Главных итогов этих выборов, собственно, три. Первый - катастрофа либеральных ориентированных на Запад партий "Яблока" и "СПС". Второй - прорыв в Думу с более чем убедительным результатом тех, кого сами либералы на последнем этапе кампании объявили своими главными противниками и назвали "национал-социалистами" - лево-патриотического блока "Родина". Третий - в первый раз в ╚истории новой России╩ превышение неявки на федеральных выборах 50%. Результаты названы по мере возрастания их важности. Первый прямо связан со вторым, а третий - важнее всего и ставит под серьезную угрозу всю политическую систему России. Можно возразить, что не менее существенным является рекордно низкий результат КПРФ, однако он, как я постараюсь показать далее, напрямую вытекает из первого и второго итога, а не порождает их, как могло показаться.

Комиссары в пыльных шлемах

Интригу думских выборов, проходивших в рамках "ельцинской конституции", всегда составляла борьба за позиции миноритарных акционеров. Выдающиеся результаты КПРФ, относительно приличные или же хорошие результаты "партии власти" никогда ни у кого сомнений не вызывали. Однако бюрократические или организационные монстры оказывались обычно весьма скудны в плане идеологии и мало-мальского представления о стратегии развития страны. Повестку дня Думы, в той степени, в которой она не спускалась сверху, "большинство" никогда не диктовало. Повестку формировали либо активные меньшинства внутри больших партий, либо "миноритарные акционеры" Думы - Яблоко во второй Думе, СПС - в третьей.

Вполне справедливо было мнение, что центристская путинская Дума 1999 года фактически проводила в жизнь политику и программу СПС, и "Единство" являлось в значительной мере "голосовальной машиной" для проведения в жизнь идей СПС, согласованных через представителей партии в правительстве с Кремлем. Вспомним знаковые кадры 1999 года, обеспечившие СПС тогдашний результат, - Кириенко вручает Путину пухлую папку с "предложениями СПС" и Путин ее принимает. В Думу 1999 пришла коалиция двух "партий власти" и "партий войны": "Единая Россия" как ледокол и таран и СПС как транспорт с ценным грузом. СПС вырабатывает политику, "Единство" ее проводит. Гармония этого союза была отчасти нарушена лишь союзом "Единства" с "Отечеством", приведшим к тому, что в думе идеи "Отечества", оказавшегося "меньшинством", приобрели куда большее значение благодаря вливанию в большинство. Однако, в любом случае, роль СПС была настолько важна и очевидна, что Путин в своем выражении "соболезнований" покойным политическим образованиям, специально отметил значение их "идей и кадрового потенциала".

Поражение СПС оставило Думу без прежнего "политкомиссара". Однако свято место пусто не бывает. И для лидеров СПС уже в последнюю неделю было очевидно, что в новую думу идет новая связка из "партии-командира" и "партии-комиссара". Тужурку, которая им как-то больше к лицу, чем Немцову и Чубайсу, надели Глазьев и Рогозин. Они позиционировали "Родину" как идеологическую партию, Глазьев предложил программу, которая как минимум не менее содержательна и познавательна, чем сочинение, некогда отнесенное Кириенко Путину. Рогозин добавил в это драйв "европейского" национализма и популизма. Однако, что еще более важно - при строительстве блока была сплетена сеть из кандидатов, которые сделали "Родину" едва ли не самой интеллектуалистской партией из тех, что когда-либо получали приличные результаты на думских выборов. Большинство лидеров блока могло выложить перед избирателем не только книги, написанные за них, но и книги написанные ими самими. Причем отнюдь не бессодержательные книги. Наталья Нарочницкая и Андрей Савельев - это и вовсе интеллектуалы-идеологи, которых ранее не было в списках ни одной партии. Конечно "Родина" кое-что проиграла с уходом Александра Дугина или Вячеслава Игрунова, однако в данном случае за счет яркости блок сильно выиграл в интеллектуально-идеологической целостности.

Другими словами, "Родина" - это партия интеллектуалов. Это партия тех, кто может "придумывать" политику. И те, кого они с большей или меньшей неизбежностью подтянут за собой в интеллектуальное обеспечение, - это сформировавшаяся в непростых условиях 1990-х, можно сказать - под прессом, команда интеллектуалов-патриотов, вполне способная конкурировать с командой СПС. Хотя понятно, что у "Родины" основная часть кадров - это не экономисты, а историки, философы, политологи, то есть знатоки идейных, а не экономических стратегий. И эти люди были мгновенно опознаны как "свои" некогда утраченным "правыми" избирателем. То есть теми, кто разочаровался в демократах либо в 1991, либо в 1993, либо в 1995, либо в 1999-2000. "Родина" - это партия городов и интеллигенции, отвернувшихся от "правых".

В отличие от КПРФ, которая была партией "недомодернизированных" регионов, "Родина" оказалась партией мегаполисов - чем глуше глубинка, чем ярче выражено "электроннное неравенство", тем меньше подано за нее голосов. Равно несправедливы были прогнозы, что "Родина" отгрызет электорат у КПРФ, или что она потеснит "Единую Россию". Электорат КПРФ, разочаровавшись в своей партии и выборах как таковых, попросту голосовал ногами, а "Единая Россия" ничего не потеряла. "Родина" как "партия городов" вышибла из седла и Яблоко и СПС, взяла на себя функцию новой "идеологической партии", "партии контрреформации".

Нервная, если не сказать больше, реакция СПС - свидетельство политического ума Анатолия Чубайса и его команды. Они увидели своего главного электорального противника и указали на него в форме "или-или". Указали и стране и власти. Страна отреагировала как и должна была, власть - так, как от нее никто не ожидал. Путин не протянул "либералам" даже символической руки помощи и не стал проводить их в думу любой ценой┘ Он предпочел (хотя, возможно, и скрепя сердце), принять в думе ту "партию идеологов", которую ему предложила страна и которую он сам предложил стране на тестирование. Почему так решила страна, гадать, полагаю, не стоит. Ни у кого не вызывает сомнения "логичность" результатов выборов. Остается понять - почему так решила и что именно сделала власть.

Отложенный реванш

В 1993 году президент РФ Борис Николаевич Ельцин совершил государственный переворот. Кровавый государственный переворот. Можно оценивать его по "гамбургскому счету", можно - с точки зрения "революционной целесообразности", но самого факта переворота никто не оспаривает. И последующие годы России прошли фактически в режиме диктатуры, не слишком жесткой, похожей не на кровавую пиночетовщину, а на "режим санации" a la Йозеф Пилсудский, но сути это не меняет. Политические силы, разгромленные в 1993 - а это, прежде всего, некоммунистическое, национал-патриотическое большинство Верховного Совета и те, кто был с ним в стране солидарен, были "поражены в правах". В новосозданной политической системе этим бывшим представителям большинства не находилось никакого места, кроме маргинального.

Ельцинская "санация" предполагала, что никто не оспаривает прозападного, капиталистического и "либерального" стратегического выбора России и любая политическая игра ведется в этих предзаданных рамках с перераспределением результатов в пользу тех партий, которые открыто поддержали силовое решение в 1993 ("Яблоко") или даже были его инструментом ("Демвыбор" Гайдара, эволюционировавший в итоге в СПС). Их наличие, пусть даже на "флангах", а не в центре, и в качестве "реформаторской оппозиции", а не в качестве послушных инструментов власти, все равно систему стабилизировало и сохраняло тот самый вектор, во имя которого переворот совершался.

Вся политика России 1990-х шла под непрерывным давлением ельцинского "А то┘". Именно это "А то┘", которое неизменно фигурировало в любых политических раскладах придавало "легитимность" любым действиям власти - конституции, приватизации, войне в Чечне, миру в Чечне, "убийству" КРО на выборах 1995, "изнасилованию" на выборах 1996 года, перестановкам в правительстве, страху вынести импичмент, новой войне, операции "преемник"┘

Никто не сомневался в том, что само "А то┘" не может быть простым капризом "отца русской демократии". Для того, чтобы стать сколько-нибудь действенным, это "А то┘" должно получить санкцию Запада, который передоверил представлять его интересы внутри российской политики "правым" и "Яблоку". Наличие в АО "Российская Федерация" иностранных инвесторов и партнеров приводило к тому, что лица, имевшие на руках по 2-3 процента акций получали на собрании акционеров 10-15 процентов голосов, причем этого было вполне достаточно для распоряжения блокирующим пакетом. Наличие этого блокирующего пакета делало бессмысленным любые попытки владельца самого крупного пакета акций хотя бы что-то сделать, впрочем он не особенно и пытался.

Ельцинский "режим санации" был построен на угрозе "силового решения" как условии любой политики и на особом месте партий, которые некогда помогли осуществить это силовое решение. Дополнительными подпорками были, два фактора. Во первых - пропагандируемый интеллектуальным авангардом этих партий тезис о большинстве граждан России как "быдле", "жлобах", не готовых к гражданскому обществу, на понимании сопротивления реформам как "сопротивления материала". Во-вторых - фактическое поражение в политических правах политических сил, которые проиграли Ельцину в 1993 году, выведение из российской политики некоммунистических патриотов и репрессирование любых их попыток туда вернуться.

Выборы 2003, прошедшие ровно через 10 лет, после окончания оформления ельцинского режима, оформили то, что давно уже следовало бы оформить - ликвидацию ельцинской диктатуры. Путин не является правителем, чья легитимность основана на "А то┘". Силовое решение в виде танков на улицах не входит в инструментарий путинской политики, поскольку он располагает достаточными рычагами легального по форме и легитимизируемого через властную "харизму" давления. Путин не обязан своей властью ни одной из "либеральных партий". Он обязан ею лишь лично Ельцину и его окружению, с одной стороны, и избирателям - с другой. А поскольку рано или поздно должно было произойти освобождение Путина от политических опекунов, то не было никаких оснований ожидать, что Путин будет себя чувствовать себя как-то обязанным политическим силам, которым были обязаны опекуны. Более того, наличие среди акционеров лиц с своеобразно устроенным блокирующим пакетом и с правом апелляции к иностранному инвестору, не может не беспокоить какого бы то ни было президента - будь он президент АО или РФ. Понятно, что он предпочел бы от них избавиться.

И представился подходящий случай - некое третье лицо, известный олигарх, начал перекупку акций, в надежде иметь по этим акциям те же права, которые имели первоначальные акционеры. В частности - право апелляции на Запад. Этого в уставе АО не было предусмотрено и по неформальным понятиям никак не предполагалось. В итоге, избавление от смутьяна стало еще и удобным поводом для избавления от привилегированных акционеров. Выборы 2003 стали реформой АО - отныне введен принцип одна акция - один голос и наконец-то был снят арест с акций, которые принадлежали тем, кого побили в 93-ем.

Приход "Родины" на смену СПС - это реванш людей 1993 года, тех, кто мог бы тогда или победить, или навязать Ельцину свои условия компромисса. Глазьев, Варенников, Бабурин, Геращенко - это люди из того прошлого. И возвращение в Думу людей типа Макашова или Невзорова здесь также символично. Запрет на людей 1993 года, на безжалостно изъятую из политического процесса влиятельную часть элиты, наконец-то снят. И снятие этого запрета почти автоматически разрушило привилегии и СПС, и "Яблока", и КПРФ, которая долгие 10 лет получала фактически чужие голоса, будучи единственным представителем политических сил, оппонирующих "стратегическому курсу" 1990-х. Не вытягивая за уши Яблока и СПС, "равноудалив" их от власти, Путин фактически убрал ту завихрень, которой был в российской истории период между 1993 и 1999 годом. Мы не отброшены в прошлое, но отброшенная в прошлом альтернатива получила право голоса, а значит и шанс на осуществление прогрессивно-консервативного действия - "реставрации будущего".

Одновременно рухнула и еще одна "опора режима" - право на безнаказанное третирование России как страны и русских как народа в информационном пространстве. Как и в 1993 году, национально-патриотические позиции представлены не анекдотическими фигурами, а носителями среднерусского, городского типа, интеллектуалами, тупая издевка над которыми вряд ли будет уместна. Агрессивные акции вроде сетевого демарша в пятницу накануне выборов, заявления что "в России миллион умных самостоятельных людей", обвинения в национал-социализме и прочие средства силового давления, использованные СПС в последнюю неделю выборов, сошли бы, если бы они по прежнему исходили от "право имеющего", как это было в 1993, 1995 или 1999. Однако в равной борьбе они не вызывали ничего, кроме реакции, которую предельно точно сформулировал Глеб Павловский в эфире у Михаила Леонтьева √ "нельзя безнаказанно оскорблять миллионы своих сограждан и при этом ожидать, что они за вас проголосуют".

Несомненно, следует ожидать усиления антинациональной риторики из уст, прежде всего, представителей "информационного обеспечения" либералов. Теперь им терять нечего. Эта риторика будет на редкость взвинченной, однако отныне она будет внесистемной, не будет никем и никогда восприниматься как слова тех, кто силу имеет. Электоральный выбор будет совершаться между теми партиями, для которых патриотизм станет не опорной точкой программы, а обыденным рабочим фоном, частью не подвергаемых сомнению ценностей.

Другая Россия

Однако, как обычно, самые большие проблемы, подстерегают и власть и победившие партии "за поворотом". Эти выборы сделали очевидным факт, пред которым меркнут различия между СПС и КПРФ, Яблоком и Родиной и кем угодно еще. Больше половины избирателей выборы проигноировало. Это не было случайным фактом, но, с другой стороны, социологи такой результат не прогнозировали. Речь идет о недвусмысленном политическом действии. Большинство проигнорировало эту политическую систему вовсе. Показало, что живет "на другой половине города", во "второй России", где никаких выборов нет, и никому они там не интересны.

Сегодня страна, фактически, расколота пополам - на "путинское большинство", принявшее участие в выборах и принявшее на себя определенную ответственность за политическое развитие страны и реальное "молчаливое большинство", которое в политической системе вовсе не представлено. Если бы явка была 60% речь шла бы о равнодушном болоте. При явке меньше 50% речь именно о непредставленном большинстве, которое не видит в рамках существующей политической системы сил, заслуживающих доверия и отражающих ее мнение. В каком-то смысле, это большинство настроено радикальней и идеологии "Родины", и риторики Жириновского.

Главное в радикальном настроении молчаливого большинства - это сомнение в суверенности существующего в России государства и политической системы. Сомнение в том факте, что в России возможна вообще власть, которая "сделает что-то лучше" или обеспечит условия, при которых мы сами сможем сделать себе лучше. Пребывание горбачевской, ельцинской и путинской России в орбите "глобального политического субъекта" не могло не привести к росту чувства десуверенизации России. Риторика радикальной оппозиции относительно "оккупационного режима" звучала во многом в пустоте. Однако эта истина переоткрывалась многими самостоятельно, и пессимизм граждан страны без суверенитета передавался по нервам социальных сетей.

Главная претензия "молчаливого большинства" к политикам - это лживость. А индикатором лживости являются прежде всего декларации о своей способности что-то изменить, "как в нормальной стране". Люди "путинского большинства" уверены, что они живут в "нормальной стране", либо очень скоро ее сделают. Люди "молчаливого большинства" не менее твердо уверены, что они живут в стране ненормальной, стране с утраченным суверенитетом, в которой "сделать" что-либо нельзя, и тот, кто обещает "сделать", является либо лжецом, либо дураком. Сегодня это молчаливое большинство заявило о себе исключительно мощно. Оно показало, что является силой, хотя бы потому, что будет своей неопределенностью нависать над любыми политическими раскладами, а своей непредставленностью угрожать любой политической системе. За пределами "российской демократии" осталось более половины населения. В России сегодня две нации - "голосующая" и "не-голосующая". Поэтому главным объектом и субъектом российской политики на ближайшие годы должен стать и станет не пришедший избиратель, а тот избиратель, который не-пришел.

Когда мы анализируем итоги выборов, главная задача состоит в том, чтобы не дать СПС или КПРФ увести нас в обсуждение их качеств плохого танцора. Обсуждая слишком долго, кто и почему проиграл эти выборы, и кто на них выиграл мы рискуем потерять главный сюжет. Сюжет тех, кто на этих выборах не играл.

Вместо того, чтобы обсуждать тему - хорошо или плохо то, что у Единой России большинство в думе, что КПРФ потеряла половину электората, а СПС заменили Родиной, нам надо со всей решительностью ставить тему "Реставрации". Реставрации единой Нации, расколовшейся надвое.

После того, как нация не голосующих увидит выбор, сделанный нацией голосующих, она его либо примет, - а политика "голосующих" в свою очередь примет в рассчет "молчаливое большинство", - и начнется их воссоединение после крайней точки разделения, либо раскол и диссоциация пойдут дальше. И в итоге "нация не голосующих" обретет своего натурального лидера снизу, лидера, который в предельно жесткой форме поставит ее реальные проблемы в "неигровом", не-электоральном пространстве. Фактически речь будет идти о партизанской войне, пусть даже она будет вестись невоенными средствами. Другими словами, у нас впереди два исхода - Реставрация (имеется ввиду реставрация единой Нации, прежде всего), или Революция, которая решит эту восстановительную задачу, опрокинув и смешав всё. Я не считаю ни один из сценариев более вероятным и ни один - более предпочтительным. Но выбор, при учете только внутренних факторов, именно таков.

Следует, однако, учесть и внешний фактор. "Фактор" уже сам намекнул о необходимости его учета - пока в отдаленных раскатах недовольства ОБСЕ провалом либералов. Это еще один повод вспомнить, что тема "десуверенизации" России и наличия "глобального суверенитета" не является ни плодом больного воображения, ни пренебрежимым фактором. Вторжение носителя этого глобального суверенитета в Россию вполне возможно, несмотря на ведущуюся уже 15 лет политику уступок. И не исключено, что именно оно повлечет консолидацию двух наций перед общим внешним врагом и вынужденный переход власти от политики уступок к политике решительного сопротивления. Какой сценарий предпочтительнее для России, сказать и в самом деле трудно. То ли столыпинские "десять лет мира", то ли большевистский "мировой пожар", то ли "священная война", которая бы устроила многих националистов. Но, так или иначе, России придется в ближайшие годы решать проблему неполноты собственного суверенитета. И, пока она не будет решена, Россий в России будет по-прежнему две.