех, кто говорил о "путинщине" как режиме имитации власти, и во-вторых - признанием невозможности дальнейшего поддержания имитационного режима.

Арест "самого богатого" человека страны и отставка "самого влиятельного" - это не очередной "популистский" жест власти, а строго наоборот, свидетельство того, что машина дешевой ("дешевой", то есть политически неоплаченной) популярности, действительно, необратимо демонтируется. Хотя бы потому, что пребывание "элит" в комфортном деполитизированном состоянии было не просто "издержкой", но структурным условием работы этой машины. Сегодня элиты еще не политизировались, но комфорт уже потеряли. Отсюда развилка: либо сохранение комфорта, и значит - "валить из этой страны"; либо переход в политическое состояние, и значит - "валить этого человека". В любом случае налицо вызов, который потребует от президента консолидации новой социальной опоры и выхода на новый уровень политической ответственности. Отныне поддержка Путина будет либо политической, либо никакой.

Отсюда, в частности, предупреждения социологов о "необходимости объясниться". Причем объясниться не на языке групповых интересов и не на языке массовых мифов (от которых сама "масса" испытывает все большее раздражение), а, в конечном счете, на языке альтернатив развития. Не знаю, есть ли желание "объясняться", но самого этого языка еще нет. И для того, чтобы создавать, моделировать его, нет нужды дергать за язык президента. Вы понимаете, о чем я. Вот уж где воистину "общество" (в лице конкретных "сообществ") могло бы выступить "автором стратегии собственного развития". Полагаю, что удачный момент для "авторских проб" может открыться и в рамках текущей дискуссии...

Что касается власти, да, ее молчание о главном пока не нарушено. Однако понемногу это осевое молчание получает определенную оправу, благодаря чему становится молчанием оформленным, концентрическим, центростремительным. Красноречивы в этом отношении события и даже реплики последних дней. Во время поездки в Пермь президент дает добро на укрупнение Пермского края (за счет Коми-Пермятского автономного округа) и дает понять, что это может стать крайне важным прецедентом; ведущие предвыборную кампанию официальные лица делают заявления о странностях недропользования ("если государство - собственник недр, каким чудом государственная нефть, будучи извлеченной, превращается в чью-то частную собственность?" - удивлялся Грызлов); они же делают заявки на антикоррупционное ведомство с широкими полномочиями... Все это увязывается, конечно, не в "проект", но в некий эскизный набросок государственного строительства. И доводы популярной политологии, всегда готовой напомнить о лукавстве предвыборных маневров, в данном случае ничего не объясняют.

Любителям двойных смыслов нужно именно сейчас хорошо подумать: где здесь "сущность", а где "видимость"? Государственнические проекты как пиар для электорального результата или предвыборная шумиха как дымовая завеса для планов государственного строительства?

На этом нужно остановиться подробнее. Разве государственное строительство есть нечто такое, что нуждается в "дымовой завесе"? Разве за последние годы мы не привыкли к тому, что радужные планы госреформирования сами превратились в своего рода декоративную речевую канву, в красочную бумагу для упаковки всяческих "черных ящиков"? И административная реформа, и модернизация армии, и судебная реформа... - все это так красиво и все это об одном: о строительстве современного демократического и правового государства. Что тут прятать под двойное дно? Но прятать как раз есть что: собственно, самое строительство. Генезис. Благонамеренные не поймут этого. До последнего времени было ощущение, что президент тоже в их числе. Что он переживает свои слова как плоскостную реальность и полагает, что демократическое правовое государство может быть создано посредством демократии и посредством права. Или, того хуже, посредством произнесения этих слов. Но сегодня, когда он повторяет все те же слова, они уже содержат в себе измерение глубины, измерение политической ответственности. Не случайно люди с плоскостным восприятием именно в этот момент почувствовали "ложь". В их сознании возникла картина двух параллельных плоскостей: президент продолжает озвучивать идеи демократической государственной реформы; тем временем самый прозрачный человек страны продолжает томиться в застенке. Для моралистов это чудовищное лицемерие; для меня - первый, пока робкий знак серьезности слов о "построении правового государства". И дело не в том, что "перед законом все равны".

Дело в том, что в словосочетании "правовое государство" государство является существительным, а право - прилагательным. То есть, чтобы быть "правовым", государство прежде всего должно быть создано. Что представляет в наших условиях сложнейшую и подчас нуждающуюся в камуфляже задачу.

В точности то же можно сказать и о словосочетании "демократический принцепс". Впору вспомнить самого Макиавелли, относительно которого часто спорят: являлся ли он республиканцем или монархистом. В подтверждение первой версии приводят "Декады Тита Ливия", в подтверждение второй - "Государя". Но это поистине бестолковые споры. "Государь" - книга не о том, как (в каком институциональном режиме) лучше управлять государством, а о том, как его создать - изнутри некоей конкретно-исторической, а не абстрактной, как у Гоббса, "войны всех против всех". Сценарий этого создания достаточно ясен: один из акторов должен усилиться настолько, чтобы взять на себя ответственность за Целое. Об этом и для этого писал Макиавелли. И если сам он, в силу сложных причин, делал ставку на дом Медичи, то в нашей ситуации выбор несколько проще. На сегодняшнем политическом поле России есть несколько по-своему весомых и по-разному влиятельных фигур, но на данный момент - только один политический актор, чей специфический капитал является в потенции государствообразующим.

В отношении этого актора слово "усилиться" является недостаточно точным. Государство является "превосходящей силой" не потому, что контролирует больше ресурсов, а постольку, поскольку контролирует "обменный курс" между ресурсами разного типа1. В конечном счете этот контроль кристаллизуется в системе легитимного насилия, системе образования, правовой системе. Но самое поле правового контроля создается через внеправовые технологии. Точно так же, как через внеэкономические технологии создается экономическое поле.

Кстати, разве не этому учили нас экономические оракулы 90-х годов? Уже десять лет они тянут свою проповедь о жестокой правде "первоначального накопления", не терпящего нытиков и дезадаптантов. Пора им узнать, что в политике тоже есть свое "первоначальное накопление". И морализация тут столь же неуместна.

Примечания:


Вернуться1
В очередной раз выслушаем Бурдье: "Государство есть завершение процесса концентрации различных видов капитала: физического принуждения или средств насилия (армия, полиция), экономического, культурного или, точнее, информационного, символического - концентрации, которая сама по себе делает из государства владельца определенного рода метакапитала <...> позволяющего государству властвовать над различными полями и частными видами капитала, а главное - над обменным курсом между ними (и тем самым - над силовыми отношениями между их владельцами)".