Интервью И.Пономарева Русскому Журналу показало, на наш взгляд, еще раз, что все разговоры о возможном появлении на левом фланге так называемых новых левых, которые заменят нынешних, преждевременны. Если какие-либо изменения здесь и грядут, то связаны они будут с левыми "старыми".

Концепции альтерглобалистов: лозунги о неизбежной мировой революции etc. - звучат в современной России как пустое доктринерство. Наоборот, настроениям левого электората созвучен синтез охранительного консерватизма и советской доктрины, в котором Ленин, К.Леонтьев, вера находятся по одну сторону. Благодаря новой интерпретации советской доктрины, коммунистический миф, заметно поистрепавшийся за годы советской власти, обрел новое дыхание. Не только простой народ, но и большая часть прокоммунистической интеллигенции поверила в то, что могильщик Российской Империи Ульянов-Ленин на самом деле был ее спасителем. В то, что Советский Союз в новом облике выступал хранителем и продолжателем традиций "старой" России. И в то, что истинным врагом Империи и до революции, и сегодня являлись и являются либералы-масоны. Едва ли правомерно было бы рассматривать поэтому Коммунистическую партию как союз лебедя, рака и щуки: "немножко большевиков, немножко православных, немножко нацистов". Как представляется, ошеломляющий успех КПРФ в 1990-е гг. был обусловлен именно этим "немножко". Объяви Зюганов, что он, скажем за царя-батюшку, борец с еврейским заговором или, наоборот, только - космополит и сторонник мировой революции - и он сразу превратился бы в политического аутсайдера.

В свете сказанного возможное новое размежевание в лагере левых произойдет вероятнее всего не по признаку националист - интернационалист. Интернационализм в России пока - лозунг вчерашнего дня. Гораздо большее значение для КПРФ имеет вопрос о том, как поддержать свой имидж непримиримой оппозиции. Левые стремительно теряют свою традиционную опору: "патриотов" и сторонников социального государства. На фоне наблюдающихся контрреформаторских тенденций сегодня уже не оригинально призывать к пересмотру итогов приватизации, апеллировать к идее воссоздания развитой системы социальной защиты, борьбы за права русских в ближнем зарубежье, не оригинально и стремление отождествить себя с православием. Все это уже оказалось перехвачено конкурентами на левом фланге, но главное - партией власти. Доктрина последней сегодня практически превращается в своеобразную копию доктрины самой КПРФ. И та, и другая партии, в сущности, призывают к реставрации, пусть и с несколько различными интерпретациями.

И коммунисты, и "медведи" - за воссоздание автократического государства, - регулятора внутриполитических процессов, возвышающегося над обществом. Обе партии - за восстановление патриархального государства в социально-экономической сфере. И "медведи", и левые - державники. Различия проявляются в нюансах, слабо различаемых массовым избирателем. Единороссы - за суперпрезидентскую республику и защищают конституцию 1993-го года. Левые стремятся изменить нынешнюю конституцию, установив республику Советов, где они могли бы господствовать. Лидеры ЕР склоняются к мысли о перераспределении сверхприбылей, коммунисты считают возможным дополнить этот шаг национализацией сырьедобывающих отраслей и тяжелой промышленности. Коммунисты открыто используют в позитивном смысле слово "империя", выступая за возрождение СССР. Единороссы другими словами говорят о том же. Риторика лидеров подчас - зеркальная. К примеру, в одном из последних заявлений Шойгу выразил надежду, что когда-нибудь виновников развала Союза будут судить. Раньше подобных высказываний из уст представителя партии власти нельзя было даже представить.

При чрезвычайно значительном сходстве брэндов больше шансов одержать победу имеет тот, кто обладает большими финансовыми и политическими ресурсами и кому помогают обстоятельства. То и другое - на стороне ЕР. В 90-е коммунисты держались на плаву благодаря экономическому кризису. Сейчас в российской экономике наблюдается подъем, и поддерживающие его высокие цены на нефть, по прогнозам экономистов, продержатся еще 3-5 лет. "Медведи" через проправительственные СМИ могут беспрепятственно бомбардировать левых и устраивать PR-атаки. Придание огласке, к примеру, связи между КПРФ с олигархами (ЮКОСом и Березовским), конфликт с предъявлением Генпрокуратурой обвинения руководству КПРФ в нецелевой растрате бюджетных средств - создают серьезные поводы для разногласий в партийных рядах и для дискредитации КПРФ в глазах электората. Позиции партии способна ослабить и активная эксплуатация страха верующих избирателей перед коммунистическим реваншем с помощью PR-акций, подобных шествию 'Идущих вместе'.

Положение партии осложняется тем, что для поддержания оппозиционной репутации коммунисты не могут себе позволить ни перейти к нелегальным методам борьбы, ни занять положение оппозиции Его Величества. Попытка начать воевать с государством "по-настоящему" - обречена на провал. По своей структуре, кадровому составу, etc. КПРФ не приспособлена для "настоящих" революционных акций. Уклон в экстремизм даст власти возможность развернуть против левых еще более агрессивную PR-кампанию и вытеснить их с поля системной оппозиции. Однако превращение КПРФ в "тихую" оппозицию также позволит Кремлю и "медведям" нейтрализовать коммунистов как серьезную политическую силу, постепенно отодвинув их на задний план. Единственно возможной тактикой для левых в таких условиях остается балансирование между состояниями парламентской и внесистемной оппозиции. Используя массовые манифестации и другие средства имитации непримиримого противостояния с властью, коммунисты могут создавать именно видимость борьбы с помощью непарламентских методов. Поддерживать боевой пыл в своих сторонниках среди масс, но не позволяя власти развернуть против себя репрессии за политический радикализм. Собственно, такой тактики и придерживался нынешний лидер левых. C самого начала, он стремился объединить в одних рядах непримиримых и умеренных, ставя задачу легального захвата власти - через парламентские и президентские выборы. Однако недостаток этой тактики заключается в том, что поддерживать видимость вечно нельзя. Поддерживая в той или иной мере "внепарламентские" методы борьбы или намекая на подобную возможность, партия делала себя их заложником. Логика этих действий предусматривала переход к активным революционным действиям, когда для этого сложились бы благоприятные обстоятельства. Президентские выборы 1996-го года стали в этом смысле моментом истины. Многие сторонники партии: и избиратели, и соратники - тогда надеялись, что при разрыве между числом голосов в несколько процентов Зюганов решится сильным рывком одеяла на себя - по грузинскому сценарию - изменить ситуацию в свою пользу. Этого не произошло, и многие засомневались - как в демократическом лагере, так и в рядах оппозиции, - а так ли уж страшен черт, как его малюют? Действительно ли главный левый лидер хочет захватить власть и обладает ли он для этого необходимыми качествами? Миф о грозном вожде оппозиции дал трещину. После 1996-го года из КПРФ стали потихоньку уходить. Теперь неопределенность позиции стала восприниматься как слабость, спровоцировав обычные в таких случаях нападки и со стороны "умеренных", и со стороны "крайних". Так откололось "Духовное Наследие", затем в отдельном списке на выборы решил идти Макашов. Позднее из партии вышли социал-демократически настроенные Горячева и Селезнев.

Сегодня для поддержания брэнда коммунистам необходимо вновь продемонстрировать активность и создать заново видимость жесткой борьбы с властью. Это позволило бы отвлечь внимание от скандалов, в которых погрязла партия, и восстановить пошатнувшийся авторитет в рядах оппозиции. Необходимость придания новой динамики своему оппозиционному имиджу тождественна для коммунистов смене политического лидера. Так как агрессивная риторика нынешнего руководителя партии уже давно многим набила оскомину и не вызывает ничего, кроме иронии. C одной стороны, представления о нерешительности и потому якобы неспособности Зюганова привести свою партию к власти, на наш взгляд, зачастую сильно преувеличены. Если бы, скажем, в 1996-м году Зюганов и решился на революционный рывок, то все бы закончилось скорее по азербайджанскому, а не грузинскому сценарию. Вместе с тем, определенную роль в неудачах левых, несомненно, сыграли и личные качества вождя. Он оказался неспособен делать хорошую мину при плохой игре: демонстрировать силу партии и ее готовность к "решительной" борьбе, на деле ее избегая.

Так или иначе, но именно смена лидера позволит коммунистам, вновь сделать свой оппозиционный имидж привлекательным для избирателей. Левым нужен новый харизматический вождь подобный, например, Д.Рогозину, рейтинг которого, если судить по результатам теледебатов, быстро растет. Пока такой фигуры, правда, не видно, но, если размежевание в КПРФ и среди ее союзников произойдет, то, вероятно, именно в этой точке.