От редакции: Марк Хелприн - писатель и журналист, сотрудник Клэрмонского института государственного управления и политической философии, редактор The Wall Street Journal. Первые статьи Хелприна появились в журнале The New Yorker два десятилетия назад. Он успешно сотрудничал с The Atlantic Monthly, National Review, The New York Times. Причем известен благодаря не только политическим статьям и эссе, но и работам в области литературной критики и эстетики. Выпускник Гарвардской школы искусств и наук и Оксфордского университета, Хелприн служил в британском флоте и израильской армии, в пехоте и военно-воздушных силах. Нижеследующий текст впервые опубликован в осеннем номере Claremont Review of Books за 2003 год. Хотя статья касается проблем военно-политической стратегии США в Ираке, она вызвала бурную полемику относительно глобальных внешнеполитических и стратегических приоритетов нынешней администрации.

Америка вступила в войну с терроризмом, как будто выйдя из двух миров грез - либерального и консервативного. В мире либеральном абсурдное понимание причины и следствия, привычка капитулировать перед иностранным влиянием, мягкий неизбывный антиамериканизм, рефлекторная аллергия на военные расходы и богословски обоснованное отвращение к самообороне - все это в совокупности привело к политике, трудно отличимой от капитуляции. Что касается мира консервативного, то в нем все должно быть в ажуре, пока в Белом доме пребывает самопровозглашенный консерватор, - невзирая на то, что война ведется из рук вон плохо; что республиканская администрация, обуреваемая электоральными страхами, склоняется вправо и нарушает свое обещание восстановить вооруженные силы; что из-за министра обороны, решившего, что ему не нужна готовность к ведению двух войн одновременно, не существует адекватного резерва для того, чтобы разобраться, например, с Северной Кореей. И между этими двумя мирами грез, паралича и некомпетентности находится уязвимое место, - как говорят французские военные, la soudure, стык, в который Аль-Кайеда, плевавшая на нашу узость взглядов, ударит в следующий раз.

Война началась как бы случайно, и это неудивительно. По внутриполитическим причинам и для сохранения приемлемых отношений с арабским миром Соединенные Штаты отказались назвать врага по имени. Он настолько лишен формы, авантюристичен и как тень неуловим, что, очевидно, мы не можем представить его достаточно определенно, чтобы объявить ему войну, хотя он объявил войну нам. Объясним себе это чувствительностью Карла Роува (Karl Rove)¹ к электоральным расчетам в ключевых штатах с серьезным процентом арабо-американских избирателей, современной неприязнью к этническому большинству, желанием не оскорбить арабский мир, чтобы он не подверг нас еще более жестокому нападению, опасением говорить правду нефтяным королям, страхом перед взятием заложников и нападениями на посольства, сумятицей в умах, обусловленной подверженностью вежливому и подобострастному шантажу, а также отсутствием многолетней привычки к строгому мышлению. Но отказываясь идентифицировать врага, мы едва ли можем правильно оценивать его слабость и его силу. И получается, что из-за недостатка политической храбрости наших солдат посылают на далекие поля сражений, чтобы они участвовали в случайной, хаотичной войне, а Вашингтон, как он делал это и во Вьетнамской войне, объясняет отсутствие ясной стратегии предполагаемым отсутствием четкой военной концепции у противника. С самого начала Америка заявила, что это новый вид войны, которая не может вестись со стратегической ясностью, что стратегия и сопутствующая ей философия больше не применимы. В результате того, что мы не в состоянии достаточно изучить характер недостаточно определенного врага, наши действия механистичны, непродуманны и порождаются противоречивыми теориями в кругах наших бюрократов, которые действуют так, будто их военные планы давно смоделированы и перечислены в списке типа "что сделать", прилепленном на холодильнике в доме обывателя.

Врага нужно и можно назвать по имени. То, что он - террорист, признают почти все, но этого мало: как в свое время Соединенные Штаты распространили вину пилотов, атаковавших Перл-Харбор, на тех, кто их послал, так и теперь они обязаны выявить санкционирующие структуры, чтобы принять решение - против кого и против чего нужно бороться. И если учитывать грандиозный размах войны против гражданского населения, атаки на наши военные корабли, посольства, промышленность, столицу, правительство и наиболее густонаселенный город, это решение - и по необходимости, и по праву - должно быть либеральным и свободным, а не осторожным и ограниченным. Враг затеял войну в специфической форме, стремясь оградить свой центр от контрудара, но такую привилегию ему предоставлять нельзя. Ибо в той же мере, в какой врагом является террорист, осуществляющий данную стратегию, врагами являются еще и разведслужбы, помогающие ему, страна, предоставляющая территорию для его тренировочных лагерей, государство, финансирующее его, пресса, расточающая лесть в его адрес, люди, танцевавшие на улицах, когда совершилась бойня, и режим, закрывающий на это глаза.

Неудивительно, что воинствующий ислам возник и базируется на арабском Ближнем Востоке. Вот почему первая цель войны должна быть такая: предложить каждому государству в этом регионе выбор: ликвидировать поддержку терроризма в пределах своих границ или перестать существовать как государство. Ясно, что отдельные террористы после этого побегут на периферию, но первым делом их нужно лишить глубокого тыла и крепостей.

Осознав, что врагом является воинствующий ислам с центром на арабском Ближнем Востоке, мы можем разработать последовательную стратегию. Силы врага нельзя недооценивать. У него есть историческая память, куда более крепкая, чем у Запада, забывшего свою тысячелетнюю войну с мусульманской цивилизацией. Мусульманская цивилизация, однако, не забыла, что на протяжении столетий она была, главным образом, стороной побежденной. Этой памяти присуща ясность, ожесточенность, она подстрекает к действию. Она вполне соответствует духовному пониманию времени (весьма отличному от такового у Запада, где уже секунды порождают нетерпение), поскольку враг полагает, что тысяча лет по отношению к вечности, о которой его научили размышлять и которую он принимает, есть ничто. Тесно связанным с таким пониманием времени является характерное для ислама духовное понимание миссии, которую никогда нельзя недооценивать, и традиционный для ислама ореол мученичества.

Эта воинственная одержимость, осознанно или неосознанно, платит дань уважения разливавшимся волной арабским завоеваниям, почти достигшим Парижа, ворот Вены, пограничных районов Китая, Индии и глубоко вклинившимся в Африку. Война, основанная на понятии исламской судьбы, в данный момент ведется на Филиппинах, в Индонезии, провинции Синцзян, в Кашмире, Афганистане, Пакистане, Чечне, Ираке, Палестине, Македонии, Алжире, Судане, Северной Африке, - во всем мире в форме терроризма безо всяких ограничений или гуманитарных тонкостей, все поставлено на службу концепции гораздо более последовательной, чем кажется впавшим в спячку западным странам. Цель, давно озвученная бин Ладеном и другими, состоит в том, чтобы занять позиции в тысячелетней войне. Чтобы делать это, арабы должны разжечь то, что историк Х столетия Ибн Халдун² назвал "асабийей"³, труднопередаваемой комбинацией групповой солидарности, наступательного порыва, esprit de corps⁴ и восторга от победы. Это, а не какая бы то ни было побочная политическая задача, и является целью врага в войне, в которой мы пребываем в настоящее время. Несмотря на многие вспышки во всем мире, это - пожар, далеко еще не разгоревшийся, но пока Запад воспринимает каждую вспышку как частный случай, врага это будет только раззадоривать, поощряя стремление раздуть эти вспышки в пожар, в войну, которая никогда не кончится.

Вот почему надлежащая стратегическая цель для Запада это - погасить пламя "асабийи" в арабском тылу и оплотах воинственности, что предполагает необходимость расчленения, временного правления, и прежде всего - деморализации. Все это кажется непривлекательным, но ввиду смертельной альтернативы это - помимо капитуляции - единственный вариант.

Окончание следует

Примечания:

¹ Карл Роув (р. 1950), советник нынешнего президента Буша. - Прим. перев.

² Ибн Халдун, Вали Ад-Дин Абд Ар-Рахман Ибн Мухаммад (1332-1406), арабо-мусульманский историк, философ, государственный деятель. - Прим. перев.

³ Принцип "асабийя" в исламе предполагает "сплоченность" по кровно-родственному или этническому признаку. - Прим. перев.

⁴ Кастового духа (фр.).